вопрос — а придет ли кто-то вообще? Вот и посмотрим.
Я стоял у входа в зал, прислонившись плечом к косяку. Прошло, наверное, минут десять с тех пор, как мы вышли в эфир. Я не ждал чуда. Если честно, ждал одного-двух человек. Таких, кто не поленится, не побоится и не отмахнется. Потому что, если снова проводить параллель со стрелками тридцать лет назад, то тогда ты знал людей лично. А сейчас… по никам и по аватарке.
Вдалеке послышался резкий, короткий визг шин. Старые амортизаторы тяжело осели, и черная вкруг тонированная «лада» с номерами К100РА встала возле зала.
— А ещё говорят, что джигит не джигит, Если он как трусливый шакал от врага побежит…
— играло из динамиков. — Да, да, да, да, да — это Кавказ!
Из машины вышло сразу пятеро бородатых мужчин со свирепыми взглядами. С накаченными шеями и коротким стрижками.
— Саня, брат! Здорова!
Я поздоровался с пацанами. Они взглянули на накрытого тряпкой «кабана», и не сомневаясь ни секунды, открыли багажник «Лады», откуда достали травматы.
— Показывай гниду брат!
— Мужики, стопорите…
Я объяснил им, что не преследую цель никого ломать или использовать огнестрел.
— Чем тогда мы будем лучше, чем они? Давайте сначала дадим шанс им одуматься и, например, самим оформить явку с повинной в отдел полиции.
— А если не одумаются, брат?
— Тогда поломаем и потом отвезем в отдел, — улыбнулся я.
Через пару минут встала вторая машина. Потом третья. Из одной вышли сразу трое — ребята в темных шапках, спортивных куртках. Поздоровались, не лезли с расспросами, просто стали рядом, ожидая в полной готовности. Следом подъехал «пассат» с ленинградскими номерами, потом «солярис», потом большой внедорожник. Приезжали ребята не самокатах, кто-то на такси… Толпа быстро росла. Уже через пятнадцать минут перед залом стояло тридцать человек.
Я поблагодарил пацанов за то, что откликнулись и не остались в стороне. Для меня появление такого числа народа стало полной неожиданностью.
— Ну куда идти, Саня? — последовал вопрос.
Виталя, который знал адрес сориентировал, что барыги засели в пятиэтажке за школой.
Я окинул взглядом толпу серьезно настроенных людей.
— Ну что мужики, идем?
* * *
Виталя шел впереди, вслед за ним шел я, а затем и все остальные. Наверное, со стороны, шествие выглядело внушительным.
Тридцать человек как никак. Ни у кого не было оружия (я объяснил братьям на «Приоре», что пистолеты здесь явно лишнее, даже брать их с собой не стоит).
Прохожие с любопытством смотрели на нас, переходили на другую сторону дороги, от греха подальше. Но бояться нас не следовало, бояться должны только те, кто решил, что им все дозволено.
Пятиэтажка, к которой мы подошли, была старая с облезлой штукатуркой, вонючими мусорными баками у каждого подъезда и с кривыми балконами, увитыми ржавыми антеннами.
Перед подъездом сидели три бабки, как часовые, с сумками, платками, руками на коленях. Они посмотрели на нас с любопытством и тревогой одновременно, но с места не сдвинулись.
— Добрый вечер, бабушки.
— Добрый, сынок… — настороженно сказала одна, щурясь на меня полуслепыми глазами. — Вы чего такой оравой пришли? Бить что ли кого собрались?
— А это как получится. Подскажите, говорят тут наркоманы засели, — доброжелательно улыбнулся я.
— Господи, — вздохнула другая бабушка. — Они нас жизни лишили, милок. Вон один из них все утро в палисаднике копался, как собака.
Старуха махнула рукой в сторону клумбы, где цветы были вытоптаны, а земля действительно былы перерыта, как от рытья лопатой.
— Зачем? — уточнил я.
— Что-то прятал небось.
— А другой полуголый бегал, волосы драл… — присоединилась третья старуха. — Мы уже боимся в магазин выйти!
— А милиция рядом. Пункт участкового вон за углом, — пожаловалась первая бабуля. — Да только участковый глухой и не слышит нас.
— Козел… — буркнула вторая старуха.
Я посмотрел на пристройку с торца дома. Так и есть, здесь находился опорный пункт полиции, прямо в доме.
— А где они сейчас? — спросил я, возвращая взгляд на старух.
— Вон там, первый этаж. Вон то окно с тряпкой…
Я кивнул, увидев окна.
— Спасибо.
Мы подошли ближе. У подъезда, в котором находилась квартира Егора, воняло мочой и какой-то тухлятиной. На первом этаже, в квартире Егора, окна были завешаны плотной темной тканью. Лавочка у подъезда вся исцарапанная, поломанная. Входная дверь железная, облезлая… мда.
Из пристройки опорного пункта, вынырнул участковый. Молодой, в форме, с папкой подмышкой, с лицом человека, который только что поел и рассчитывал спокойно дожить до конца смены. По крайней мере, мент до сих пор что-то жевал.
— А что такое? — выпалил он. — Что за сборы несанкционированные? Где разрешение⁈
Я шагнул навстречу, выходя из толпы.
— Это у тебя надо спросить, что такое?
— Мы на ты не переходили! — уставился на меня участковый.
— На вы разговаривают с теми, кого уважают, а у тебе уважения у меня нет, — отрезал я. — Под твоим носом ядом торгуют, а ты, выходит, ничего не видишь.
— Каким ядом? Это… нормальные ребята. Никого не трогают. Вы че разошлись-то?
— Нормальные? — я сделал шаг ближе. — Они только что мою машину разнесли, стариков держат в страхе, пацанов подсаживают на дрянь. Ты называешь их нормальными?
Мент отвел глаза, пытаясь подобрать слова.
— Ну вы давайте без самоуправства… Я щас вызову группу…
Я приблизился к нему почти вплотную.
— Ты чего творишь, мент? Или ты их крышуешь?
Он побледнел, закивал головой, как болванчик.
— За такие слова сядешь!
Я сдержался, чтобы тут же, в продолжении диалога, не вырубить этого оборотня. Я то сяду, а вот он ляжет.
— Сань, — шепнул Виталя и тронул меня за плечо. — У него камера на груди.
Я перевел взгляд… точно. Маленький черный глаз, мигающий на полицейской форме.
Понятно. Значит, запишет, как я на него наехал, а все остальное вырежут к чертовой бабушке. В случае чего покажут только нужный фрагмент. И будешь потом доказывать, что ты не верблюд.
— Я тебя услышал, — я сделал шаг назад. — Но ты сейчас не гражданин, а сотрудник при исполнении. Ты получил информацию о правонарушении и обязан действовать. У тебя есть минута, чтобы вспомнить, зачем ты носишь погоны.
Пацаны, все тридцать человек, стояли у меня за спиной, взяв нас в полукруг.
