Бои, которые велись за освобождение 6 армии, стояли, естественно, в тесной связи с развитием положения на всем немецком южном фланге. И если последнее будет в одной из последующих глав рассмотрено отдельно, то только для того, чтобы можно было более ясно видеть осуществление оперативных замыслов.
Обстановка при принятии командования
Когда я принял командование, группа находилась в положении, в общем, не изменившемся по сравнению с 24 ноября.
Очевидно, противник использовал свои главные силы прежде всего по периметру кольца, окружающего 6 армию, Из приблизительно 143 соединений, о которых было известно, что они находятся в районе действий группы армий, по меньшей мере свыше 60 с самого начала были использованы для окружения армии. 28 ноября южный фронт армии подвергся сильной атаке, однако эту атаку удалось отразить. На остальных участках фронта армии в конце ноября происходили только бои местного значения, в которых укреплялся ее фронт обороны. Но, во всяком случае, было ясно, что попытка прорыва, предпринятая в эти дни, натолкнулась бы на сильную оборону противника. При этом были бы неизбежно израсходованы имевшиеся в котле запасы боеприпасов и горючего. Даже если бы прорыв удался, армия пришла бы на Дон без боеприпасов и горючего, а деблокирующая группа к этому времени не могла бы оказать ей помощь.
Противник путем разведывательных поисков пытался выяснить силы, образовавшие заслон в разрывах фронта южнее и западнее Сталинграда, за которым должна была проходить подготовка деблокирующих сил.
Прежде всего, для группы армий нужно было получить, возможно, более ясную картину состояния и намерений 6 армии, так как то, что она могла узнать от ОКХ и от удаленной на сотни километров группы армий «Б», ее, разумеется, не удовлетворяло.
Уже 26 ноября через одного прибывшего самолетом из котла офицера мне было передано письмо генерала Паулюса. Генерал Паулюс подчеркивал в нем необходимость «свободы действий на крайний случай». Обстановка, которая делала необходимым немедленный прорыв на юго-запад, могла наступить каждый день и каждый час. Отсутствовавшие в письме данные о положении со снабжением армии были восполнены сообщением прилетевшего из сталинградского котла генерала авиации Пикерта, которому командующий 4 воздушной армией, генерал-полковник барон фон Рихтгофен, поручил организацию снабжения по воздуху. Согласно этому сообщению, армия имела продовольствия (правда, уже при урезанных нормах) на 12 дней. Боеприпасов было 10-20% боекомплекта. Это соответствовало потребностям одного дня настоящих боевых действий! Горючего хватало только для небольших передвижений, но не для сосредоточения танков к началу прорыва. Если эти данные соответствовали действительности, то было совершенно непонятно, как командование армии хотело осуществить намерение прорваться, высказанное им 4 дня назад.
На основании этих сообщений я решил сам вылететь в котел, чтобы переговорить с Паулюсом. Однако вследствие настойчивых уговоров моего начальника штаба и начальника оперативного отдела я, в конце концов, отказался от этого. При таком состоянии погоды было вполне возможно, что мне пришлось бы задержаться в котле на два дня, а может быть, и больше. Но столь длительного отсутствия не допускали ни напряженная обстановка у других армий, ни необходимость отстаивать взгляды группы армий в ОКХ. Я послал туда моего начальника штаба генерала Шульца, а позднее еще начальника оперативного отдела полковника Буссе.
Первоочередной задачей Шульца было, наряду с получением личного впечатления о положении и состоянии 6 армии и ее командования, информировать меня о том, что может быть предусмотрено для деблокирования 6 армии. Благодаря этому я должен был получить возможность определить перспективы этой операции и момент ее предполагаемого начала. Было очень важно согласовать взгляды Паулюса на требования обстановки с нашими взглядами, так как при отсутствии телефонной или надежной письменной связи влияние группы армий на решения командования армии могло быть только очень условным, тем более что армия, кроме того, через офицера связи ОКХ находилась все время под воздействием мыслей и приказов Гитлера. Письмо Паулюса позволяло обнаружить глубокую и вполне понятную депрессию, являвшуюся следствием положения, за возникновение которого ответственность нес не командующий армией, а Главное командование. Мне казалось, что высказанное в нем настойчивое желание «свободы действий на крайний случай» означало, что генерал Паулюс думает о прорыве на случай, если бы положение в котле стало невыносимым в результате того, что противник потеснит там наши войска или даже прорвет один или несколько участков фронта армии, и с тактической точки зрения обстановка будет угрожающей, или ввиду того, что силы армии будут на исходе. Но в обоих случаях, по моему мнению, попытка прорыва могла окончиться только катастрофой. В сложившемся положении задачу нужно было решать в два этапа: сначала создать жесткую оборону, чтобы сохранить армию, а уже потом предпринять прорыв, не ожидая, когда положение станет отчаянным, а выбрав момент, когда армия еще будет иметь силы для таких действий и будет возможно взаимодействие с силами, осуществляющими деблокирующую операцию, предпринятую извне.
Это мнение генерал Шульц должен был передать генералу Паулюсу.
Общее впечатление, создавшееся у генерала Шульца после вылета в котел и позже подтвержденное полковником Буссе, было таково. 6 армия не расценивает свое положение и возможности сопротивления в котле как неблагоприятные, если будет обеспечено достаточное снабжение по воздуху (позже оказалось, что такая точка зрения также могла таить в себе опасность).
В связи с этим у меня возник вопрос, можно ли вообще считать, что снабжение 6 армии по воздуху осуществимо.
В своем донесении ОКХ, направленном 24 ноября из Старобельска, командование группы армий ясно указало на решающее значение этого вопроса. Только в том случае, если такая возможность будет гарантирована, можно было повременить с прорывом армии, пока ее шансы на прорыв не улучшатся благодаря вводу в действие деблокирующих групп.
На вопрос о такой возможности Гитлер практически уже ответил «да», когда он за день до этого отклонил предложение генерала Паулюса о попытке вырваться из окружения. При этом он опирался на соответствующие обещания Геринга обеспечить снабжение 6 армии. Главное командование воздушных сил было фактически той единственной инстанцией, которая могла дать компетентное суждение о том, могут ли силы и средства авиации обеспечить снабжение армии под Сталинградом. Генерал-полковник барон фон Рихтгофен, командующий 4 воздушной армией, которая взаимодействовала с группой армий и на которую предполагалось возложить снабжение 6 армии, во время принятия мною командования над группой армий «Дон» сказал мне следующее. По его мнению, достаточное снабжение по воздуху при существующей погоде обеспечено быть не может. Он думает также, что и после улучшения погоды такое снабжение нельзя поддерживать длительное время, о чем он доложил Герингу. Правда, он не может судить о том, какие силы и средства может еще использовать Геринг в данном положении.
