Вслед за этим крышка ящика открылась и оттуда с барабанным боем, воспевая Будду, появился послушник. Это вызвало всеобщий восторг, и все как один громко захлопали в ладоши. Что же касается государственных наставников-даосов, то они стояли молча, плотно сжав губы.
– Нет сомнения в том, что этим монахам помогают духи, – сказал тогда правитель. – Иначе как бы мог очутиться в ящике буддийский монах? Ведь посадили туда даоса. Ну, допустим, что в ящик каким-то образом проник цирюльник, который обрил послушника, но откуда взялась монашеская ряса? Ведь она словно сшита на него. И потом, почему он обращается к Будде? Нет, дорогие наставники, вы должны уступить этим монахам. Пусть идут своей дорогой.
– Ваше величество, – возразил тут даос Сила тигра, – как говорится: «За шашками встретились достойные соперники, полководец столкнулся с равным по силе противником». В молодости, живя на горе Чжуннаньшань, мы овладели военным искусством, в котором и хотим посостязаться с ними.
– В чем же состоит ваше искусство? – спросил правитель.
– Таинственная сила, которой мы обладаем, заключается в том, что мы можем водворить на место отрубленную голову; нам можно разрезать живот, вынуть все внутренности, и мы, как ни в чем не бывало, вернем их на прежнее место; мы можем даже опуститься в котел с кипящим маслом.
– Да ведь это верная смерть, – с ужасом сказал император.
– Если бы мы не обладали подобной силой, я не осмелился бы заговорить об этом, – возразил даос. – Нет, мы требуем, чтобы они посостязались с нами, иначе мы не успокоимся.
– Ну что же, – обратился к паломникам правитель, – придется вам согласиться. Иначе мои наставники не отпустят вас.
Сунь У-кун, который все еще оставался цикадой и говорил Трипитаке, что ему следует делать, услышав подобное предложение, принял свой обычный вид и, громко рассмеявшись, воскликнул:
– Ну и повезло же мне! Покупатель сам идет к дверям нашей лавки[55].
– Чему тут радоваться, не понимаю, – удивился Чжу Ба-цзе. – Все три способа, о которых он говорил, – это кратчайший путь к смерти.
– Ты еще не знаешь, на что я способен, – сказал Сунь У-кун.
– Дорогой брат, – отвечал Чжу Ба-цзе, – хватит с тебя тех превращений, которые ты уже проделал. Неужели у тебя в запасе имеются еще какие-то чудеса?
Тогда Сунь У-кун отвечал ему:
Если мне отрубят голову –Все равно не замолчу,Если мне отрубят руки –Все равно поколочу!Если мне отрубят ноги –Я смогу ходить без них,Если вскроют мне утробу –Буду я живей других.И себя легко и простоВновь слеплю я, как пельмень,Защиплю – и все на местоСнова станет в тот же день…А в кипящем этом маслеИскупаться – не беда!Для меня оно, как в банеПодогретая вода.
Выслушав его, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн не могли удержаться и расхохотались. Между тем Сунь У-кун выступил вперед и сказал:
– Ваше величество, я согласен, пусть мне отрубят голову.
– Как, тебе известен этот способ? – удивился император.
– В прежние годы, когда я в монастыре занимался самоусовершенствованием, – сказал Сунь У-кун, – мне посчастливилось встретиться с одним буддийским монахом, который и обучил меня способу усечения головы. Насколько хорош этот способ, я не знаю. Но сейчас можно его испробовать.
– Этот монах по молодости лет совершенно не понимает, что говорит, – сказал с усмешкой правитель. – Как можно рисковать собственной головой? Разве это шутки? Ведь голова – самая главная из шести частей тела. С ее отсечением наступает смерть.
– Ваше величество, – сказал тут даос Сила тигра, – этого-то мы и хотим. Только их смерть может успокоить наш гнев.
Правитель послушал даоса и приказал готовить помост для отсечения головы, а перед ним выстроить три тысячи солдат дворцовой гвардии.
– Пусть первым на отсечение головы пойдет буддийский монах, – приказал правитель.
– С большим удовольствием, – радостно воскликнул Сунь У-кун. – Вы уж извините меня, наставник, – сказал он, громко обращаясь к даосу. – За мою неучтивость придется мне первому идти.
– Ученик мой, – остановил его Трипитака. – Будь осторожнее. Это не шутка!
– А что мне их бояться? – возразил Сунь У-кун. – Уберите свои руки, учитель, и дайте мне пройти.
И вот, когда Великий Мудрец поднялся на помост, палачи схватили его, связали и положили его голову на плаху.
– Рубить! – раздался приказ.
Зазвенел меч, и голова Сунь У-куна отлетела прочь. Палач отшвырнул ее ногой, и она покатилась, словно арбуз, остановившись в сорока шагах от места казни. Крови не было. Вдруг послышался голос:
– Голова, назад!
Даос Сила оленя даже растерялся, услышав это, и, произнеся заклинание, вызвал местных духов земли.
– Удержите голову на месте, – приказал он им, – и, когда мы возьмем верх над этими монахами, я попрошу правителя вместо кумирни выстроить храм, а ваши статуи, сделанные из глины, заменить статуями из чистого золота.
Местные духи, находившиеся во власти даосов, не посмели ослушаться приказа и сделали так, что голова Сунь У-куна как бы приросла к месту. Никакие заклинания не помогали.
Сунь У-кун уже не на шутку перепугался. Сжав кулаки, он поднатужился и, разорвав веревки, крикнул:
– Расти!
В тот же миг у него появилась новая голова. Палачи и дворцовая гвардия были повержены в ужас. Главный палач поспешил к правителю.
– Ваше величество, – молвил он, – у монаха выросла новая голова.
– Кто мог подумать, что он обладает такими способностями, – не без ехидства шепнул Чжу Ба-цзе Ша-сэну.
– Он обладает способностью семидесяти двух перевоплощений, – сказал Ша-сэн. – Значит, семьдесят два раза у него может вырастать новая голова.
В этот момент к ним подошел Сунь У-кун.
– Учитель!
– Дорогой ученик мой! – обрадовался Трипитака. – Тебе пришлось тяжело, – участливо сказал он.
– Нисколько, – отвечал Сунь У-кун. – Все это для меня просто шутка.
– Дорогой брат, – сказал тут Чжу Ба-цзе. – Может быть, приложить к ране какое-нибудь лекарство?
– А ты посмотри, есть ли у меня рана.
Дурень пощупал шею Сунь У-куна и замер от удивления.
– Да ведь это чудесно, это замечательно! – восклицал он. – Никаких следов!
В этот момент прозвучал приказ правителя выдать им проездные бумаги.
– Я не считаю вас виновными, – сказал он, – и советую вам как можно скорее уходить отсюда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
