Христианство – это самая античеловечная религия в мире, ибо порицает и посрамляет божественную суть человека – совокупление, в результате которого рождается дитя.
А значит христианство ненавидит человека.
Вот почему я ненавижу христианство.
Жизнь № 1 и Жизнь № 2
Моя голубая кровь
Мой прадедушка по маминой линии был извозчик и любил выпить. Он приезжал время от времени из Могилёва в Ленинград с маленьким чемоданчиком погостить. У него имелось восемь человек детей. Однажды он взял пятилетнюю дочку на ярмарку, лошадь взбрыкнула и ударила копытом девочку в голову. Он принёс домой на руках окровавленный трупик. Говорят, с тех пор и пить начал.
Бабушка спрашивала его: «Хочешь водки?» – и глаза прадеда сразу загорались. Она давала ему деньги и он, как мальчик, нёсся в магазин.
Он приехал очередной раз в июне 1941 года и навечно застрял в гостях. Мой дядя, военный врач, вывез из блокадного Ленинграда мою маму с бабушкой и дедушкой, а прадедушку оставили – не хватило места в маленьком самолёте. Дядя обещал, что скоро его тоже заберёт, но не забрал и прадедушка умер безвестно как.
Надеюсь, что умер пьяненьким.
Неопровержимое доказательство
Мне три годика, и у меня длинные локоны до плеч. Мы с дедушкой вернулись с гулянья в Юсуповом саду. Он возбуждённо рассказывает бабушке, что одна женщина приняла меня за девочку и не верила, что я – мальчик. Возмущённый дедушка предложил женщине:
– Хотите я ему трусики сниму?
Эта фраза, это странное и неопровержимое доказательство глубоко поразили меня великой тайной, которую я совершенно отчётливо почувствовал, но до конца не понимая.
Я тогда ещё плохо понимал различие между мальчиком и девочкой, но то, что для определения кто есть мальчик, а кто – девочка, следует снять штаны, поразило меня, как молния.
Причём, до сих пор я не могу опомниться…
Первомай пятидесятых
В конце пятидесятых на главных улицах Ленинграда на первое мая появлялись весы, у которых стояли весовщики. На весах, также на цепочках висели динамометры двух размеров, большой и поменьше. Праздничным развлечением обыкновенного советского человека было взвеситься и заодно проверить силу своего рукопожатия. Стоило это удовольствие копейки, но и они берегли считанный рубль получки.
Взвешиваться мне было не интересно, но за динамометр я всегда хватался, брал, который поменьше, и сжимал правой рукой. Динамометр больно врезался плоскими краями в ладонь и из-за этого я никак не мог сжать его изо всех сил, так что показания моей мощи были занижены. Меня это огорчало.
Я шёл и покупал у цыганки «раскидай» и сосучий петушок на палочке и тем утешался. Цветастый «раскидай» я дома всегда вспарывал – не верилось, что такая яркая наружность содержит в себе простые опилки. То же самое я делал с калейдоскопами, которые мне часто покупали и которые не переставали восхищать моё зрение, но и их я всегда разламывал в неистребимой надежде увидеть внутри продолжение чудес, однако из трубки вываливались осколки цветного битого стекла, и я всякий раз дивился этому до глубины души.
Радиопродуктор, что висел на стене дома рядом с окном нашей квартиры, гремел марши и патриотические песни. Люди с воздушными шариками и полупустыми бутылками возвращались с демонстрации.
Было интенсивно и беспричинно весело, но в то же время торжественно – детство.
Идеальная смазка
В детстве, регулярно дроча, я выискивал способы усиления наслаждения с помощью поиска идеальной смазки. Что я только ни пробовал: слюни, сопли, мыло, сырые яйца, масло (сливочное и подсолнечное). Но смазка пизды разом переплюнула всё.
Вот что должны изучать Научно-Исследовательские Институты Смазочных Материалов для разработки самых лучших смазок. Если бы собирать эту женскую пиздяную жидкость и смазывать ею трущиеся механизмы, то им бы износу не было.
Дача как школа половой жизни
Однажды дачные мальчики пригласили меня с собой в лес. Мне было лет десять. Они туда таинственно убегали и что-то там делали, не говоря мне, что. А тут – пригласили с собой.
Нас было человек шесть. Заводилой был местный Боря, выше всех ростом. Другим был Саша, красивый черноволосый мальчик, у него была очаровательная старшая сестра, от которой я не мог отвести глаз. Её, грудастую и бедрастую, звали Ляля. Другие мальчики не произвели впечатления и не остались в памяти.
Когда мы зашли в глубину леса и оказались на небольшой полянке, мальчики остановились, встали в кружок и спустили штаны и трусы ниже колен. Предложили и мне, и я снял их тоже, плохо соображая, зачем. Все хуёчки были необрезанные и мягкие, и мальчики занимались тем, что оголяли головки и рассматривали их друг у друга. У меня был обрезанный и потому на меня почти не обращали внимания.
Я запомнил появившиеся жёлтые кусочки чего-то, когда Боря натянул кожу на своём, вставшем. Были словесные намёки, что произойдёт нечто большее, но что – мне было непонятно. Мальчики не прикасались друг к другу, даже не дрочили.
Боря зачем-то нагнулся, его голые ягодицы раздвинулись и между ними я увидел жидковатое дерьмо. «Даже не вытирается» – подумал я и запомнил этот вид навсегда.
Я возвращался на дачу разочарованный, но не знал чем. Ничего не случилось, но я и не представлял, что могло там случиться.
На лужайке у дачи я увидел Лялю, лежащую на траве и впитывающую своим неизъяснимым телом солнечные лучи. Я стал раздумывать, как бы подойти к ней поближе и стоять, разглядывая её, но чтобы она меня не прогнала. Ляля лежала на животе и её ягодицы вырывались наружу из мелких трусиков, и я с уверенностью подумал, что уж у неё-то между ягодицами наверняка всё вымыто. Тут я почувствовал, что хуёк мой затвердел, и я понял, что так и надо.
Знание будущего
Старшеклассники в нашей школе прошли на уроке истории Варфоломеевскую ночь. Среди малышей пронёсся слух, что если старшие схватят тебя на перемене и спросят, гугенот ты или католик, то надо отвечать, что католик, и они тебя отпустят, а если скажешь, что гугенот, то побьют. Так и произошло – хватали нас, четвероклассников, на переменах, прижимали к стенке и допрашивали.
Я сказал, что я – католик и меня отпустили. Я не знал, ни что такое католик (лишь слышал это слово), ни гугенот (никогда не слышал такого слова). Но мне было наплевать: слово «католик» было как пароль, который тебя освобождал.
Так знание будущего позволило мне избежать грозного настоящего.
Рабство слов
Теперь я раб своих рабов, а это значит, я – свободен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
