Спустя пару секунд Иванов услышал тихий рык, затем едва уловимый треск, будто тряпку рвут на части и какое-то бульканье. Валентин перестал сопротивляться. Через минуту Марья подняла лицо от головы Кулемова. Достав платок, девушка эффектно вытерла рот.
— Даже халат не заляпала. Отлично. И с потерей крови всё срастётся, благо волосы у нашего покойника густые — никто не будет искать два крошечных отверстия даже при вскрытии. В России с кадрами напряжёнка, а корпеть над вскрытием этой мрази вряд ли кто будет.
Окинув взглядом помещение, Иванова с удовольствием отметила — ничего не разбито и не сломано. Во всём нужно искать позитив.
— Вань, ты чего уставился? Клади его обратно. А наша ячейка — не 66, а 99.
Восстанавливая порядок, вампир с тоской отметил, что перепутал не только морг, но и номера ячеек.
— И как Сейма со всем этим справляется?
— Отлично справляется. Но это — не моё. И никогда моим не станет.
Через полчаса студентка с полными ужаса глазами открыла деверь и увидела красивую испуганную девушку, кутающуюся в белый халат. Счастливую воскресшую утешал Иван.
Пухлое создание, получив от Марьи строгий выговор о позорном непрофессионализме её коллег, не удосужившихся проверить недавно привезённое тело на предмет его ухода в иной мир (произнося эту фразу, Иванова поразилась собственной иронии), зашмыгало носом. На что вампир коснулась дрожащей руки и доверительно произнесла:
— Не плачь, не надо. Я знаю, ты очень старательна, я читала твоё личное дело. И обещаю, тебя не накажут. Но ты должна понимать, что распространяться о случившемся не стоит. И берегись своих коллег — люди склонны сваливать вину на других, особенно на тех, кто ниже по служебной лестнице.
Покидая морг, Марья знала все грязные тайны ни в чём не повинных коллег практикантки. Так уж устроены люди, точнее, большинство.
Зачем она сделала это? Иванова не знала. Всё прошло терпимо. Кто надо — забудет, кто надо — замнёт. У подразделения везде свои люди, и правда о периодически оживающих покойниках никогда не выйдет на поверхность, ведь жертвы выбираются тщательно, с учётом возможных связей.
Может, Иванова впервые захотела быть не просто машиной, а кем-то, кто принимает непосредственное участие в процессе. Но придумать название этому кому-то Марья не смогла. Лучший киллер ликвидатора умела чувствовать, но делала это сквозь толстый слой льда и трезвый расчёт.
Оказавшись под солнечными лучами, Иван виновато произнёс:
— Маша, об этом никто и никогда не узнает. Ведь так?
Сестра сурово посмотрела на брата:
— А ты сомневаешься?
В ответ прозвучало хмурое, унылое:
— Спасибо.
— Не за что, Иван. Не за что… Этот случай заставил задуматься о двух вещах.
Мужчина в ожидании продолжения уставился на девушку.
— Во-первых, мне никогда не было так стыдно за собственный непрофессионализм.
Иванов хотел возразить, но Марья властным жестом остановила его.
— Я должна была проверить твои… — вампир запнулась, что случалось с ней не часто. — Я взялась за работу, которую раньше не делала, я доверила её тебе. Но не виню тебя в ошибке. Виню себя… И, во-вторых, я больше никогда не буду осуждать Берка за его решения, даже в глубине души. Он был прав насчёт тебя, я ошиблась. Утешает одно — слепая вера, что твоё состояние временно.
Не дав Ивану опомниться, девушка взяла у него из рук папки с документами и грубо скомандовала:
— Пойдём. У нас ещё два дела. Уверена, всё будет в лучшем виде.
— Почему? — обиженно спросил Иван более для того, чтобы сказать хоть что-то.
— Потому, что оставшимися двумя займусь я.
========== Глава 73 ==========
Земля
Ночь накрыла московские улицы. Сегодня она была особенно тёмной. Тучи закрыли луну, представив небо чёрной жестокой бездной. А может, оно и было таковым — истинное лицо человеческих надежд, без масок и веры. Пустота… иногда светлая и безмятежная, равнодушно-ленивая, благосклонно позволяющая искать нуждающимся путь в никуда, обосновывая и замечая знаки. Пустота… мрачная и злая, несущая боль, забвение и тоску, что живёт в сердце каждого, но не всегда находит путь в мир за окном.
Джули прижалась лбом к стеклу, на несколько секунд закрыв глаза. Позади тяжёлый день. Но расслабляться рано, нельзя. Брюнетка ненавидела слово «нельзя» и его важную роль в своей жизни. Так сложилось, что судьба не дарила Фарион подарков, за всё приходилось платить, причём, всегда «вечером деньги, а утром стулья».
У кого-то жизнь складывалась удачно: любимый человек, работа, дети, уютный дом, обычные хлопоты, а кому-то такого было не дано. Джули не могла вспомнить, когда именно поняла — стандартный набор счастья не для неё. И дело не в том, что шли годы, а Фарион так и не сделала желание выйти замуж основным, странно признать — она вообще не стремилась к этому: сложится — хорошо, не сложится, значит, не судьба. Девушка искала нечто другое — далёкое, возможно, холодное и чужое, но способное помочь обрести себя.
Джули редко позволяла себе отдаться этому чему-то — недосягаемому, сложному, непонятному. Брюнетка усмехнулась, уставившись в ночь. И почему, смотря во тьму за окном, Фарион ощущала спокойствие, не уютное и домашнее, радующее душу, а расчётливое и мощное, дарящее этой самой душе прикосновение мечты. Будучи в здравом уме и твёрдой памяти, Джули чётко осознавала иллюзорность грёз, но не поддаться минутной слабости было выше её сил.
Искусственный свет уличных фонарей казался тусклым и печальным. Как может созданное человеком рассеять созданное самой природой? Никак. Лишь рассвет способен сменить ночь, всё остальное — жалкая подделка.
Где-то в глубине души подала голос безысходность. Фарион стиснула зубы. Нужно собрать волю в кулак, а себя завязать в тугой узел, выпить кофе и проанализировать ситуацию с учётом увиденного сегодня.
Недавно купленная кофемашина оказалась шикарным и нужным подарком самой себе. Ничего более варить не требовалось, оставалось лишь грамотно выбирать зёрна, нажимать кнопки и ухаживать за чудом техники, в которое Джули влюбилась с первого взгляда на сайте в интернете. Когда курьер доставил компактную красотку в квартиру, Фарион и Гаремова устроили многочасовые посиделки, изучая и пробуя. Через пару дней София купила такое же чудо и себе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
