“Порежется еще, чего доброго”, — подумал Герман и неожиданно вспомнил, как она возле реки всадила ветку в Ангела.
— Идиотизм какой-то, — пробормотал следопыт, — может, мне все это снится? Ты не снишься мне, а?
Моргана не ответила, она снова встала на цыпочки, протянула руку с ножом и принялась царапать стену. Насколько Герман мог отсюда увидеть, она пыталась воспользоваться ножом как рычагом, но роста и сил у нее явно не хватало. После двухминутной возни и сопения на стене что-то клацнуло, и девочка, вытирая пот со лба, отошла назад. Затем взялась за нож двумя руками и, прежде чем Герман успел ее остановить, подпрыгнула вверх и ударила клинком во что-то видимое только ей. Послышался сухой треск, и решетка, напоследок подмигнув изумленному пленнику, исчезла.
Следопыт пулей выскочил из камеры, сжимая в руках ножку от кровати. Коридор был пуст. Моргана сидела на полу, засунув ладошки под мышки, в глазах у нее стояли слезы. Герман взял ее руки в свои. Ожог, причем сильный, кожа в отдельных местах, там, где она соприкасалась с рукояткой ножа, почернела.
— Вот черт! — Герман принялся осторожно дуть на обожженные места. — Ты как? Очень больно?!
Моргана через силу улыбнулась. Эта улыбка, улыбка победителя, совершенно не соответствовала ее внешнему виду. Грязный, усталый, насквозь промокший, испытывающий боль и страх ребенок не должен так улыбаться. Он должен рыдать и звать маму, а не спасать людей, ломая электронные тюремные замки. Во всяком случае, так считал Герман. Моргана, кажется, считала иначе. Она решительно встала и мотнула головой, указывая на выход — “пошли”. Прежде чем последовать за ней, следопыт вернулся в камеру (уже не опасаясь, что решетка появится снова), сорвал с кровати плотное одеяло, обмотал его вокруг ладони и вырвал торчавший в рассроченном пульте управления нож. Рукоять была настолько горячей, что обжигала даже через толстую ткань.
— Теперь веди, — сказал Герман и подумал, что все расспросы лучше оставить на потом.
Если им только повезет выбраться из этого логова Ангелов, он не успокоится, пока не добьется от Морганы ответов.
Коридор был совершенно пуст. К охране пленников Ангелы подошли спустя рукава: понадеялись на парализующие решетки. Ясное дело, никто из этих умников и думать не думал, что здесь, на их базе, может объявиться вооруженная ножом маленькая девочка, которая окажется настолько сообразительной, что найдет способ разломать замок решетки…
Камеры по правую и левую сторону коридора, оказались необитаемы. Похоже, никого, кроме следопыта, в этой белоснежной стеклянной тюрьме не было. Сердце Германа сжалось.
“Значит, Герда уже…”
Следопыт остановился и кинулся обратно.
Его камера — в самом центре коридора и, вполне вероятно, если бы он пошел в другую сторону, то может быть…
Не думая уже ни о чем другом, кроме спасения Герды, Герман бежал назад. Моргана следовала за ним.
Камера. Пусто. Камера. Пусто. Камера. Пусто. Камера. Пусто.
— Черт побери! — выдохнул следопыт.
Коридор упирался в стену. Герман совсем уже было отчаялся найти хоть кого-нибудь, как вдруг из самой дальней камеры (напротив белела неизвестно куда ведущая дверь) послышался знакомый писклявый голосок:
— Эй, буки! А я вас слышу! Когда же нас кормить будете, ась? Вы что там, вконец озверели? В жизни следопыт не был так рад.
— Густав! — выкрикнул он, забыв об осторожности. Великан даже подпрыгнул:
— Герман?! Это что, ты, что ли?!
— Герман?! — эхом повторила Герда, глядя на него с удивлением. Девушку держали в одной стеклянной камере с Густавом. Герман почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение: если не считать застарелого, отливавшего желтым синяка на левой скуле и разбитых, опухших губ, девушка была, кажется, в полном порядке. Он все-таки успел.
— Ты что здесь делаешь? Ты же должен был оставаться в деревне Лиственников! — сказала Герда.
— Долго объяснять, — буркнул следопыт. — Ладно, попробую вас освободить! Сейчас уберу решетку…
Моргану ни Герда, ни Густав не видели, она остановилась поодаль, присела у стены.
— Это невозможно, — нахмурилась девушка, она спрыгнула с верхней кровати и теперь внимательно наблюдала за действиями следопыта.
— Но я же на свободе! — заметил Герман, шаря пальцами по стене.
— Как ты вообще сюда попал-то, ась? — спросил Густав. — Может, ты вообще того, мираж, ась?
— За ней пришел, — буркнул Герман, и Герда, не ожидавшая подобной откровенности, посмотрела на следопыта ошеломленно. — Нужно же вытаскивать ее зад из неприятностей, — добавил Герман.
— Хам, — сказала она. — Ну почему ты ничему не учишься со временем?
— Его уже не исправить, — жизнерадостно подтвердил Густав, — совсем порченый помидорер.
— Сам ты помидорер, — отозвался Герман. Пальцы наконец нащупали едва заметную трещину в пластике, и следопыт сунул в нее нож.
— Берегись! — вдруг пронзительно крикнула Герда.
Герман резко обернулся и нос к носу столкнулся с двумя очень удивленными тюремщиками в белых халатах. Они только что вышли из-за белой двери и никак не предполагали, что в коридоре их будет ждать “дружеский” прием в лице Германа. Следопыт начал действовать, прежде чем Ангелы успели сообразить, что здесь происходит. Он метнул нож, лезвие вонзилось Ангелу в плечо. Раненый закричал, схватился за рукоятку, но прежде, чем успел выдернуть нож, Герман приложил его ножкой от кровати по голове. Раз, и еще раз, и еще разок, для верности… Второй потянулся к висящему на поясе парализатору, но не успел им воспользоваться. Герман сгреб Ангела за грудки и зашвырнул в камеру к Герде и Густаву, прямо через лучи решетки. Бедолага задергался, как выброшенная на берег рыбина, выгнулся дугой и затих на полу. По доброте душевной, Густав на всякий случай пнул его несколько раз в голову. Что в общем-то было уже совершенно ни к чему. Герда забрала парализатор и принялась ожесточенно шарить в карманах Ангела, пока не нашла то, что искала.
— Если ты не раздумал вытащить мой зад из неприятностей, то вот, — ядовито сказала она и кинула следопыту короткий, не больше указательного пальца, цилиндрик.
— Что это? — спросил следопыт, поймав брошенный ему предмет.
— Эта штука уж точно получше, чем нож, которым ты собирался копаться в электронике замка. Это ключ. Просто приложи его желтым концом к той пластиковой плитке.
Герман так и поступил. Как только он приложил ключ к пластику, лучи исчезли.
— Отлично! — Герда выбралась из камеры и увидела Моргану. — Как?! — Она нахмурилась. — Твои штучки?! Не нашел ничего лучше, чем притащить с собой ребенка?!!
Прежде чем Герман успел вставить хотя бы слово, девушка отвесила ему звонкую оплеуху.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
