Уже под вечер Лиля показала Френкелю справку и передала разговор с чиновником. Она видела, что он расстроился.
— Да, эту бюрократию, кажется, не победить… Мы хотим лететь в Армению, но сем командует Москва. Попробуйте связаться напрямую с тем хирургом, с которым вы учились. Что он скажет?
— Я пошлю телеграмму, а завтра наконец получу груз и отвезу в Боткинскую больницу.
— Повезите и нас туда, мы посмотрим пострадавших от землетрясения и дадим больнице инструменты и лекарства, которые им нужны.
Перед тем как зайти ненадолго к родителям, Лиля отправила телеграмму и предупредила своих, что может прийти ответ из Еревана.
* * *
Тот вечер Лиля провела в компании друзей: встречались опять у Риммы, как двенадцать лет назад. Народа собралось меньше, некоторые уже эмигрировали в Израиль или Америку. После объятий и восклицаний Лиля раздала всем подарки. Друзья особенно радовались джинсам и тут же начинали жаловаться на жизнь:
— Ты молодец — вовремя уехала. У нас жизнь становится все хуже. В магазинах ничего нет, хоть шаром покати, мясо и колбаса там всякая совсем исчезли. Едим «ножки Буша» — курятину, которую присылают из Америки. А недавно в Москве открыли первый Макдоналдс. Но туда длинные очереди, и для нас слишком дорого. Зато все всё ругают, у нас гласность — новая политика…
Гриша Гольд, мастер устраиваться в любой ситуации, не жаловался. Он с удовольствием вставил:
— А я был в Макдоналдсе — шикарно! Там такие вкусные громадные сэндвичи и кока — кола.
— По — моему, Макдоналдс в Москве — это символ конца советской империи, — вставил Моня. — Он лучше всего демонстрирует разницу в уровнях жизни России и Америки.
С помощью ловкого Мони Римма смогла устроить хороший прием, хоть и не такой роскошный, как раньше. Все подходили к столу и восклицали:
— Ой, смотри — колбаса! Даже двух сортов! Ой — шпроты в банках!..
Тариэль принес грузинское вино, с усмешкой сказал:
— Генацвале, могу сообщить: я уже не министр в Абхазии, а простой врач.
— Почему, что случилось?
— Мой бывший друг и одноклассник абхазец Ардзинба стал большим боссом и убрал меня с поста, потому что я не абхазец, а грузин. А абхазцы терпеть нас не могут.
— Вот тебе и дружба народов. А ты в неё верил. Помнишь? — поддела его Римма.
Многие спрашивали Лилю:
— Скажи, тяжело тебе там пришлось? Как ты все выдержала? Как не сломалась?
Не рассказывать же им обо всех трудностях и мучениях — кто не готовился к тем экзаменам, не зубрил тысячи вопросов — ответов, тот все рано не поймет. Она только сказала:
— Да, тяжело приходилось. Но есть американская поговорка: если дерево не гнется, оно ломается. Я столько гнулась, что выдержала и не сломалась.
Гриша Гольд спросил:
— Ну как, ты уже купила дом? Говорят, многие наши купили, живут припеваючи.
— Нет, не купила и не собираюсь. Мне нравится жить на Манхэттене, в квартире.
— Ну, это напрасно. Большой дом и большая машина — это же мечта всех американцев. Я бы на твоем месте купил. А кстати, скажи, так ли: я слышал, что одесская мафия на Брайтоне продает «липы», ну, поддельные документы.
Лиля удивилась его вопросу и осведомленности и ограничилась коротким ответом:
— Я с мафией дел не имею.
Отдельный разговор состоялся у Лили с Аней Альтман. Аня, известная диссидентка, скучала по прежней своей активной жизни — с новой политикой гласности движение диссидентов стало ослабевать.
— Как твой роман с Андреем Амальриком? — спросила Лиля.
— Андрей погиб, — ответила Аня грустно. — Мы расстались, когда власти выставили его из страны. Он звал меня с собой, я разрывалась, мне трудно было решиться покинуть маму, Россию, а потом очень я прикипела душой к диссидентскому движению. Андрей написал в изгнании интересную книгу «Записки диссидента», советую тебе почитать. В ноябре 80–го он погиб в автомобильной катастрофе в Испании. Может быть, это дело рук КГБ, так и не знаю точно. Похоронили его в Париже. Я рвалась на похороны, но меня не пустили.
— И с тех пор у тебя нет никого другого?
— Нет, да я и не хочу. Мама вот недавно умерла, а я выучила иврит и собираюсь теперь в Израиль.
— Желаю тебе удачи, Анечка. Кто бы мог подумать, что так сложится жизнь!..[105]
Моня принимал гостей на правах хозяина, все давно знали, что он живет у Риммы. Он старался всех развеселить.
— Насчет гласности скажу: этот шквал критики власти не беда, это словесный понос; а беда в том, что в мыслях запор. А Макдоналдс в Москве — это символ конца советской империи. Он демонстрирует разницу в уровнях жизни России и Америки. Могу объяснить, в чем причина: мы живем плохо из-за евреев. Да, да, слишком много их уезжает.
Расстроил Лилю вид Рупика, он заметно осунулся, взгляд у него был тусклый и грустный:
— Ой, Лилька, ведь мы уже двенадцать лет в отказе. За что они меня так мучают? Недавно моя уже выросшая дочь спрашивала меня, когда нам в следующий раз откажут. Если бы ты знала, как я ненавижу здесь все, все эти хамские рожи… Как мне стыдно и омерзительно жить тут! Но теперь уже поздно ехать в Америку, я не успею пройти тот путь, который проделала ты. Если нас когда-нибудь отпустят, мы уедем в Израиль и будем там доживать наши сломанные жизни. В одном я только нахожу утешение — в моей глубокой вере в Бога.
Его жена Соня, преисполненная негодования, добавила:
— Что же это? Мы на них ишачили, а они нас мучают. Нам бы совсем плохо было, если бы нас не поддерживали активисты — иностранцы. Они нас «окучивают».
— Это еще что значит?
— Привозят нам продуктовые посылки и уверяют, что скоро помогут уехать.
В конце вечера Лиля раздала всем экземпляры Алешиной «Сказки про перевернутые мозги». Моня прочитал ее вслух, все очень смеялись, а потом тяжело вздыхали:
— Это правда, за семьдесят лет советской власти мозги у нас, от положения вверх ногами, совсем перевернулись.
* * *
Утром Лиля с Сашей опять поехали в Шереметьево. В пакгаузе кладовщик бегло глянул на важную справку:
— А где печать министерства?
— Какая печать? Это ведь бланк замминистра и его подпись. Вот, читайте.
— Чего мне читать? Без печати справка недействительна. Привозите с печатью.
Лиля уже потратила столько усилий и нервов, что не выдержала и позволила прорваться раздражению:
— Неужели опять терять целый день?! Поймите, ведь этот груз — хирургическое оборудование и лекарства. Если бы вы нас не задерживали, мы могли бы уже сделать много операций пострадавшим от землетрясения; может, спасли бы жизни. А вместо этого мы вынуждены сидеть в Москве.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
