— Как же вас обоих занесло в эту часть света?
— Наши родители состояли в свите королевы Аданы, когда ее отправили в Перлис выйти замуж за Магнуса. Мой отец был одним из доверенных сановников короля, его личным советником. Король Парргемина попросил его сопроводить юную Адану в Моргравию. Мой отец попытался отказаться от поручения, ибо презирал эту женщину за то, что она вознамерилась извести всех людей, одаренных колдовскими способностями. Его собственная семья была его тайным бременем.
— Потому что вы умели колдовать, — заключил Уил.
Элизиус утвердительно кивнул.
— Верно. Эти способности достались нам от предков по материнской линии и особенно сильно проявились в нас, мальчишках, как это ни странно. Обычно дар передается женщинам нашего рода, но не мужчинам. Моя матушка как-то раз сказала, что наша магия отличается некой необузданной силой, для которой у нее не нашлось объяснения.
— И вы приехали в Стоунхарт?
— Мы не жили там. Адана вместе со своей свитой поселилась в Соулстоуне.
— Ах да, конечно! — сказал Уил, вспомнив, что ему рассказывали раньше. — Неужели дворцу в столице она предпочла загородный?
— Нет, конечно, — усмехнулся Элизиус. — Доброго слова о Моргравии от нее было не дождаться. Просто Адана решила держать своих людей подальше от Стоунхарта. Она терпеть не могла Перлис и своего супруга, короля Моргравии. Ей хотелось иметь свой отдельный пышный королевский двор. Всем было ясно, что эта женщина и минуты не желает быть рядом с королем. Затем на свет появился Селимус, и это событие резко изменило ее жизнь. И хотя у самого Магнуса не было времени на воспитание наследника, король был против того, чтобы сына увезли в Соулстоун — мол, наследнику трона место только в столице. Насколько мне известно от моего отца, Адану это взбесило, и отношения между супругами ухудшились, и это почувствовали на себе все жители страны.
— Сколько же вам тогда было лет? — поинтересовался Уил, пытаясь угадать возраст Элизиуса.
— Мы были безусыми мальчишками. Мне шестнадцать, брату — четырнадцать. — Вспомнив дни далекого детства, собеседник Уила вздохнул. — Мать Миррен была старше меня. Эх, и зачем я только положил на нее глаз во время одного их наших редких приездов в Перлис! Мы там были вместе с отцом — его часто приглашали к Адане, когда требовался совет, но он не любил брать нас собой.
— Из-за ваших магических способностей?
— Не моих, а Рашлина.
Уил мгновенно почувствовал, как у него пересохло во рту.
— Что с тобой? — удивился Элизиус.
— Вы сказали… Рашлин?
Элизиус кивнул.
— Я встречался с ним.
Теперь удивился Элизиус.
— Я не виделся с ним с тех пор, как меня изгнали.
— Сейчас он близкий советник короля горцев.
Глаза Элизиуса сузились.
— Кайлеха?! Так вот, значит, он где! Чем же он может быть полезен королю горцев?
— Многим, по всей видимости. Его называют барши, что на языке северян означает «мудрец» или «волшебник». Король доверяет ему. Честно говоря, он оказывает нездоровое влияние на Кайлеха.
Лошадиные зубы Элизиуса обнажились в кривой усмешке.
— Рашлин коварен. Это из-за него я стал таким, каким ты меня сейчас видишь.
— А раньше вы были другим?
— Я поведаю об этом позже, — вздохнул Элизиус, понимая, что рассказ его сбивчив, что он часто перескакивает с одной удивительной подробности на другую. Ничего, в конце концов он доведет повествование до точки, и Уил все поймет. — Когда-то я был хорош собой, высок и строен, а мать Миррен, Эмил, когда я встретил ее, была очаровательной молодой женщиной. Я несколько раз заходил с посланиями к ее мужу, личному лекарю Аданы. Муж Эмил был намного старше и, видимо, не часто радовал ее любовными ласками. — Элизиус улыбнулся. — Я приглянулся ей с первой же нашей встречи. Какой же молодой человек, жаждущий любви, станет противиться женщине, которая положила на него глаз? К тому же Эмил была на редкость умна.
Уил слегка смутился и бросил взгляд на Финча — мальчонка не сводил с Элизиуса глаз. Интересно, понял ли он последние фразы рассказчика? Впрочем, так ли уж это важно?
— И она понесла, — заключил Уил.
— Сразу же. Мы были вместе всего один раз, — признался Элизиус. — Но после этого она голову потеряла от любви. Этого я никак не ожидал. Думаю, она действительно без памяти влюбилась в меня, да и я по-своему любил ее, но общего будущего у нас быть не могло. Узнав о нашем романе, отец пришел в ужас. Причем не из-за моего неблаговидного поступка. Он испугался, что мои способности передадутся будущему ребенку.
— Что и случилось.
— Верно, Уил, но лишь отчасти. Миррен не стала колдуньей в полном смысле этого слова. Некоторые магические способности у нее, разумеется, были, в основном умение исцелять болезни. Пойди она по стопам отца — вернее, того человека, которого она называла отцом, — то наверняка стала бы талантливой целительницей.
Уил был сражен наповал.
— Так она не колдунья?! Но ее дар?..
— Это — исключительно моя заслуга. Это я общался с тобой через Миррен.
— Так же, как и через Нейва? — впервые вмешался в разговор Финч, до этого не проронивший ни слова.
— Да, сынок, — кивнул Элизиус. — Именно так. Я сделал Нейва моими глазами. В его теле я присутствую везде, где бывает он.
Уил лишился дара речи: он искренне верил, что Миррен — колдунья. Даже убедившись в магических способностях Нейва, он по-прежнему пребывал в уверенности, что девушка обладала удивительными способностями и просто долгие годы хранила их в тайне.
Он так и сказал.
Элизиус печально покачал головой.
— Она была ни в чем не повинна, бедное дитя.
— Но почему Миррен выбрала меня? — удивился Уил.
Элизиус пожал плечами.
— Ты единственный, кто проявил сострадание к ней. Она не заслуживала смерти. Она никогда не занималась колдовством и делала людям только добро. Если бы не ее глаза, которые она, к несчастью, унаследовала от прапрабабки, никому бы и в голову не пришло заподозрить ее в колдовстве. Я был взбешен. Она желала отомстить своим мучителям, и я выполнил ее желание.
— И для этого вы воспользовались мной.
Отец несчастной девушки кивнул.
— Я понял, что ты единственный наделен благородством в истинном смысле этого слова. Рассчитывать я мог только на тебя.
— Но для чего? — спросил Уил, чувствуя, как в нем закипает злость.
— Чтобы убить того, кто обрек ее на смерть.
— Лимберта? — испуганно спросил Уил.
Элизиус отрицательно покачал головой.
— Лимберт не более чем послушное бессловесное орудие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
