Русские посыльные суда, имевшие на борту по 1–2 47-мм орудия, не могли угрожать субмаринам противника. Количество сколько-нибудь ценных кораблей было невелико70. 2 (15) ноября 1915 г. император утвердил положение Совета министров о введении временного военного управления в районе Архангельского порта и «водного района Белого моря и прилегающей части Северного Ледовитого океана до норвежской границы». В губернии фактически было введено военное положение, а губернатор стал помощником главноначальствующего, получившего огромные полномочия71. На эту должность был назначен вице-адмирал А. П. Угрюмов72. Усиление власти и ее централизация были, безусловно, необходимой мерой в период войны. Русские власти имели причины для беспокойства не только за безопасность морского сообщения с союзниками. При строительстве Мурманской железной дороги использовался труд германских и австро-венгерских военнопленных, которых насчитывалось около 12 тыс. человек при сравнительно небольшой охране. В декабре 1915 г. на Мурманское побережье из Владивостока был переведен минный заградитель «Уссури» (три 120-мм и четыре 47-мм орудия), гарнизон Александровска был увеличен до 150 человек73.
8 (21) апреля 1916 г. для обеспечения обороны Мурманского побережья Александровский, Кемский и Шенкурский уезды Архангельской губернии были переведены на военное положение с подчинением главноначальствующему74. Постепенно на Мурманском побережье появлялись новые корабли. Союзники оказали помощь, прислав вспомогательный крейсер «Ифигения» (позже использовался в качестве плавучей мастерской), старый броненосец «Альбемарль» и восемь тральщиков. Франция также направила сюда вспомогательный крейсер «Шампань», который, впрочем, был довольно быстро возвращен назад. Весьма пригодились и спешно переведенные на Белое море два новых эсминца «Властный» и «Грозовой», заградитель «Уссури» и плавмастерская «Ксения». Для сопровождения транспортов пришлось прибегнуть к практике конвоев. 5 ноября 1916 г. подлодка U-56 была потоплена миноносцем «Грозовой»75.
Для предотвращения германской угрозы со стороны моря пришлось обращаться не только к англичанам, но и к японцам. 12 (25) января 1916 г. Совет министров поддержал предложение морского министра о покупке у них части трофейных русских судов – речь шла о крейсере «Варяг», эскадренных броненосцах «Полтава» и «Пересвет». Сумма сделки равнялась приблизительно 15 млн иен. 23 января (5 февраля) император одобрил решение правительства76. 27 марта (9 апреля) 1916 г. корабли были переданы России в порту Владивосток. «Полтава» была переименована в «Чесму». Корабли сдавались в весьма плохом состоянии, еще хуже обстояло дело с экипажами, формировавшимися из сводных команд Гвардейского флотского экипажа, Балтийского и Черноморского флотов. «Чесма» прибыла только в январе 1917 г., «Варяг» – в ноябре 1916 г. (в марте 1917 г. его пришлось направить в Англию для прохождения капитального ремонта), «Аскольд» – в июне 1917 г. Что касается «Пересвета», он сначала сел на мель у Владивостока, после чего его пришлось ремонтировать в Японии. В конце концов, этот броненосец подорвался на минах и затонул недалеко от Порт-Саида в декабре 1916 г.77
Таким образом, сколько-нибудь достаточная вооруженная сила у России на Белом море (линкор, четыре эсминца, крейсер, посыльное судно, четыре вооруженные яхты) появилась только к лету 1917 г.78 Вместе с гидрографическими судами, тральщиками, ледоколами и ледорезами в состав флотилии вошло до 80 вымпелов79, в том числе и первые русские субмарины. Перевезенные на Белое море летом 1915 г. две подводные лодки в августе были исключены из состава судов флота, но в начале сентября эта маленькая эскадра усилилась и малой подводной лодкой итальянского производства («Святой Георгий», 260 тонн), совершившей беспрецедентный для кораблей этого класса переход из Специи в Архангельск (свыше 5 тыс. миль)80. В ноябре 1916 г. англичане прислали на Мурман три подводные лодки, специально обученные тактике борьбы с субмаринами, и еще три тральщика. С началом навигации 1917 г. немецкие подводные лодки вновь появились у входа в Кольский залив. Однако их успехи были уже не столь заметными. Все пароходы, шедшие к нашим берегам со сколько-нибудь значительным грузом, имели на борту артиллерийское вооружение, активно применялась и тактика конвоев. В результате в навигацию 1917 г. вплоть до октября в русские порты пришло 768 пароходов, потоплено же было только три81.
Еще одной крупной проблемой было безопасное хранение военных грузов под Архангельском. Уже в январе 1915 г. в Архангельске скопилось 320 тыс. тонн английского угля, 3 тыс. автомобилей и 64 тыс. тонн различных грузов. Вывоз из порта товаров был связан с неимоверными трудностями, в 1915–1916 гг. он не мог быть обеспечен на должном уровне, и ящики, выгруженные с кораблей, под тяжестью положенных на них новых грузов буквально врастали в землю82. Современник отмечал: «Не только пристань, но буквально все улицы и площади Архангельска были завалены ящиками, оборудованием, ворохами колючей проволоки, грудами металлов, складами снарядов. Целые горы, в буквальном смысле этого слова, каменного угля лежали вдоль пристаней; громадные ящики с различными станками для развития военных заводов, набросанные в хаотическом порядке, громоздились один над другим»83.
В июле и декабре 1915 г. на складах, пристанях и станциях Архангельска произошло три крупных пожара, нанесших значительный ущерб (до 300 тыс. рублей)84. Однако самое страшное было впереди. Скученность взрывчатых (снаряды, патроны, тротил, порох, мелинит) и легковоспла-меняемых (хлопок, белый фосфор) средств и невозможность организовать надлежащее их хранение приводили к катастрофическим последствиям. 26 октября (8 ноября) 1916 г. на пароходе «Барон Дризен» произошел взрыв огромной мощности85. По странному совпадению это случилось в день, когда было опубликовано сообщение о гибели в Севастополе дредноута «Императрица Мария»86. Команда судна была полностью составлена из иностранцев (китайцы, шведы, американцы, португальцы, испанцы, норвежец и француз)87, «Барон Дризен» был реквизированным пароходом, капитаном которого являлся русский подданный Фриц Деймен. 23–28 сентября 1916 г. он прошел погрузку в Нью-Йорке, где традиционно чрезвычайно плохо было поставлено обеспечение безопасности – фактически на судно мог проникнуть кто угодно88.
Последнее обстоятельство было тем более опасно, что с осени 1915 г. немцы приступили к подготовке диверсионных актов на территории США. Среди немецких и ирландских по происхождению докеров Нью-Йорка они получили немалую поддержку. Ирландцы, как и немцы, ненавидели Англию и ее союзников и проносили на суда специально сконструированные небольшие сигарообразные мины89. Следует отметить, что сами немцы устанавливали в нейтральных портах очень строгий порядок доступа на свои суда. Так, например, при погрузке транспортной подводной лодки «Дойчланд» в Балтиморе всех грузчиков обыскивали, полностью раздевая перед началом работ на борту90. Как выяснилось позже, до своего прихода в Нью-Йорк «Барон Дризен» принял часть груза (медь) в Балтиморе, где рядом с ним стоял реквизированный в США германский пароход «Рейн» и 13 сентября при погрузке взрывчатки произошел взрыв на стоявшем рядом французском пароходе «Сен-Жан»91. По предварительным данным, при взрыве погибли от 300 до 400 человек, были тяжело ранены от 300 до 400 и легко ранены от 1000 до 1200 человек92.
Уже 29 октября (11 ноября) вице-адмирал П. П. Муравьев, докладывая о первых результатах следствия Особому совещанию по обороне государства, заявил, что «уже и теперь имеется основание предполагать наличие злоумышления». Участники совещания сразу обратили внимание на тот факт, что и «Императрица Мария», и «Барон Дризен» стали жертвами внутренних взрывов, и это давало основание для подобного рода предположений93. Официальное сообщение о случившемся в Бакарице последовало через пять дней после трагедии: «Морской Генеральный штаб сообщает, что в час пополудни 26-го сего октября в Архангельске произошел взрыв на пароходе «Барон Дризен», имевшем груз боевых припасов и стоявшем у пристани Бакарицы. От взрыва рухнули некоторые из соседних жилых бараков и начались пожары построек и части находившихся на берегу грузов, причем было разрушено пожарное депо и погиб обоз вместе с командою. Несмотря на это, пожары благодаря энергично принятым мерам удалось прекратить к вечеру того же дня. Во время катастрофы погиб пароход «Барон Дризен» и поврежден стоявший рядом другой пароход «Эрл-оф-Фарфор». Кроме того, были повреждены некоторые портовые средства. Ущерб от повреждений и потери грузов оказался меньшим, чем того можно было ожидать: наибольшая часть грузов, поданных на берег, была увезена еще до того, как пожар начался. Число раненых и обожженных достигает 650 человек. Убитых около 150 человек. Начато следствие для исследования причин взрыва на пароходе «Барон Дризен», причем власти уже в настоящее время имеют серьезные основания предполагать наличие злоумышления, организованного германскими эмиссарами»94.
