– Все очень просто. Если эксперты смогли в течение трех дней проанализировать тысячу двести тридцать папок, то им не должно составить труда проанализировать еще раз любую из них за несколько минут! У нас есть список замечаний и порядковых номеров подписей, признанных недействительными, и мы сравним, совпадут ли номера, отобранные экспертами, с этим списком, составленным две недели назад при отбраковке.
Экспертиза, проведенная на глазах у судьи, показала, что я был абсолютно прав. Почерковеды выявили несколько подписей, напоминавших им друг друга, и назвали их недействительными, но все они оказались другими в сравнении с ранее отмеченными при экспертизе в Центризбиркоме.
Получалось, что мои претензии были доказаны. Я выигрывал процесс, и мне казалось, что Березовский и председатель Центральной избирательной комиссии Рябов будут публично посрамлены. В голове уже мелькали планы объединения с Галиной Старовойтовой в один союз, в котором я был готов уступить ей лидирующее место.
Тут в зал заседания Верховного суда непосредственно судье принесли какую-то записку. Он прочел ее молча, встал и объявил:
– Процесс приостанавливается.
Судья вышел из зала, все остались в полном недоумении его ждать. Это был факт поразительный не только для журналистов, но даже для моего адвоката, повидавшего многое в своей жизни. В зале суда остались ждать судью: прокурор, адвокаты, ответчики, заявитель, эксперты, свидетели и больше пятидесяти человек публики. Судья безо всякого объяснения отсутствовал почти сорок минут.
Мне сообщили, что чуть раньше к зданию Верховного суда подъехал правительственный «ЗИЛ» с охраной, из которого вышли несколько человек, поднялись в кабинет председателя и вызвали всех верховных судей прямо с процессов для срочного совещания. Позже я узнал, что одним из приехавших был секретарь Совета безопасности России Олег Лобов, другие, видимо, были из ФСБ.
Всем судьям просто промывали мозги, после чего наш судья появился в зале совершенно убитым, не захотел никого слушать и сообщил, что суд удаляется для вынесения приговора.
Уже через пятнадцать-двадцать минут он вновь вошел в зал и зачитал короткую версию решения Верховного суда России: «Признать действия Центральной избирательной комиссии правомерными». Не поднимая глаз на присутствующих, какой-то скукоженный от навалившегося на него гнета власти, судья тут же срочно ушел за двери, и я больше никогда его не видел. Российское правосудие было представлено во всей красе!
Следом за мной точно такой же приговор вынесли по делу Галины Старовойтовой, а для того, чтобы не казаться совсем уж ангажированным, суд вынес и одно положительное решение: разрешил баллотироваться в президенты господину Брынцалову, от которого ничего, в сущности, не зависело.
Эх, мне бы тут остановиться, но я решил идти за правдой до конца. Сначала я подал апелляцию в Президиум Верховного суда России. Она была рассмотрена уже после начала выборов, и, конечно, Президиум подтвердил законность решения самого суда. Выше оставались только три инстанции: Конституционный суд России, Европейский суд по правам человека в Страсбурге и Господь Бог!
И я решил подавать в Конституционный суд России теперь уже иск о признании состоявшихся выборов президента Ельцина недействительными, так как более пяти миллионов человек, поставивших свои подписи под листами по выдвижению кандидатов и получивших отказ в регистрации избирательной комиссией, были фактически лишены своих прав на свободу выбора.
Нужно было набрать девяносто подписей депутатов Государственной думы под моим заявлением в Конституционный суд, изготовить тридцать две копии необходимых документов и заверить все документы у нотариуса. Я собрал целых сто семь подписей депутатов. Первыми, кто подписался под моим посланием, были Жириновский и вся его команда. Меня поддержали «Регионы России», в «Яблоке» очень долго совещались, в результате чего несколько человек все-таки подписались, но не сам Явлинский.
Когда я сдавал документы, мне удалось встретиться с председателем Конституционного суда России Зорькиным. Он произвел на меня впечатление человека умного и даже порядочного.
Зорькин сказал мне:
– Уважаемый Артем Михайлович, по этим бумагам мы должны признать выборы недействительными, Ельцина не президентом, закон о выборах несоответствующим Конституции России и срочно отправить его на доработку в Государственную думу, передав власть в стране на это время Черномырдину, как премьер-министру. Вы этого хотите добиться? – Зорькин посмотрел на меня внимательно, словно оценивая мою дееспособность. – Неужели вы считаете, что такое возможно в наше время? – закончил он вопросом, сильно понизив тон.
Конечно, я так не считал. Я понимал, в какой стране живу, понимал, что эти действия, кроме внутреннего удовлетворения от мысли о том, что я сделал все, что мог, ничего не принесут. Но я действовал так, потому что не мог иначе. Так диктовали моя совесть и, возможно, гены, унаследованные от благородных предков.
Конечно, моя жалоба в Конституционный суд канула в вечность, а я вскоре чудом избежал ареста, так как дело 1991 года было возобновлено. Мне пришлось срочно уехать во вторую эмиграцию в Англию, а, может быть, Бог вновь уберег меня от трагической участи Галины Старовойтовой…
9. И ДЕЛА ВАШИ ИДУТ ВСЛЕД ЗА ВАМИ
Глава 19. РУСЛЯНДИЯ – СТРАНА КОНТРАСТОВ
Эта сенсационная история произошла в Белоруссии в начале декабря 1991 года. В элитном охотничьем хозяйстве заповедника Беловежская Пуща собрались тогдашние руководители РСФСР (Ельцин), Украины (Кравчук) и Белоруссии (Шушкевич). Надо было решить целый ряд сложнейших проблем. Причем сделать это быстро, без посторонних глаз и вмешательства центра. Поэтому о встрече этой не было известно даже в Кремле. Главным вопросом, конечно, была власть. В конце концов, все собравшиеся были главами своих республик, а настоящей власти так и не получили.
СССР не являлся уже ни союзом, ни отдельной страной, но союзные министерства и ведомства управляли всеми ресурсами на территории республик: сельским хозяйством, промышленностью, торговлей, снабжением, а также таможней, армией, КГБ и загибающейся, но все еще существовавшей структурой КПСС. Это обстоятельство ущемляло достоинство собравшихся государственных деятелей.
Надо было что-то делать. Да еще и Горбачев очень рьяно взялся за укрепление СССР и опять выдвинул новый термин, который мог быть подхвачен обществом. Слава богу, закончился уже ажиотаж вокруг его «ускорения» и «перестройки», а теперь, вот ведь, новость придумал: «обновленный Союз». Этого нельзя было допустить.
К 8 декабря 1991 года был окончательно составлен текст, и собравшиеся руководители подписали Беловежское соглашение, объявив о ликвидации СССР как субъекта международного права. Было объявлено об образовании Содружества Независимых Государств (СНГ).
Вечером, после баньки с вениками и со спиртным, все собрались отпраздновать событие. Как-то сам собой возник вопрос о спорных территориях, которые никак не могли поделить между новыми государствами СНГ. Границы-то во время СССР были условными, никто точно не вымерял, что являлось Украиной, а что Белоруссией или Россией. Чуть не переругались из-за этого. Но настроение было благодушное, по мере увеличения количества выпитых рюмок стали идти друг другу на уступки. После пятой или шестой вообще пришли к компромиссу: а пускай на спорной территории сформируется новое государство. Без ругани, по общему решению. Не допускать же конфликта наподобие самопровозглашенной Приднестровской Молдавской республики, где вот-вот должна была начаться гражданская война?
Важным в той ситуации было то, что нашли выход из главной проблемы: СССР больше не существует и Горбачеву ничего не останется, как самому уйти в отставку! А ссориться из-за каких-то нескольких десятков тысяч квадратных километров, да еще в такой момент, было совсем некстати. Вот и оформили малозначимое решение о создании нового государства по согласию сторон. С названием подыграли Ельцину и России, поскольку она становилась главной силой и опорой СНГ. Государство назвали РУСЛЯНДИЕЙ.
Заслоненное известием о ликвидации СССР, это побочно принятое решение даже не попало на страницы ведущих газет. Последующие не менее сенсационные события: уход с поста Горбачева, запрещение КПСС и суд над компартией, начавшаяся война в Приднестровье, экономические реформы Гайдара и т.д. – сделали новость о создании Русляндии неактуальной, и о ней забыли.
Тем более что в Русляндии ничего примечательного не происходило, конфликтов с соседними государствами не было, борьбы преступных кланов за власть с громкими убийствами тоже почему-то не велось. Полезных ископаемых – нефти, золота, алюминия или еще каких-нибудь важных стратегических ресурсов в привычном виде на территории Русляндии не залегало.
