– А потом что? – не выдержал дедушка, уронив костяшку.
– Потом не знаю… – запнулся генерал. – В общем-то других рецептов у меня и не было. Просто если что-то не получается, то надо опять расстрелять коммунистов, и все пойдет путем. Беда в том, что они быстро кончаются и начинаются новые проблемы в экономике. Тогда метод другой.
– И какой, понимашь? – полюбопытствовал Борис Николаевич.
– Расстрелять еще кого-нибудь, – мечтательно улыбнулся Пиночет. – И объяснить, что все проблемы были из-за него. Только так при настоящей демократии и продвигаются рыночные реформы. Всему вас учить надо.
Третий пенсионер, одетый в майку и тренировочные штаны, полусонно слушал перебранку за столом. От него пахло техническим спиртом, глаза были мутны, он смотрел куда-то в сторону, теребя в руках локоны свалявшейся кудрявой бороды, где застряли остатки пищи. Присмотревшись, Калашников узнал его – это был персидский царь Ксеркс, которому весной в качестве сеанса наказания показали фильм «300 спартанцев». С тех пор он не мог выйти из запоя: не у каждого выдержат нервы, если увидишь себя на экране голым двухметровым уродом с пирсингом и педерастическими наклонностями.
Бухнула дверь, из подъезда, хрипя, вывалился Малинин. Подойдя к скучавшему на лавочке Калашникову, он отдал честь и свалился у его ног.
Алексей, нагнувшись, ласково потрепал казака по плечу:
– Ты прикинь, Серега… тебе ведь еще и обратно потом идти.
– Знаю, – сипел с потрескавшегося асфальта Малинин. – Лучше сдохнуть.
– Уже, – прервал его страдания штабс-капитан. – Возрадуйся – хуже тебе не будет. Ладно, давай отползем от этих пенсионеров под другое деревце.
Большую часть пути к деревцу Малинин проделал на четвереньках. Упав у корней, он отвинтил крышку и стал жадно пить прихваченную с собой воду. Через полминуты по его раскрасневшемуся виду Алексей понял, что это не вода. Вырвав фляжку, он тоже сделал большой глоток и поперхнулся.
– Ух ты! – в горле словно взорвалась портативная атомная бомба.
– Сам гнал, – признался польщенный Малинин. – Все просто, вашбродь. Система легкая: политура, денатурат, стеклоочиститель и немного сахару.
– А сахар-то зачем? – отплевывался Калашников.
– Для пикантности, – ухмыльнулся Малинин. – Так что у нас стряслось?
По мере того как Калашников рассказывал ему о странной встрече в кабинете у Шефа, где присутствовал загадочный человек в капюшоне, скрывающем лицо, взгляд Малинина прояснялся. Он еще раз приложился к фляжке, дабы окончательно осмыслить сказанное, потер лоб и булькнул.
– Знаете, вашбродь, ночами мечтал – хорошо б в Раю побывать, – признался он. – А теперь и боязно как-то. Нешто они без нас обойтись не могут?
– Не могут, братец, – сдержанно заявил Калашников. – У них ситуация еще хуже, чем у нас, – репрессивный аппарат для наказаний отсутствует начисто. Гаишников, чтобы дороги регулировать, – и тех по статусу не полагается.
– Я откровенно думаю, что в ближайшую тысячу лет они ни одного гаишника в Раю не увидят, – заметил Малинин. – А то и позже. Профессия у них такая.
– Неважно, – отобрал у него фляжку Калашников и сделал новый глоток. – Факт в том, что никаких следователей, дознавателей, судмедэкспертов и всего прочего у них нет, поскольку до этого не требовались. А теперь им, вишь ли, до зарезу нужно выяснить, куда из Небесной Канцелярии пропали три ангела, пока Голос из отпуска не вернулся. Иначе задаст он им перцу.
Малинин с суеверным страхом глянул на Калашникова снизу вверх.
– Вашбродь… – тихо, одними губами произнес он. – Да нешто Голос уже не ведает, как там и што происходит? Ему ведь открыто ВСЁ, вы знаете.
– Это, братец, безусловно, – подтвердил Алексей, с сожалением отметив, что на дне фляги почти не осталось огненной жидкости. – У меня тоже были сомнения, но Шеф детально все объяснил. Голос – он ведь тоже не робот, правильно? Работа у него нервная – врагу не пожелаешь: по сути, вкалывает двадцать четыре часа в сутки: эпидемию предотврати, войну закончи, землетрясение сделай помягче. А отдыхать надо, иначе глаз замылится. Вот он раз в семьдесят лет и уезжает на недельку развеяться, дать голове отдохнуть – в основном на какие-то тропические острова. Договоренность в Небесной Канцелярии строгая: что бы ни случилось, хоть ядерная война, во время отпуска Голос беспокоить запрещено, и сам он ни в какие дела не вникает – газет не читает, телевизор не смотрит. Потому что иначе это будет не отпуск, а полная лажа.
Пенсионеры в стороне, устав спорить, застучали костяшками домино.
– Поняаааааатно… – протянул Малинин, вытряхивая себе в рот последние капли самогона. – А у вас, вашбродь, есть идея, куды эти ангелы делись?
– Нет, – ответил Калашников, проводив мрачным взглядом полетевшую наземь пустую фляжку. – Я понятия не имею, где они находятся. Может, и сбежали – такое запросто могло случиться. Они же умеют и человеческий облик принимать, и быть невидимыми. Таким сбежать как не фиг делать.
– Я готов, – сказал Малинин, зачем-то застегивая верхнюю пуговицу черного френча. – Одно только интересно: каким образом мы в Рай попадем?
– Прямого сообщения между Городом и Раем, братец, нету, – объяснил Калашников. – Это значит, что мы сейчас поедем электричкой в транзитный зал, то бишь Чистилище, там пересядем на райский экспресс и домчимся до Райских Врат, где нас встретят сопровождающие лица. Я не особенно в восторге от этой поездки, но, во-первых, Шефу не принято отказывать, а во-вторых… – его голос дрогнул, – это хороший шанс встретиться с Алевтиной.
Пиночет и Борис Николаевич с любопытством проследили взглядами, как парочка странных людей села в автомобиль представительского класса с рогатой головой на капоте и покинула дворик, обдав их пылью из-под колес.
– Еще недавно у меня знаешь, какая машина была? – ностальгически буркнул Борис Николаевич. – Эта так еще – дребадан копеечный, понимашь.
– Да ты заколебал со своими понтами, – огрызнулся генерал. – Только и слышишь: у меня было то, у меня было это. Ты забыл, кто я такой, что ли? Я, между прочим, тоже не на велосипеде ездил. А твой Бурбулис…
Задремавший к этому времени Ксеркс не проснулся от вновь начавшейся перепалки. Ему снился веселый спартанский царь Леонид, обгонявший его на мотоцикле «Харлей Дэвидсон», с банданой на голове и сигарой в зубах.
Глава 7
Ледяной взгляд
(пятница, 9 часов 02 минуты)
Подойдя к избе Петровича, Евфросинья сразу заметила, что дверь в дом открыта сквозняком – утренний ветер пошатывал ее взад-вперед, дерево натужно скрипело. Так и есть – допился, старый мерин, весь дом нараспашку: заходи, кто хочешь, бери, что хочешь. А времена нынче лихие – запросто и зайдут, и заберут. Старуха осторожно взгромоздилась на обледеневшее крыльцо, с трудом сохраняя равновесие. Проведать соседа-бобыля, жившего на самом отшибе их деревеньки, бабка Фрося собралась из шкурных соображений. Вот уже почти неделю тот не являлся к ней за очередным литром самогона, чем проделал огромнейшую дыру в скромном бабкином бюджете. Видать, где-то уже запасся, алкаш чертов. Ходили слухи, что щас народ чего только не пьет – гуталин на хлеб мажет, спирт из него вытапливает, а потом эдакую бодягу продают по десяти рублев, а то и меньше. При такой жесткой конкуренции ей вскорости прямая дорога на погост, особенно после того, что приключилось с деревней недавно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
