во всех газетах!
– Ты… Я тебя… в такой позе… и в сякой… И чтобы пальцем… и чтобы волос! Ты всё понял?
Следователь мрачно молчит, потирая костяшки. Перестарался, мол, но это же для дела!
– Я тебя… Я тебе… выговор… с занесением! Ты у меня со службы… пулей… в дворники… Песок мести в Орхене! Пшёл!
Хлопнув дверью, следователь уходит. Но недалеко.
– Приношу извинения за непрофессиональные действия наших сотрудников, – сочувственно смотрит пришелец на задержанного. – Хотите воды? Или чаю?
Тот мрачно кивает, облизнув пересохшие губы.
– Ты зачем это сделал? Зачем участок взорвать хотел? – спрашивает, налив человеку воды, оранжевокожий.
Молчание. Покачав головой, пришелец вкрадчиво продолжает:
– Думаешь, я не понимаю? Что раз из другого мира, то нет у меня ни чести, ни совести? Ошибаешься. Я, если хочешь знать, тоже офицер. И тоже воевал! Ты ведь, – придвигается он поближе, – за Родину сражаешься, которая сейчас в опасности. Враги захватили власть, Канцлера в отставку отправили, а ты всё равно не сдался, потому что верен стране и присяге. Потому и взял в руки оружие, потому и решил кровь пролить – чтобы хоть что-то сделать. Чтобы на диване не сидеть, наблюдая, как Империя не пойми во что превращается!
– Иди ты на хрен, – сипит арестованный. – Решил, что спектакль с моим спасением разыграешь, а я тебе за то ноги целовать кинусь? Я Радану служу и Канцлеру, а не тебе, гнида межпланетная. И пока вы все отсюда не уберётесь…
– Понял, понял, – останавливает жестом собеседник. – Пока мы отсюда не уберёмся – будешь нам кровь пускать. Только ты не нам пускать её будешь, ты своим пускать её будешь. Думаешь, почему следак тебе врезал, потому что я попросил? Он тоже за Родину сражается, которая у вас, на самом деле, одна. Гетар!
Следователь, открыв дверь, застывает на пороге.
– Где ты служил? – обращается к нему пришелец.
– Сорок вторая инженерная, Восточный фронт.
– А звание у тебя какое?
– Бригадный лейтенант.
– А расскажи нам, товарищ Гетар, отчего ты на сторону противника перешёл? Почему новой власти служишь, а не старую защищаешь?
– А на кой мне её защищать? – ощеривается Гетар. – У меня мать больная, лечение – пятнадцать тысяч в год. А пенсия у неё триста квардов! Я тонну бумаги на прошения извёл, с фронта писал, думал, хоть теперь уважут. Уважили, твари… Жрут в три горла, в засуху в бассейнах плескались, а мне сказали – нет, мол, у страны сейчас средств. На бассейны есть, а на лечение – нет! А потом, – поворачивается он к арестанту, буравя его ненавидящим взглядом, – потом они пришли. На службу взяли, оклад нормальный предложили. Да хрен бы с ним, с окладом – мать-то в больнице теперь и лечат её бесплатно. Не потому, что сын – милиционер, а потому что всем так положено! А ты… и такие, как ты, всё это порушить хотят. На кой? Чтобы как раньше – война на войне? Чтобы одним всё, а другим – шиш? И не стыдно тебе против народа идти?
Думает, соображает пленник, примеряя ситуацию на себя. Пенсия у фронтовиков и правда не ахти, пусть даже на словах все осанну поют. А цены взлетели, потому что инфляция и военное время, понимать надо. Он-то понимает, а вот богачи жируют, плюя на всех и на всё. А эти, хоть и чужаки, о народе отчего-то пекутся. И стоит, правда, с ними воевать, особенно учитывая их возможности?
Внимательно следящий за задержанным пришелец оценивает проскакивающие на лице микровыражения. Согласится он, не может не согласиться. Давно назрели в Империи реформы, слишком велик разрыв между хозяевами жизни и теми, кто жизнь эту призван оборонять. В мирное время не так в глаза бросалось, а вот война – она всё подсветила. Говорили об этом в Сенатах, думал об этом и Канцлер, да не успел. Опередила его новая власть, вырвала из рук инициативу. Чтобы воспользоваться теперь в полной мере.
– Что вам от меня нужно?
– В милицию пойдёшь? – огорошивает встречным вопросом "старший товарищ".
– На кой я вам сдался?
– Сдался. Потому как опыт у тебя и вообще – мужик ты что надо.
А ещё потому, что связи у тебя среди подпольщиков – ого-го. Они не дураки, навострились встречаться по глухим, без приёмников, углам, из чего следует, что ловить их придётся по старинке, в первую очередь через своих. Через тех, на которых, как на потенциальных перебежчиков, указал, в том числе и анализирующий арестанта и показания его друзей искусник.
– Я согласен, – решается задержанный. – Но говорю сразу – против своих не пойду!
Конечно, не пойдёшь, пока они ещё свои. А вот когда встанешь ты в строй, когда обретёшь новых товарищей и когда засвистят у тебя над ухом пульки, выпущенные товарищами прежними – вот тогда ты по-другому запоёшь и всё, что знаешь – принесешь на блюдечке. Хотя ещё до этого принесёшь, даже без умысла, потому что знаешь как думают подпольщики и знаешь, что они могут предпринять.
Если дать тебе возможность проявить себя в новом деле, то рано или поздно ты, забывшись в азарте преследования, выведешь раданскую милицию на подполье. И, увидев, как ненавидят тебя бывшие друзья, примкнёшь к друзьям нынешним, поняв, что нет пути назад, что есть – только вперёд, пополнив ряды, плечом к плечу!
Хитёр Марс, умеет он не только кнутом щёлкать, но и пряником заманивать. Но и кнутом, если надо, тоже, отправляя эшелонами "на юга" тех, кто перевоспитываться не захотел. Но и они захотят, когда против них используют хитрую, не афишируемую старшими товарищами, технику. Вроде той, что профилировала в приютах будущий кулак "Авангарда", помогая выковать из вчерашней шпаны сплочённую армию прозелитов.
Перековывается, меняется на глазах Герт. Поднимаются к небу башни космопортов и орбитальных лифтов, ревут двигателями, уходя на орбиту, корабли. Гудят реакторы, открываются всюду заводы и фабрики. Этим уже никого не удивишь, даже детвору, которую прежде от чудес техники было – не отогнать. Да никто и не отгонял! Ведь сегодняшние пацаны и девчата подрастут и встанут к станкам и компьютерным терминалам, помогая ковать будущее Марсианской Коммунистической. Ковать до поры укрытые от Содружества щит и меч, а ещё – помогая разобраться в тайне маяка, чтобы перестать, наконец, быть зависимыми от малопонятной, бог знает кем созданной, техники. Чтобы намертво связать между собой солнечные системы, так что никакой Земле не разорвать!
Не один год это займёт, но Республика умеет ждать. Бояться ей нечего, все коммуникации идут через официально уничтоженный злоумышленниками маяк, служащий к
