…Женщина умолкла. Уггард поднял глаза на вождей — те стояли, склонив головы. Он перевел взгляд на Владыку, впервые осмелившись взглянуть ему в лицо, — и в ледяных глазах прочел приговор. И долго сдерживаемый ужас прорвался в диком крике:
— Утрад! Ты не позволишь ему!.. Я твой молочный брат, вспомни, мы вскормлены молоком одной матери! Ты не отдашь меня им!
— Лучше бы материнское молоко стало отравой — я не дожил бы до такого позора, — глухо ответил вождь. — Не называй меня братом. В моей родне нет ни бешеных псов, ни стервятников. Я отрекаюсь от тебя.
— Улхард! — Уггард заметил в глазах второго вождя странный упорный огонек. — Вспомни, какова была наша награда за то, что мы служили ему! Ты горд — неужели ты склонишься перед ним, как наши злосчастные предки, будешь лизать ему ноги, признав его власть?! Ведь мы оба — из народа Улфанга!
— Даже признав справедливость твоей мести, я не пожертвовал бы ради тебя своим народом, — угрюмо усмехнулся Улхард. — Разве ты — из моего рода? Почему же я должен платить за тебя своей жизнью и жизнью своих людей?
— Шелудивые псы! Ублюдки! Предатели! Чтоб подохли и вы, и отродья ваши, вы не мужчины, вы бабы, шлюхи, продавшиеся этому уроду! Наденьте юбки, рожайте таких же гаденышей — это вам пристало больше, чем меч! — Уггард дрожал от бессильной ярости. — И ты, — он обернулся к Владыке, оскалив зубы: — Я ненавижу альвов, но больше — вас! Ненавижу всех, всех! Мало вас резали! Дай мне меч — я пущу тебе кровь, будь ты хоть трижды бессмертен, и сердце твое брошу воронам!..
— Каков будет ваш приговор, вожди и старейшины? — ровно спросил Изначальный.
— Мы признаем его виновным, Владыка. Его жизнь и смерть — в твоей руке. Да не падет гнев твой на народы наши, — ответил за всех Утрад.
— Я умру с мечом в руках! — прорычал Уггард; лицо его страшно перекосилось, он задыхался от ярости и страха.
— Никто не запятнает свой меч твоей кровью, — с усталым презрением сказал Изначальный. — Ты, Утрад, сын Хьорна из рода Улдора, и ты, Улхард, сын Дарха из рода Улфаста, — повторите клятву ваших предков. Во имя народов своих — клянитесь не начинать войны и не выступать против Севера.
— Клянемся, — нестройно ответили вожди.
— За то зло, что причинено было народу моему, сыновья ваши да прибудут сюда. И останутся они в Твердыне моей на пять лет. Слово мое да будет порукой тому, что через пять лет они вернутся к своим народам.
— Да будет так, Владыка…
— Вы… — во взгляде Уггарда было безумие, — вы отдаете ему своих сыновей?! Чтобы он вырвал их сердца, а взамен вложил мертвый камень?!
— Молчи, глупец, — прошелестел голос одного из старейшин.
Вала, казалось, вовсе забыл об Уггарде. Он по-прежнему держал руку на плечах Ахэтт; смотрел куда-то в сторону.
— Властелин, — нарушил молчание светловолосый воин, — что мы сделаем с… этими? — он не называл имен, просто указал рукой.
— Оставить пленниками всех. Кроме него, — слова были холодны и тяжелы. — Он умрет. Ахэтт?..
— Я не хочу видеть его.
Вала кивнул.
— Идем, дитя мое.
Бережно повел женщину из зала, на пороге остановился, обернулся к вождям:
— Пусть ваши люди узнают, как это было. Вы — увидите. И помните о клятве. Прощайте.
И затворил за собой дверь, отгородив Ахэтт от безумного вопля Уггарда.
РАЗГОВОР-XIII
…Потрескивает фитиль свечи, мягкие вкрадчивые тени скользят порукам Гостя, по страницам Книги:
— Это те самые Смуглолицые, которых, как говорит «Сильмариллион», Враг обещал наградить за предательство в Нирнаэт — а после обманул, не позволив им захватить земли Белерианда и ограничив их владения уже захваченными землями Хитлум ?
— Ну, если бы земли Хитлум были неплодородными, навряд ли народ Хадора поселился бы в них… Смуглолицые приходят в Белерианд в 463 году, за девять лет до Битвы Бессчетных Слез; приходят в поисках новых земель. Несложно предположить, что пообещал им Майдрос за помощь в войне: победу и мирную жизнь на новых богатых землях… Народ Улдора сражался не за веру, не за убеждения: они были наемниками дома Феанаро… и, как только поняли, что победы не будет, перешли на сторону победителя. Может быть, даже и награды ждали за это: уж не кары, во всяком случае.
— Деяние, согласитесь, не из славных, — замечает Гость.
— Вот потому Смуглолицые и не получают награды. Но и карать их, если подумать, тоже особо не за что. Они вступили в игру, правил которой не знали; разумеется, проиграли в ней — и все-таки получили то, что хотели. Земли Хитлум, способные прокормить их, да к тому же и неплохо защищенные.
— Надо сказать, ведут они себя в захваченных землях достаточно пристойно, чтят жену вождя и женщин племени Хадора не делают наложницами, а берут в жены… словом, захватчики моглибы вести себя и хуже.
— Может, и могли бы… Да. Если это расчет, то расчет мудрый: в этом Владыке Севера не откажешь. Он вывел Смуглолицых из игры, не принуждая становиться на сторону Севера; очевидно, что на сторону Нолдор они уже не перейдут. Значит, что бы ни случилось, Смуглолицые станут либо союзниками Мелькора, либо — в худшем случае — останутся в стороне…
— И они становятся союзниками, в конце концов. Ну, если то, что рассказывает о Севере эта Книга, правда, удивительно, что вообще все люди этого не сделали. И, выходит, ошибался Хурин, когда говорил — Мелькору неведомо то, что движет людьми.
— Выходит, ошибался. А люди, как вы помните, действительно в большинстве своем приняли сторону Мелькора — кроме Трех Племен, разумеется.
— Тогда странно, что в Войне Гнева они не отстояли своего Властелина…
— Учителя, — мягко поправляет Собеседник. — Учителя, а не Властелина. А почему не отстояли… об этом мы с вами поговорим потом. Хотя, может быть, мои разъяснения вам уже не потребуются…
Гость собирается уже было перевернуть страницу, но останавливается, вспомнив что-то:
— А кстати… он же вроде не любит, когда перед ним падают на колени — что ж они все это делают, и вожди, и воины, и Гортхауэр, — а Владыка не возражает ?
— Есть разница между «встать на колени» и «преклонить колено» ?— вопросом на вопрос отвечает Собеседник. — Разве рыцари в столь любимых многими повестях не преклоняют колена перед своими королями ?Это знак почтения, а не почитания; верности, а не преклонения. Где верующий падет на колени перед Богом, там верный преклонит колено перед Человеком.
— Слишком тонкое различие; мало кто заметит и поймет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
