Между тем в семье самой Гурченко тоже имелся человек, рожденный в год Собаки. 22 сентября 1982 года ее дочь Маша родила на свет мальчика, внука нашей героини (Весы-Собака). Мальчика назвали Марком в честь его дедушки — отца Людмилы Гурченко, которого она сильно любила (напомним, что дед и внук оба родились в год Собаки, что тоже символично).
Отметим, что в отличие от своей матери Маша не стала актрисой, а выбрала медицину. Сама Л. Гурченко говорит по этому поводу следующее: «У нас с дочерью очень разные жизни. Я ощущаю перед ней свою вину — я никогда не могла уделять ей достаточно внимания. И, наверное, правильно, что актрисы раньше не позволяли себе рожать. Или искусство, или дети. В этой альтернативе что-то есть… Отношения мы, конечно, поддерживаем. Но в основном моя дочь привыкла обходиться без меня».
Вспомним, что Маша — Близнецы-Свинья, и по месячным знакам они с матерью антиподы. Как написано в гороскопе: «Близнецы раздражают Скорпиона. Он все время пытается обуздать их, а тем это не нравится — они слишком любят свободу. Близнецы вообще считаются чуть ли не единственным во всем зодиаке знаком, который ценит чужую независимость не меньше собственной».
Раз уж речь зашла о личной жизни нашей героини, то самое время вспомнить ее тогдашнего мужа — Константина Купервейса. В 1983 году, когда Гурченко было присвоено звание народной артистки СССР, они справили десять лет с момента своего знакомства. По словам К. Купервейса:
«Я ходил по высоким кабинетам за всякими надобностями. Мне все было приятно делать для Люси. Она была спокойна и внимательна ко мне. Мы практически не расставались. Если ей звонили, а я лгал, что ее нет дома, значит, мы просто хотели уединиться…
Но когда мы что-то вместе придумывали (музыку, например, писали), Люся всем говорила: «Он скромный, не надо ставить его имя на пластинку (в афишу, в титры и т. д.)». На долгие годы мне пришлось забыть местоимение «я»… Однажды сам Михаил Швейцер предложил мне написать музыку к его фильму, но Люся была категорически против. Представляете, какой шанс был упущен?! Все мои начинания, предложения, задумки, инициативы пресекались на корню. Ослушаться ее я не мог: потом в доме очень тяжело было бы жить…
Люся снималась или готовилась к съемкам, а магазины, коммунальные дела, гаражи, машины, доставание всякого рода дефицитов и прочее — все это решали я и ее мама. У меня были прекрасные отношения с Еленой Александровной (напомним, что та родилась в год Змеи, а они с Быком из одной астрологической команды. — Ф. Р. ). Она прекрасно готовила. Например, когда Люся сломала ногу (на съемках фильма «Мама». — Ф. Р. ), теща три раза в день готовила еду, и мы возили ее в ЦИТО. Профессор, который лечил Люсю, сказал, что отпустит ее на съемки только со мной…
А вот мои родители Люсю не любили и, чтобы не расстраиваться, переехали в деревню, подальше от Москвы. Я навещал их нечасто — только когда Люся уезжала за границу и давала мне свободу…»
Во второй половине 80-х, когда в стране началась горбачевская перестройка и советский кинематограф взял курс на политизированную «чернуху», отпала надобность во многих исполнителях того поколения, к которому принадлежала Людмила Гурченко. Однако она продолжала сниматься, в том числе и в новоявленной «чернухе» и других фильмах перестроечной поры. Назовем эти фильмы: т/ф «Претендент» (1987; Кэрол), «Дорога в ад» (1988; главная роль — Марта Хольман), «Ожог» (Анна), «Молодой человек из хорошей семьи» (мать Арины) (оба — 1989), «А был ли Каротин?» (Курнатова-Борджиа), «Наша дача» (Людмила Козлова), «Нелюдь, или В раю запрещена охота» (главная роль — председатель горисполкома Зоя Михайловна Шерстобитова) (все — 1990), «Имитатор» (певица), «Виват, гардемарины!» (мать принцессы Фике, Иоганна), «Прости нас, мачеха Россия!» (следователь Зимина), «Моя морячка» (главная роль — массовик-затейник Людмила Пашкова), «Секс-сказка» (главная роль — женщина-дьяволица Диана) (все — 1991).
Роли были разные. Например, в фильме с жутким, но типичным для перестроечного кинематографа названием «Нелюдь» Гурченко сыграла женщину, у которой преступники похищали горячо любимого сына. А в «Прости нас, мачеха Россия!» она перевоплощалась в следователя хрущевской поры (самый модный в перестройку период отечественной истории после сталинского), который реабилитировал незаконно осужденного человека, но когда его опять арестовывали, она не находила иного выхода, кроме самоубийства.
В «Моей морячке» Гурченко играла уже совершенно иную героиню — веселого массовика-затейника в одном из курортных городов. Этот фильм, кстати, из всех вышеперечисленных, больше всего лег на душу достопочтенной публике, принеся героине нашего рассказа новую волну популярности. Снял эту картину Анатолий Эйрамджан (3 января 1936 года, Козерог-Крыса), а главную мужскую роль играл его же астрологический «родственник» — тоже мужчина-Крыса Михаил Державин (15 июня 1936 года, Близнецы-Крыса). А вот две главные женские роли сыграли женщины-Свиньи: героиня нашего рассказа и Татьяна Васильева (28 февраля 1947 года, Рыбы-Свинья). Напомним, что Скорпион и Рыбы из одной стихии Воды. Что касается взаимоотношений Свиньи и Крысы, то гороскоп их трактует следующим образом: «Это два добрых приятеля, которые любят погулять и пошуметь вместе. Агрессивность Крысы не найдет отклика». В фильме две Свиньи и одна Крыса действительно вволю пошумели вместе: песню «Моя морячка» они исполнили со сцены южного парка культуры несчетное количество раз, развлекая курортную публику.
Тем временем подошли к своему логическому концу отношения Гурченко и Купервейса. Как мы помним, у них была круглая дисгармония, но они тем не менее худо-бедно прожили вместе более 18 лет. Их отношения стали стремительно ухудшаться в начале 90-х, когда у супруга стали все чаще сдавать нервы. Однажды он не выдержал и во время очередного скандала запустил в стену телефоном. Гурченко в ответ вскинула брови и спросила с «медицинским» интересом: «Что? Восстание рабов? Взбунтовался?»
Вспоминает Константин Купервейс: «Мне кажется, я прикладывал все силы, чтобы мы остались вместе. Ничего не получалось. Понимал, что надо уходить, но цеплялся за возможность остаться. Половине своих поступков того времени я не нахожу объяснения. Привычка? Любовь? Люся вообще-то всегда требовала, чтобы все вокруг вели себя так, как она хочет, но в последнее время стала придираться к любой мелочи. Для нее я все делал не так! Стыдно признаться, но однажды даже на подоконник вставал в отчаянии… И вдруг она сама предложила поехать отдохнуть в Севастополь (там прошел наш медовый месяц в 73-м). Я надеялся, что она решила «закольцевать» историю, но это вылилось в ад постоянных скандалов. Формальной «последней капли» для моего ухода не было. Была просто невозможность жить дальше вместе…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
