И теперь, выплескивая на сыновей свое недовольство тем, как они ратоборствовали с татарами под Коломной, князь Георгий прекрасно понимал, что бояре и черный люд Владимира возложат ответственность за это поражение именно на него как на верховного владетеля Владимиро-Суздальской земли. Князь Георгий был сильно разозлен тем, что послушал тех своих бояр, которые явно недооценили военную силу татар, уговорив его не ходить самому с полками к Коломне, а отправить в этот поход сыновей.
Старший сын князя Георгия, Всеволод, не отличался воинственностью, но вместе с тем он был основателен и осмотрителен во всех начинаниях. Про Всеволода его друзья и приближенные говорили, что он семь раз отмерит, прежде чем отрезать. Мстислав в отличие от старшего брата был излишне горяч и стремителен в решениях. Допуская ошибки и просчеты, Мстислав старался исправлять их на ходу, особо не беспокоясь по этому поводу. Мстислав был смел до безрассудства и весьма искусен во владении оружием, поэтому старшая дружина князя Георгия подчинялась ему охотнее, чем Всеволоду.
Третий по старшинству сын князя Георгия, Владимир, по своему нраву был сродни Мстиславу. Владимир тоже участвовал в сече с татарами под Коломной, присоединившись со своей дружиной к войску старших братьев по своей инициативе. Владимир держал свой княжеский стол в Москве, мимо которой проходили владимиро-суздальские полки, направляясь к Коломне.
Князь Георгий полагал, что осмотрительность Всеволода, его холодный ум в сочетании с безудержной смелостью Мстислава принесут успех владимирской рати в битве с татарами. К тому же под Коломной стояли полки рязанских князей Романа и Глеба Ингваревичей, их силы должны были существенно подкрепить войско братьев Георгиевичей. И вот все надежды князя Георгия пошли прахом. Объединенная русская рать наголову разбита татарами, которые в три дня взяли штурмом Коломну и теперь стоят под Москвой всего в трех переходах от Владимира.
Всеволод и Мстислав не имели единого мнения относительно той роковой причины, которая в конце концов привела к разгрому татарами русских полков под Коломной. С их слов выходило, что татарская рать была уже практически рассеяна, а русичи хозяйничали в татарских становищах, когда у татар вдруг нашлись силы для сильного удара по флангам русского войска. Но и в такой ситуации рязанские дружины и отряды Мстислава и Всеволода стояли крепко против врагов. Первыми не выдержали натиска татар ратники из Новгорода Низовского и московский полк Владимира Георгиевича.
«Я думаю, бегство этих полков в решающий момент битвы и дало перевес мунгалам», – сказал отцу Всеволод.
Мстислав же считал, что стойкая оборона русских полков развалилась после гибели Романа Ингваревича и воеводы Еремея Глебовича. Первому было доверено главное руководство над всей русской ратью, а второй осуществлял верховодство над пешими суздальскими полками, являвшимися основой боевого строя русского воинства.
Придя вместе с сыновьями в тронный зал, где собрались воеводы и думные бояре, князь Георгий заставил высказаться всех тех старших дружинников, кто вышел живым из сечи под Коломной. Князю Георгию хотелось все-таки докопаться до причин, обрекших русскую рать на поражение в сече под Коломной.
Мнения старших дружинников тоже разделились. Кто-то из них винил Всеволода за медлительность и выгораживал Мстислава. Кто-то, наоборот, хулил Мстислава и Владимира за безрассудство, а Всеволоду и покойному Еремею Глебовичу воздавал хвалу за умелое руководство войсками в сражении. Были и такие, кто восхвалял Романа и Глеба Ингваревичей за стойкость и полководческий талант, а всю вину за поражение взваливал на сыновей князя Георгия, которые сразу же затеяли ссору с рязанскими князьями, деля с ними главенство над войском, а потом разругались и между собой.
«Не будь среди нас Еремея Глебовича, битвы под Коломной и вовсе могло бы не случиться, – в довершение всего заявил боярин Дорогомил. – Князья наши в горячке ссоры едва мечи друг на друга не обнажили.
Лишь благодаря мудрому посредничеству Еремея Глебовича рязанские князья примирились с нашими буянами ради общего дела. Братья, с таким настроем воевать с татарами нельзя! Обиды и склоки надо забыть до поры до времени, а на мунгалов надлежит выступать токмо соединенными силами нескольких князей».
Все присутствующие на совете вельможи согласились с Дорогомилом, единодушно выступив за то, чтобы князь Георгий начал собирать новую рать, чтобы он разослал гонцов ко всем своим братьям и племянникам. Седоусый боярин Творимир даже предложил князю Георгию замириться с черниговскими Ольговичами, чтобы совместно с ними продолжить войну с Батыевой ордой.
Князь Георгий недолюбливал Творимира за его прямые речи и независимый нрав, поэтому он не удержался от встречной реплики. С плохо скрываемым раздражением князь Георгий спросил у Творимира, неужели тот полагает, что суздальские Мономашичи не одолеют татар без помощи черниговских Ольговичей, своих извечных недругов?
Творимир мрачно нахмурился, однако не стал вступать в полемику с князем Георгием, понимая, что к добру это не приведет. Вражда с Ольговичами досталась князю Георгию в наследство от отца Всеволода Большое Гнездо, для которого черниговская ветвь Рюриковичей была постоянной головной болью. Князю Георгию удалось сделать то, чего не смог добиться его покойный отец. Он вырвал Новгород из-под влияния Ольговичей, а в прошлом году суздальское войско во главе с Ярославом, братом Георгия, изгнало Ольговичей из Киева. Михаил Всеволодович, глава черниговских Ольговичей, потеряв все и вся, бежал в Галич. Ярослав взял даже исконную вотчину Михаила – Чернигов.
* * *
Распустив совет знати, князь Георгий развил кипучую деятельность. Первым делом он послал гонца в Юрьев-Польский к брату Святославу, веля ему без промедления выступить с дружиной во Владимир. Другой гонец был отправлен князем Георгием в Стародуб к Иоанну, самому младшему из своих братьев. Иоанну тоже надлежало спешно идти с конной дружиной во Владимир, оставив пеших ратников для защиты Стародуба от татар. Стародуб, как и Владимир, также стоял на реке Клязьме в пятидесяти верстах ниже по течению. От Москвы Батыева орда неминуемо должна была устремиться по льду Клязьмы в Суздальское Залесье, а значит, все клязьменские города неизбежно должны оказаться на пути у татар.
Поскольку Ярослав Всеволодович с лучшими владимирскими полками до сих пор пребывал в Киеве, Георгий Всеволодович очень рассчитывал на помощь своих племянников Константиновичей. С самым старшим из них, ростовским князем Василько Константиновичем, у князя Георгия были весьма натянутые отношения. Василько был женат на Марии, дочери Михаила Черниговского. Василько не поддерживал князя Георгия в его противостоянии с черниговскими Ольговичами. Глядя на Василько, не выказывали вражды к Ольговичам и его младшие братья, Всеволод и Владимир.
В Ростов к Василько Константиновичу князь Георгий собирался отправить не простого гонца, но кого-нибудь из своих бояр. Этому посланцу от князя Георгия предстояло убедить Василько выступить с братьями против орды Батыя. Разговаривать с Василько приказным тоном Георгий Всеволодович не мог, поскольку ростовский князь выказывал ему лишь номинальную покорность, как племянник своему дяде. На деле же Василько был вполне независимым властелином, во всех делах сообразуясь с собственной выгодой, а не с политическими пристрастиями своих дядей. Так, пожелав породниться с Михаилом Всеволодовичем, Василько взял в жены его дочь, хотя прекрасно знал, что такой его поступок вызовет сильное недовольство его старших дядей, Георгия и Ярослава Всеволодовичей.
Послом к Василько Константиновичу вызвался поехать боярин Творимир. Князь Георгий был только рад этому, так как у Творимира имелась родня в Ростове и для тамошних бояр он был своим человеком. Благоволил к Творимиру и князь Василько, ибо тот тоже не питал неприязни к черниговским Ольговичам.
«Творимир лучше всякого другого ведает, как нужно подкатить к Василько Константиновичу, как уговорить его исполчить рать на татар, – размышлял князь Георгий, проводив Творимира в дорогу. – Василько доверяет Творимиру, ведь он был дружен с его покойным отцом. Предки Творимира родились и жили в Ростове. Василько давно зовет Творимира к себе, это ни для кого не тайна. Это хорошо, что Творимир сам решил отправиться в Ростов. Он сделает все как надо!»
Через два дня во Владимир прибыл Святослав с тремя сотнями конников.
Князь Георгий был несказанно рад тому, что всегда такой нерасторопный Святослав на этот раз быстро примчался с дружиной на его зов. Из окрестных деревень во Владимир тянулись группами и в одиночку смерды, вооруженные топорами, дубинами и рогатинами. Это тоже радовало князя Георгия, тиуны которого без устали скакали верхом на резвых конях по ближним и дальним выселкам, созывая сельский люд в пеший великокняжеский полк.
