– Должен?
– Да. Перевозить его?
Опять, словно неоткуда, возникла мысль.
Картинка.
Воспоминание.
Хинде сидит на кровати в камере. Сам он стоит у двери. На руках гусиная кожа. Тихий голос Хинде.
– Ответьте «да».
– На что?
– Со временем поймете, на что. Просто ответьте «да».
– Вы слушаете? – поинтересовался Виктор у него в ухе.
– Что? Да.
– Нам перевозить его? Да или нет?
Просто ответьте «да».
Харальдссон пытался полностью уловить суть услышанного, связи, которая только что возникла у него в голове. Значит, Хинде знал, что заболеет. Что произойдет этот разговор. Что вопрос будет задан. Наверняка знал. Но как? Он просто притворялся или… Может, это каким-то образом связано с теми вещами, которые ему дал Харальдссон? Со свеклой и бутылочкой из аптеки. С каким-то южноамериканским названием типа «Икакака…» Зачем болезнь? Мнимая или настоящая. Чтобы его увезли. Чтобы выбраться наружу. Бежать. Надо ли предупредить Виктора? Рассказать о своих подозрениях?
Просто ответьте: «Да».
Это не означало предупредить или попытаться воспрепятствовать. Просто призыв произнести одно слово. Дать согласие. Подчиниться приказу. Он старался, но не мог просчитать последствия. Взвесить «за» и «против». Сплошной хаос. Дверь спальни закрыта. Он прошел последние шаги. Ему было необходимо узнать.
– Тумас? Вы здесь?
Харальдссон взялся за ручку двери. Сделал глубокий вдох. Закрыл глаза. Вознес молитву к Богу, в которого даже не верил. Коротко выдохнув, распахнул дверь. Быстро, как сдергивают пластырь. Подготовленный к худшему, но вместе с тем совсем не готовый.
Комната оказалась пуста.
Йенни по-прежнему отсутствовала.
– Да, – произнес он, хотя прозвучало это скорее как сухой скрип.
– Что вы сказали? – переспросил Виктор.
Харальдссон откашлялся.
– Да, – повторил он более твердым голосом. – Перевозите его.
– Хорошо. А вы где? Вы сегодня еще появитесь?
Харальдссон закончил разговор. Сунул телефон обратно в карман. И заплакал, стоя в дверях пустой спальни.
* * *
Прежде чем решиться считать работу на этот день оконченной, Урсула почувствовала, что должна дважды перепроверить, прибыли ли в криминологическую лабораторию Линчёпинга отосланные ею два стерильных пакета с материалом ДНК, взятым в квартире Свенссона. Их отправили специальным транспортом несколько часов назад, и планировалось, что Торкель уже во время завтрашнего допроса сможет опираться на предварительный отчет. Она поймала руководителя криминалистов, Вальтера Стина, который ее успокоил. Все выглядело хорошо. Лаборатория уже приступила к работе, и он лично проследит за тем, чтобы ответ поступил к ним в течение завтрашнего дня. Урсуле этого было достаточно, она давно знала Стина и не сомневалась в том, что он человек, который всегда держит слово. Удовлетворенная, она покинула душную квартиру Ральфа Свенссона. Как раз прибыла смена, и Урсула кратко переговорила на лестнице с двумя новыми полицейскими, снова нажимая на то, что никого, кроме нее, в квартиру пускать нельзя, во всяком случае, без ее разрешения. Она оставила им на всякий случай свои домашний и мобильный телефоны и пошла вниз. День получился невероятно интенсивным, и она чувствовала, что устала и телом, и душой. Выйдя из подъезда, она ненадолго остановилась и понаслаждалась летним запахом теплой травы. Несмотря на усталость, она испытывала удовлетворение. Квартира оказалась кладезем, и ей приходилось, скорее, нацеливаться на выбор наиболее важного, нежели на углубленные поиски. Хотя ей предстояла еще многочасовая работа, она не сомневалась в том, что они уже добыли достаточно доказательств для того, чтобы Ральфа Свенссона осудили за все убийства – при наличии признания или без него. В этом и заключалась истинная цель ее работы. Находить настолько веские доказательства, что собственный рассказ и слова подозреваемого уже не имели особого веса. Когда правда становилась объективной и измеримой, она считала, что выполнила работу хорошо.
Урсула двинулась в сторону своей машины. У нее закралась мысль, не позвонить ли Торкелю. Они с Ваньей заезжали к ней после пресс-конференции. Перед домом они, вероятно, столкнулись с Себастианом, раз Торкель первым делом рассказал, что Себастиан с этого момента больше не участвует в расследовании. Особенно Ванья, похоже, испытывала облегчение. Ее переполняла энергия, и она выпалила несколько жестоких осуждающих слов в адрес невозможного человека, которого терпеть не могла. Сама Урсула ощущала в основном смутную печаль. Не потому, что считала, будто Себастиан в этот раз многое привнес, но она помнила его прежнего. Когда он обладал невероятной внутренней силой. Человек, покидавший квартиру Ральфа Свенссона с опущенными плечами, был уже не тем человеком. Никто не должен падать так сильно. Так тяжело. Даже Себастиан Бергман. Поэтому разделить радость Ваньи она никак не могла.
Перед уходом Торкель ненадолго задержался в прихожей и пытался поймать ее взгляд. Она узнавала блеск в его глазах по аналогичным мгновениям во время работы. Он возникал, когда они совершали большие прорывы в расследованиях, и казалось, будто они смогут продлить это мгновение, если окажутся в одной постели.
Однако на этот раз она не намеревалась этого допускать. Это представлялось в каком-то смысле неправильным. Когда они находились в другом городе, это каким-то странным образом воспринималось совершенно по-другому. Не настолько серьезно. Сейчас это, правда, казалось более заманчивым, но и более грязным. И еще Микаэль…
Она села в машину и поехала в сторону города, сама не зная, куда направляется. Компромиссом стало бы, пожалуй, поехать на работу, но этого ей не слишком хотелось. Она решила ехать домой.
Микаэль оказался дома.
Когда она вошла, он сидел на диване. Он тоже выглядел усталым.
– У тебя усталый вид.
Вместо ответа он кивнул и встал.
– Кофе хочешь?
– С удовольствием.
Он пошел на кухню и включил кофеварку. Сама она уселась поближе к открытому окну. На улице было восхитительно тихо, и она наслаждалась, слушая, как он возится на кухне. Она чувствовала, что приняла верное решение. Правила есть правила, и только потому, что ты их однажды нарушил, совсем не обязательно продолжать в том же духе. Что-то в Микаэле ее успокаивало. Нельзя было этого не признать. Возможно, он не самый пылкий человек на свете, но у него всегда находится для нее время. А это дорогого стоит.
– Я слышал по радио, что вы кого-то поймали, – донеслось до нее из кухни.
– Да, я всю вторую половину дня провела в квартире подозреваемого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
