— Завтра, — ответил Клод. — Она беспокоится не столько о поместье, сколько о родных. Не скажете, что с ними?
— Скажу, — кивнул он. — Глава семьи и его сын в заговоре не замешаны, но о нем знали и не сообщили, поэтому будут казнены. Мать и сестра вашей графини лишены графского достоинства и будут выселены из замка. Пока они должны быть там, так как нам некогда было возиться с их устройством.
— Нельзя ли что–нибудь сделать, чтобы как–то смягчить приговор для отца и брата? — спросил Клод. — Если они не участвовали…
— Таково решение императора, — ответил мужчина. — С моей точки зрения, он поступил совершенно правильно. В следующий раз заговорщики будут знать, что они рискуют не только своими семьями, но и благополучием рода. Вы многого не знаете, иначе не задавали бы мне эти вопросы. Этот заговор был очень опасен. Графы Альтгард лишь одни из многих, кто в нем замешан. Наказывая виновных, мы ослабляем империю, но вынуждены это делать. Три южных королевства готовили этот заговор больше десяти лет и потратили на него уйму золота. Если бы он удался, они завоевали бы империю без единого выстрела. Подобного нельзя прощать. Вы меня заинтересовали, поэтому захотелось на вас посмотреть. Надо бы было поговорить о вас и о Вирене, но уже очень поздно, и я собирался ехать домой, когда вас принесло с очередной выходкой. Хорошо хоть, что догадались прийти сами, и не пришлось вас искать. Вы остановились в доме графов Ургель?
— Да, там, — ответил Клод. — Я могу узнать, с кем имею честь говорить?
— Можете, — усмехнулся его собеседник. — Я обычно не представляюсь, потому что меня и так все знают. Я тот самый граф Альвин Бекер, которым в империи пугают детей. Вы доберетесь сами до своей графини?
— Да, граф, — ответил юноша. — Меня возле вашей службы ждет слуга графини.
— Тогда возьмите ваши бумаги и можете идти, — сказал Бекер. — На грамоте графини Альтгард я сделал свою пометку. Неловко как–то заверять грамоту императора, но так у вас будет меньше проблем с моими людьми. Когда вернетесь из поездки в родовой замок графов Альтгард, найдите время меня навестить. Только сначала свяжитесь мысленно, а то меня может не быть на месте, или я буду занят. До свидания, барон.
— Благодарю вас граф! — сказал Клод, медленно подошел к столу за своими бумагами и знаком, кинув при этом взгляд на хозяина кабинета.
Видно было по–прежнему плохо, но он смог заметить, что граф одет в мантию мага и носит усы и небольшую бороду. К выходу из кабинета Клода проводили собаки, а к выходу из службы — тот же юноша, который привел в кабинет графа. На этот раз они шли, а не бежали. Простившись с магами, он вышел из здания и подбежал к дожидавшемуся его Власу. Возвращались тоже галопом и вскоре уже были у знакомых ворот. Их не стали запирать, поэтому не пришлось стучать и ждать, пока откроют. Влас ограничился тем, что свел створки и задвинул засов, после чего опять вскочил на коня, и через минуту они уже были у дома. Слуга забрал у Клода повод и повел лошадей в конюшню, а юноша поднялся по ступеням к входным дверям. Открывать их ему не пришлось: двери распахнула Хельга и с плачем повисла у него на шее.
— Я так боялась, что ты не вернешься! — всхлипывая, сказала она. — Заговоры в империи случаются редко, и это золотое время для псов Бекера. Они сейчас власть и закон!
— Ты преувеличиваешь, — сказал он, вытирая ей слезы. — Там сидят люди, озабоченные безопасностью империи. Я сейчас говорил с самим графом, и никакого произвола не было. Он принял волю императора и подтвердил твою грамоту. Мне жаль, но твои отец и брат все знали, и их уже не спасти. А женщины должны быть в замке.
— Вы долго здесь будете стоять? — спросила подошедшая к дверям Мануэла. — И сами не спите, и другим не даете. Рассказывай, чем закончился разговор с графом и иди спать. Хельга покажет, где твоя спальня. Можешь остаться у него, только долго не возитесь. Вам нужно будет завтра выехать пораньше и лучше ехать верхом и не сонными.
— Он заверил грамоту графини и сказал, что после поездки хочет со мной поговорить. Замок хотели отдать другому владельцу, но теперь это не выйдет. Вот и все, если коротко. О моем самовольстве со стражниками вообще не говорили. Маэл, я хотел сказать насчет Хельги…
— Идите, — сказала графиня. — Не надо ничего говорить. Я от вашей любви не в восторге, но следовало ожидать чего–нибудь такого. Не было бы Хельги, нашлась бы другая. Тебе ударила в голову красота моей дочери, но между вами ничего не было, и ты ее даже толком не знаешь. Я не знаю, кем нужно быть, чтобы годы жить только надеждой на встречу. Таких мужчин не бывает.
Она повернулась и ушла, оставив их одних.
— Ты меня действительно любишь? — спросила Хельга. — А как же дочь Мануэлы?
— Сейчас сама увидишь, — ушел он от прямого ответа. — Где здесь спальня?
— Пойдем, покажу. Тебе выделили спальню, в которой раньше ночевал Ойген. Это на втором этаже.
Хельга взяла стоявший на полу в прихожей фонарь, и они поднялись по лестнице на второй этаж. Нужная спальня находилась в самом конце длинного коридора. Она оказалась достаточно просторной, чтобы вместить огромную кровать, на которой могли бы выспаться три таких пары, как они.
— Как мне с тобой хорошо, — сказала Хельга, когда они закончили заниматься любовью. — Но безумно жаль, что ты меня все–таки не любишь, и все это только на время, иначе я бы давно сняла свой амулет.
— Хочешь ребенка? — спросил Клод.
— От тебя хочу. Только какая у него будет судьба, если не будет отца? Мой титул не передастся по наследству и умрет вместе со мной. И какая ему радость носить опозоренное родовое имя? Да и к бастардам повсеместно относятся презрительно. Детей нужно рожать не для себя, и я пока не могу себе это позволить. Давай спать, а то завтра будем засыпать в седле.
Утром они торопились с выездом, поэтому Клод толком не посмотрел дом. Быстро позавтракали, взяли с собой Эвальда и в сопровождении Власа выехали за ворота. Слуга должен был проводить их короткой дорогой к нужному выезду из города и вернуться. На этот раз ехать пришлось рысью, потому что, несмотря на раннее утро, на городских улицах было много карет и экипажей, а в районе рынка надолго остановились из–за крестьянских возов.
— А если их объехать по тротуару? — спросил Клод.
— Нельзя, господин барон, — помотал головой слуга. — За такие объезды отбирают лошадей, невзирая на лица. Осенью так ссадили с коня герцога Радгера. Коня ему потом, конечно, вернули, но разговоров было… У нас такое разрешают только императорским курьерам и людям графа Бекера, когда они находятся при исполнении. Подождем, дорогу скоро освободят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
