Все это было для Рауля загадкой, и бедный виконт дал бы многое, чтобы отгадать ее. Но подле него не было никого, кто мог бы объяснить тайну.
Даже Маликорн, немного смущенный блестящим обществом и насмешливыми взглядами Монтале, описал круг и стал в нескольких шагах от принца Конде, позади группы фрейлин. Отсюда доносился до него голос Оры – планеты, которая притягивала его, как скромного спутника.
Когда Рауль пришел, в себя, ему показалось, что слева от него звучат знакомые голоса. Действительно, невдалеке стояли де Вард, де Гиш и де Лоррен.
Впрочем, они говорили так тихо, что в большой зале еле слышался их шепот.
Уменье говорить, не двигаясь с места» не шевелясь, не глядя на собеседника» составляло особое искусство, которым новички не сразу могли овладеть. Приходилось долго упражняться в таких беседах без взглядов, без движения головой, вроде разговора мраморных статуй.
Между тем во время приемов у короля и королев, когда их величества беседовали, а все, казалось, слушали их в благоговейном молчании, происходило много таких тихих разговоров, в которых далеко не преобладала лесть.
Рауль принадлежал к числу людей весьма опытных в этом искусстве, и часто но движению губ он угадывал смысл слов.
– Кто такая эта Монтале? – интересовался де Вард. – Кто такая Лавальер? Почему к нам явилась провинция?
– Монтале? – переспросил де Лоррен. – Я знаю ее. Это славная девушка, которая будет забавлять двор. Лавальер – очаровательная хромуша.
– Фи! – сказал де Вард.
– Не говорите «фи», де Вард; о хромых есть много латинских пословиц, очень остроумных и, главное, верных.
– Господа, господа, – остановил их де Гиш, с беспокойством поглядывая на Рауля, – пожалуйста, осторожнее.
Однако волнение графа, вероятно, не имело оснований. Рауль сохранял спокойный и равнодушный вид, хотя и слышал вое до последнего слова. Казалось, он запоминал все вольности и дерзости этих двух зачинщиков ссоры, чтобы при случае отплатить им.
Де Вард, как будто угадав его мысль, продолжал:
– Кто возлюбленные этих девиц?
– Вы скрашиваете о Монтале? – осведомился де Лоррен.
– Да, сперва о ней.
– Вы, я, де Гиш, всякий, кто пожелает.
– А другой?
– Вы говорите о Лавальер?
– Да.
– Берегитесь, господа, – заметил де Гиш, чтобы помешать де Варду ответить, – принцесса слушает вас.
Рауль, засунув руку под камзол, рвал на своей груди кружева.
Однако именно злословие по адресу молодых девушек заставило его принять важное решение.
«Бедная Луиза, – подумал он, – она, конечно, приехала сюда с самыми чистыми намерениями и под почетным покровительством. Однако я должен узнать ее намерения и кто ей покровительствует».
И, подражая маневру Маликорна, он направился к группе фрейлин.
Вскоре прием окончился. Король, не сводивший восхищенного взгляда с принцессы, вышел из приемной залы с обеими королевами.
Де Лоррен пошел рядом с герцогом и по дороге влил ему в ухо несколько капель того яда, который собирал в течение часа, рассматривая новые лица и строя предположения об их сердечных переживаниях.
Уходя, король увлек за собой часть присутствующих. Однако те из придворных, которые любили независимость или усиленно занимались ухаживанием, начали подходить к дамам.
Принц Конде сказал несколько любезностей де Тонне-Шарант. Бекингэм ухаживал за г-жой де Шале и г-жой де Лафайет, которых уже отличила принцесса; де Гиш, покинувший герцога Орлеанского, как только тот смог приблизиться один к герцогине, оживленно беседовал со своей сестрой, г-жой де Валантинуа, и с фрейлинами де Креки и де Шатильон.
Среди водоворота этих политических и любовных интриг Маликорн старался овладеть вниманием Монтале; но ей гораздо больше хотелось поговорить с Бражелоном, хотя бы для того, чтобы насладиться его вопросами и изумлением.
Рауль сразу направился к де Лавальер и почтительно поклонился ей.
Увидев Рауля, Луиза покраснела и что-то пролепетала. Ора поспешила к ней на помощь.
– Ну, вот и мы, виконт, – сказала Монтале.
– Я вижу, – с улыбкой ответил Рауль. – Об этом-то я и хотел поговорить с вами.
Тут к ним с любезной улыбкой подошел Маликорн.
– Удалитесь, господин Маликорн, – приказала Монтале. – Вы, право, очень нескромны.
Маликорн прикусил губу и, ни слова не говоря, отступил на два шага назад. Изменилась только его улыбка: из добродушной она стала насмешливой.
– Вы хотите получить объяснения, господин Рауль? – заговорила Монтале.
– Мое желание вполне понятно. Луиза де Лавальер – фрейлина принцессы?
– А почему бы ей не быть фрейлиной, как и мне? – спросила Монтале.
– Примите мои поздравления, – поклонился Рауль, чувствуя, что ему не хотят дать прямого ответа.
– Вы это говорите не слишком любезно, виконт.
– Да?
– Гм! Пусть судит Луиза.
– Может быть, господин де Бражелон считает, что это место слишком почетно для меня? – смущенно произнесла Луиза.
– О нет, дело совсем не в этом, – горячо возразил Рауль. – Вы отлично знаете, что я этого не думаю. Меня не удивило бы, если бы вы заняли трон королевы, не говоря уже о месте фрейлины. Меня удивляет только, что я узнал об этом лишь сегодня, случайно.
– Ах, правда, – со свойственным ей легкомыслием ответила Монтале. Ты ничего не понимаешь, да и не можешь понять. Виконт написал тебе четыре письма, но в это время в Блуа была только твоя мать. Я не хотела, чтобы эти письма попали в ее руки, и потому перехватила их и отослала виконту. Таким образом, он думал, что ты в Блуа, между тем как ты была в Париже, и не знал, что твое положение изменилось.
– Как! Ты не послала известия об этом господину Раулю, как я тебя просила? – воскликнула Луиза.
– Вот еще! Чтобы он напустил на себя суровость, начал проповедовать непререкаемые истины и испортил все, чего нам удалось добиться с таким трудом? Конечно, нет.
– Так я очень суров? – спросил Рауль.
– К тому же, – продолжала Монтале, – мне так хотелось, чтобы Луиза стала фрейлиной. Я уезжала в Париж. Вас не было. Луиза заливалась горючими слезами Понимайте как хотите. Я испросила своего покровителя, того, кто достал мне патент, достать такой же для Луизы. Бумагу прислали. Луиза уехала, чтобы заказать себе платья. Я осталась, потому что мои были уже готовы. Я получила все ваши письма и переслала их вам, написав несколько слов, пообещав вам сюрприз. Вот вам и сюрприз, дорогой виконт.
Мне он кажется неплохим; большего не требуйте. Ну, господин Маликорн, пора оставить эту пару вдвоем: им нужно о многом поговорить. Дайте мне руку. Видите, какую я вам оказываю честь?
– Простите, мадемуазель Де Монтале, – сказал Рауль, останавливая шаловливую девушку и говоря с серьезностью, которая совершенно не гармонировала с тоном Монтале. – Простите, но не могу ли я узнать имя вашего покровителя? Потому что, если вам оказывают покровительство по каким-нибудь основаниям… – Рауль поклонился, – то я не вижу причины, по которой такое покровительство оказывается и мадемуазель де Лавальер.
– Боже мой, – перебила его Луиза. – Дело очень просто, и я не знаю, почему я не могу вам сказать этого Сама… Мой покровитель господин Маликорн.
На мгновенье Рауль остолбенел, спрашивая себя, не смеются ли над ним.
Потом обернулся, чтобы обратиться к Маликорну, но молодой человек был далеко: его уже увлекла Монтале.
Лавальер сделала шаг вслед за подругой, но Рауль с мягкой настойчивостью удержал ее.
– Умоляю вас, Луиза, – попросил он, – еще одно слово…
– Но, Рауль, – ответила она краснея, – все ушли… Начнут волноваться, нас будут искать.
– Не бойтесь, – улыбнулся молодой человек. – Мы с вами не такие важные лица, чтобы наше отсутствие было замечено.
– Но моя служба, Рауль?
– Успокойтесь, я знаю придворные обычаи – ваши дежурства начнутся с завтрашнего дня; значит, у вас есть несколько минут, я вы можете объяснить мне кое-что, о чем я хочу вас спросить.
– Как вы серьезны, Рауль! – с беспокойством сказала Луиза.
– Видите ли, обстоятельства тоже очень серьезны. Вы меня слушаете?
– Да, конечно. Только, сударь, повторяю, мы совсем одни.
– Вы правы, – согласился Рауль.
И, подав ей руку, он провел молодую девушку в галерею, помещавшуюся рядом с приемной залой и выходившую окнами на площадь. Все столпились у среднего окна с – наружным балконом, откуда можно было видеть во всех подробностях приготовления к отъезду.
Рауль открыл одно из боковых окон и остановился подле него с Лавальер.
– Луиза, – сказал он, – вы знаете, что я с детства любил вас как сестру и доверял вам все мои огорчения, все мои надежды…
– Да, – ответила она тихо. – Я знаю, Рауль.
– Со своей стороны, вы тоже относились ко мне дружески и доверяли мне. Почему же при этой встрече вы не смотрите на меня как на Друга? Почему вы мне больше не доверяете?
Лавальер ничего не ответила.
