Митька! Только в ребячьем девчачьем облике! Надо же, как получилось!
У Риты зароились мысли-мыслишки. Анатолия она не вернет, это ясно, а Митю?.. Надо крепко подумать. В тот раз Анька была еще совсем крошка... Но, что за баба Леля?..
Рита крикнула матери в кухню: мам, иди сюда! Что ты там торчишь? Раиса появилась с тарелками: холодец, салат, капуста квашеная... Запыхалась и предупредила: это еще не все, знаешь, сколько я наготовила!
- Ладно, с готовкой, - сказала Рита, - ты мне лучше скажи, что это за "баба Леля"?
Раиса как вошла - поняла, о чем дочь будет спрашивать, - увидела обезьяну в руках Анички...
- Вот я сейчас все занесу, поставлю, выпьем рюмочку за приезд и расскажу. Такое смаху нельзя.
Пока Раиса таскала из кухни на стол, Рита достала из чемодана отрез на платье - яркий шелковый, платок, тоже яркий, с модным люрексом, и тапочки, мягкие пушистые! - хоть на улицу выходи! - и положила перед матерью.
Та заохала от восторга, а сама подумала, не очень-то Ритка рассщедрилась. Отрез! На кой ляд ей этот отрез? Она шить понесет?
Платить надо!.. Ну, платок... Тапочки... Могла бы и кофту, и пальто, у Раисы пальто совсем худое стало - семисезон... Ладно, и на том спасибо.
Раиса обиделась. Рита заметила, что мать недовольна подарками и сказала: мам, я
тебе еще привезла, не помню, где лежит... Достану, не беспокойся...
- А чего мне беспокоиться? - Чего-то совсем разобиделась Раиса,
- мне беспокоиться некогда. Мне надо ребенка кормить и ростить.
Вот и все мое беспокойство. Ты удовольствие получала да раз побеспокоилась, - родила, а я уже двадцать по двадцать беспокоюсь...
- Что, считаться начнем? - Спросила Рита с вызовом, - Давай посчитаемся! Я тебе, ох какой счетец предъявлю! Только начну!
- Да, ладно, ладно, чего ты? Сказать ничего нельзя - сразу на дыбки! Чего ты? - Пошла на попятный Раиса, вспомнив, что дочь всего как час или два дома, и вообще, не надо с ней ссориться! - жить-то вместе будут... А добра она навезла, я-те дам! И хорошо! Будет, что продать, ежли занадобится...
Раиса сказала, - давай, дочь, со свиданьицем!
Они выпили. Раиса сладенько обратилась к внучке: Аничка, пойди, деточка, поиграй в комнатку. Ты ведь покушала? Хочешь, возьми пирожок с повидлом... Мы тут с мамою твоей побеседуем...
Аня взяла послушно пирожок, забрала пакет конфет и ушла.
А Раиса рассказала Рите про "бабу Лелю". Она от Митьки, - его, говорит, тетя... Может, мать?
Рита очень внимательно выслушала эту странную историю и не могла в ней разобраться. Что это не мать Митьки, - точно, точнее некуда! Он не москвич, мать у него где-то на юге, то ли в Одессе, то ли в Севастополе, или Ялте?.. Рита не помнила. Мать, ко
нечно, могла приехать... Но тогда, когда ее сын в Америке?..
Нет, это не митина мать.
Тетка?.. Кажется, он говорил, что в Москве у него родных нет...
Рита разозлилась.
Откуда она что знает? Кто ей что рассказывает? Трахнул и таков. Какие разговоры о родственниках! Плохо, что кто-то еще знает! А ей-то что? Нет, ей есть - ЧТО! Она не потеряла надежду ухватить Митю, на трах и на деньги... Но действовать надо осторожно. Если его жена узнает, то Митьку пошибут, а голый и босый он Риточке в доме не нужен. В кровать возьмет хоть какого, а вот жить с нищим Митькой она не собирается! А ему куда деваться, если оттуда вышибут? К ней, Рите! И дочка готовенькая!
Значит, надо его ухватить так, чтобы он ничего не теряя там, сюда давал и спать наезжал почаще.
Она так изголодалась по настоящему мужику, что готова была сегодня кого-никого притащить! Анатолий ее в Алжире довел своим моченым огурцом!
Надо из этой "тетки" вытрясти, может, счастливый билет?..
- Мам, а когда эта бабка была? Давно? Как думаешь, кода она придет? Спросила Рита после долгого молчания.
- Да раз-то в месяц она приходит, - ответила Раиса, - в этом еще не была, а уж пятнадцатое...
- Ты ее телефон знаешь?
- То-то и дело, что не знаю. Не дает. Зубы заговаривает: сама, мол, ходить буду. - Ответила Раиса, вздохнув. Она, честно-то говоря, побоялась спрашивать телефон. У такой дамочки - расфуфыры!
А Ритка наверно и впрямь думает, - бабка!
Раиса сказала: ты не думай, что она - бабка. Это я так, для понятия Аничке сказала. Такая дамочка! - шик блеск тру-ляля! Надета - с картинки! Причесочка, наманикуреная, накрашеная, полная только, а так, лет сорок...
Рита засмеялась: кобелина-Митька эту "бабку", наверняка, уделывает! Или раньше уделывал!
- Ты что! - Возразила Раиса горячо, - какая это женщина пойдет дочку своего полюбовника разыскивать да подарки носить! Да любить ее! Она Аничку любит! Я вижу. Прям не надышится на нее! Ты
что.
- А как к ней Анька? - спросила с интересом Рита, оставив непонятную для матери тему, но вовсе не отметая подобный вариант, - любовницы Митьки...
- Да никак. Подарки берет. И все. Анька, девчонка с норовом, я тебе скажу. Намаемся мы с ней! - Ответила Раиса и подумала вдруг, что правду она сейчас сказала, - девчонка какая-то не такая... как другие ребятенки... Молчит. Или так глянет, что все сделаешь, как она захочет, - так и бередится, что она в тебя чего
запулит!
- Посмотрим, - неопределенно сказала Риточка и помолчав, решилась: мать, мне мужика надо.
Раиса не была праведницей, но чтоб матери сказать такое?
И она забормотала: Рит, ты чего это? Как это я тебе?.. Ты чего?
Рита бросилась в слезы: да я три года на голодном пайке! Ты что, не знаешь, какой у Анатолия?.. Я заболеть могу! Уже болею! Пригласи кого-нибудь, мол, дочка из загранки приехала, погуляем... Двоих пригласи! тебе и мне!.. Давай, мать!
Если бы Рита не подпила, она бы так откровенно не высказалась, но в ней будто вулкан проснулся, - не могла она больше терпеть!
А что если она позвонит Митьке? Вдруг он здесь? Тогда ей никто не нужен!
Она набросила плащ, шел дождь, и помчалась было на улицу, - от соседей звонить не хотела, - мало ли, как разговор пойдет...
Но Раиса ухватила ее за рукав: Риточка, ты что, деточка, - чуть не со слезами упрашивала она дочь, - ложись спать... А давай выпьем еще? А? Давай! Я тебе налью. А потом пойдешь, куда знаешь. Давай, дочка! И я выпить хочу... - Раиса трясущейся ру
кой налила по стопке водки.
Рита маханула, - легче разговор с Митькой пойдет! Маханула.
И вдруг голова у нее закружилась, поехала, - все треволнения дня взялись за нее под хмель, и она свалилась с ног.
Раиса стащила ее на тахту, уложила, крестясь и моля Бога, чтобы Ритка не проснулась до утра.
А потом сидела одна за столом, ела квашеную капусту, не чувствуя, что ест, желая лишь заесть, зажевать, - забыть эту сцену.
И лила слезы.
... Что же теперь с ними будет? Мужика у Ритки нет и не предвидится, а она вон какая бешеная... Что делать-то? Если бы был у Раисы какой приличный человек, она бы уж умолила его, деньги б платила, только бы он к Ритке ходил! Митька?.. Где он, тот Митька! Не видать его Ритке!.. Может, с теткой его в откровенность поговорить? Что делать-то?
