Тифлинг, испоганенная Нижними Планами. В крови ее не остается места для верности справедливости. Она понимает справедливость, но не обращает на нее внимания. Глаза Вайлора вновь вспыхнули. Но она не посмеет игнорировать меня.
При этих словах Анна обозлилась.
— Лучше бы убрал свои слепые глаза с меня, дух! У меня нет с тобой дел, небыло и не будет!
Тифлинг, ответь мне: тебе доводилось когда- либо совершать неправедные деяния?
Под взглядом Вайлора Анна дернулась, будто обожглась.
— Нет, дух, у тебя нет права допрашивать меня.
Справедливость дает мне такое право.
— Да? И что же это за справедливость такая? Твоя справедливость — не моя, она так же пуста, как и твои доспехи! Ты кичишься своей справедливостью, но не обращаешь на нее внимание, когда приходит час судить себя самого!
Милостивые Убийцы — воплощения справедливости. Действия наши не подлежат вопросам, тифлинг.
— О, да? Ты и твои Милостивые Убийцы вздернули немало моих друзей, когда на вас нашло вдохновение! Гори ты в пламени Баатора, проклятая полумертвая тварь, и пусть Силы изрядно помочатся на тебя! Пусть твои доспехи попадут в чаны Литейной и от них и кусочка не останется!
В последний раз спрашиваю, тифлинг: доводилось когда - либо совершать неправедные деяния? Отказ отвечать приравнивается к признанию вины.
Его допрос Анны разозлил меня: как может кто- нибудь, проживавший в Улье и отказавшийся признать себя жертвой, не оказаться виновен в каких - нибудь преступлениях?
— Вайлор, прекрати. Сейчас же. Я не потерплю, чтобы ты допрашивал ее.
Справедливость дает мне такое право. Вина обволакивает ее, как вторая кожа.
— Я приказал тебе прекратить, Вайлор, и я приказываю в последний раз.
Итак, шлюха по имени милосердие явила себя. Слабость отравила твое сердце.
— Да ну? Тогда суди меня, Вайлор — если признаешь меня виновным, вынеси приговор.
Кто ты такой, чтобы судить слугу справедливости? Ты — ничто, пустая оболочка. А теперь я взгляну в твое сердце. Посмотрим, виновен ли ты. Когда красные глаза Вайлора впились в меня, я почувствовал, как кожа моя рвется, плавится, слезает слой за слоем — но боли не было, лишь чувство головокружения. Глаза его сверлили меня, а воспоминания возвращались...
Горящие красные глаза полыхнули ее ярче, ослепляя, и я вновь узрел Вайлора, но пустоту сменила плоть — покрытый шрамами, чернокожий человек взирал из- под забрала шлема, его пламенные глаза изучали меня. Лицо его искажала ярость. Он пришел за мной.
— Ты нашел меня, Вайлор. Ты долго странствовал... Полагаю, отыскать меня было непросто.
— Справедливость привела меня к тебе. Где ты проходишь, оставляешь след страдания. — Голос человека грохотал, но эха, как у призрачного воплощения, не было, лишь ярость и гнев, и плоть, и кровь... он был опасен, но не являлся призрачной силой; всего лишь человек, а я одержал верх над многими людьми на своем веку. — Я прослежу за тем, чтобы ты предстал перед судом в Сигиле и понес наказание. Если отрицаешь свою вину, так и скажи, и я сам буду судить тебя.
— Я отрицаю. Суди меня... а затем я буду судить тебя.
— Судить меня? — Глаза Вайлора полыхнули, он схватил секиру, медленно и угрожающе взмахнул ею. — У тебя нет права судить меня.
— Есть, Вайлор, ибо я знаю твое сердце — и сила моя дает мне право судить тебя. Но я не буду судить тебя сейчас: ты должен будешь оставаться в этой клети до тех пор, пока я не выпущу тебя, дабы вновь мог бы бродить по Планам. — Как только воплощение мое произнесло слово «клеть», взгляд Вайлора метнулся к окружающим нас стенам — то были стены тюрьмы в Курсте, где я нашел его, только много- много лет назад. Много лет, достаточных для того, чтобы человек мог умереть множество раз. Или, возможно, лишь один раз.
— Ты плясал под мою дудку все это время, Вайлор... как по - твоему, почему я согласился встретиться с тобой здесь? Думал, я сдамся? Или хочу сразиться с тобой? Нет... это город - врата Курст, Вайлор. Он граничит с тюремным Планом Карцери, тем, где заточены даже боги. Ты силен, Вайлор, но энергии этого места позволяют заточить даже могущественейших.
Вайлор вновь посмотрел на меня, но огонь в его глазах чуть померк.
— Это предательство.
— Предательства пронзают это место как вены, и именно предательство дарует мне силы для этого заклинания — вот почему мне пришлось встретиться с тобой здесь, в Курсте. Я могу покинуть эту камеру, Вайлор, но ты не можешь, пока я вновь не приду за тобой. Твоя миссия во имя торжества справедливости достойна похвалы, но она будет забыта, а со временем, возможно, даже справедливость забудет тебя.
— Ты отрицаешь не только справедливость, ты смеешь отрицать мою священную миссию...
— Я знаю о твоей миссии. Но ей придется подождать, пока я не завершу свою, а это уже второй раз, когда ты настигаешь меня и пытаешься судить. Я не позволю, чтобы это произошло и в третий раз. — Вайлор молчал — никогда еще я не говорил с такой уверенностью. Я выносил ему чудовищный приговор, в котором не было и толики справедливости.
— Я бессмертен, Вайлор, но ты... странный. Справедливость коснулась тебя, и, возможно, она более могущественна, чем то, что поддерживает жизнь во мне. Однако поверь: я не желаю тебе смерти... возможно, однажды мне понадобится кто-то, кому по силам убить меня. Следовательно ты останешься здесь, пока я не приду за тобой.
Воспоминания ушли, и я вновь созерцал призрачного Вайлора, лишенного плоти... лишь два горящих глаза.
Ты будешь СУДИМ. Когда взгляд пронзил меня, я почувствовал, будто ступил за пределы собственного тела. И неожиданно понял, что бы Вайлор не говорил о том, что видит, видит он лишь то, что желаю показать ему я. Я знал, что он примет даже самую незначительную ложь, я был для него закрытой книгой.
Ты когда- нибудь кого- нибудь убивал?
У меня, однако, не было желания лгать ему, потому я выбрал одно из множества преступлений, мною совершенных.
— Да... это была моя рука, но направлял ее не мой разум. Одна из моих предыдущих инкарнаций расправилась с человеком по имени Фин Эндли из- за знаний, которыми тот обладал.
Ты признался в преступлении. Глаза Вайлора вспыхнули и я ощутил могучую силу, пребывающую в этих призрачных доспехах. Ты понесешь наказание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
