сосредоточил основной удар в главном направлении, но одновременно нажимает на противника и в направлениях второстепенных и всегда готов, если на таком второстепенном направлении обозначится успех, сманеврировать своими силами и превратить второстепенное направление в главное.
Также смотрел СП на проблему спуска космического корабля. В то время был принят и успешно реализован баллистический спуск на кораблях «Восток» и «Восход». Исподволь готовился к реализации спуск аэродинамический – на будущих «Союзах». И тем не менее, узнав о существовании идеи роторного спуска, заинтересовался и им. Не захотел упускать из виду ни одного возможного направления – ни одного «растопыренного пальца»… Ну и, конечно, с автором идеи хотел познакомиться – отделять интересную мысль от высказавшего ее человека он, насколько я мог наблюдать, не любил.
Да, на одаренных людей глаз у него был на редкость острый!
И к настоящему работнику СП никогда не относился равнодушно.
Особенно верен он был маленькой, состоявшей всего из нескольких человек, группе своих ближайших сотрудников, в течение многих лет деливших с ним все удачи и неудачи, все взлеты и падения, все радости и горести, неизбежные на трудном пути создания новой техники, вернее, создания новой отрасли техники. За последние десятилетия в нашей стране было создано несколько таких новых отраслей: ракетная, атомная, радиоэлектронная. Каждая из них потребовала такого расхода средств, такого напряжения сил и мобилизации ресурсов, которые далекому от этих дел человеку просто трудно себе представить (поэтому, наверное, многие и не представляют). Но других возможностей тут не оставалось: все вновь созданные у нас отрасли техники были жизненно необходимы для страны. По-настоящему необходимы. Обойтись без них (или заменить чем-то уже существующим и налаженным) было невозможно.
И тем не менее рождение нового не проходило, да и не могло проходить, безукоризненно гладко. Оно и неудивительно. Когда новое пробивает себе дорогу, даже самые могучие умы не всегда в состоянии правильно оценить всю меру того, что оно с собой несет. И тем более – что способно принести в будущем. Известно, что, например, Рентген не признавал существования электронов, Альберт Эйнштейн еще в 1939 году в одном интервью высказал неверие в перспективу высвобождения атомной энергии, а Амундсен не допускал возможности посадки тяжелых самолетов на дрейфующий лед в районе Северного полюса. Немудрено, что и перед работниками нашего ракетостроения зеленая улица расстилалась далеко не всегда.
Вопрос этот был в то время далеко не очевиден. По нему шло много споров. Не все видели целесообразность затрат (и затрат немалых!) времени, средств, а главное, сил человеческих на развитие ракетной техники. Тут Королеву и его сподвижникам приходилось не только проявлять глубокую убежденность в жизненной важности этой отрасли техники для страны, но и умение убедить в своей правоте других. Королев это умел… И тем не менее размах колебаний воззрений на дилемму «ракеты нам нужны – ракеты нам не нужны» приобретал временами размеры для нестойких умов почти устрашающие. Иногда мы бывали свидетелями того, как ракетной технике необоснованно приписывалось универсальное всемогущество в решении чуть ли не всех мыслимых задач. Но это было позднее, а поначалу гораздо чаще бывало наоборот – ракетную технику оценивали куда более скептически, чем она заслуживала.
Легко догадаться, что подобные колебания ощутимо влияли на судьбы как отдельных людей, связавших свою жизнь с ракетостроением, так и целых творческих коллективов.
Окружавшие Королева заместители и помощники полной мерой прошли вместе с ним, как говорится, огонь, воду и медные трубы. И если бы – прибегну снова к этому допущению – я сейчас писал не воспоминания, а повесть или роман, то, следуя отработанным литературным нормам, обязательно рассказал бы, во-первых, о трогательно едином стиле, подходе к делу, даже сходной – как у близнецов – манере поведения представителей этой группы и, во-вторых, о безоблачной идилличности их взаимоотношений с дорогим шефом.
Так вот, на самом деле ничего подобного не было.
Королевские заместители – очень разные люди. Разные по всем статьям: от круга частных, так сказать, внутрикосмических проблем, в которых особенно явно проявлялись таланты и знания каждого из них, до таких внешних элементов поведения, как степень громогласности речи, энергичность жестов или излюбленный лексикон. Впрочем, иначе и быть не могло, потому что, повторяю еще раз, каждый из них – личность. В отличие от некоторых других руководителей, Королев не стремился окружать себя послушными, безликими и безынициативными (а значит, и неконкурентоспособными по отношению к шефу) исполнителями. Сильный человек, он тяготел к сильному же окружению.
Тяготел, но – и здесь начинается крушение второй части нарисованной выше идиллической картины – обращался со своим сильным окружением весьма своеобразно: «выяснял отношения» с ними, не считаясь ни с временем, ни с местом, ни с составом заинтересованно внимающей аудитории.
Но и тут обращала на себя внимание подробность, на мой взгляд, принципиального характера: за подвергавшимися поношению замами сохранялось право отвечать бушующему шефу в той же тональности и тех же выражениях. И, видит бог, некоторые из них этим правом отнюдь не пренебрегали!
Работы от своих заместителей Королев требовал неимоверной – почти такой же, какой требовал от себя.
Павел Владимирович Цыбин рассказывал:
– Даст иногда задание. Выйдешь от него, сядешь в машину, доедешь к себе – это несколько считаных минут от Главного. Только войдешь в кабинет – звонок: «Ну как, что-нибудь придумал?» – «Что ты, Сергей Павлович! Бог с тобой! Я же только что приехал!» – «А по дороге…»
Сроки давал иногда немыслимые. Скажешь ему: «В такой срок уложиться невозможно». – «Невозможно?» – «Невозможно», – и объяснишь ему подробно, какой тут объем работ, что нужно сделать, и так далее. Он слушает, даже головой кивает. Ну, думаешь, кажется, убедил. А он: «Ну тогда я освобождаю тебя от должности заместителя Главного конструктора». Много раз так «освобождал».
Зато доверял СП своим заместителям в полной мере.
Интересно рассказывал об этом один из них – Е. В. Шабаров:
– Поддерживал перед внешним миром каждое наше решение. И это было не столько даже чертой его характера, сколько, так сказать, элементом системы управления, принятой им на вооружение. Заместителей он себе подбирал очень тщательно и каждому выделял четко очерченную область, в пределах которой тот был полным и ответственным хозяином. Иначе руководить таким огромным хозяйством было бы просто невозможно. Даже такому человеку, как Королев.
– Ну хорошо, Евгений Васильевич, – спросил я, – а если заместитель все-таки в чем-то ошибался? Все ведь люди – не боги! Как тогда?
– Тогда держись!.. Только редко это бывало. Требовательный он был. И мы все за ним тянулись. Образовался такой общий стиль у нас на
