1-м Советском Владикавк. театре, учится балету.
Ей писать так: Владикавказ П/отдел Искусств артистке Т. Н. Булгаковой-Михайловой.
Она просит тебя пересмотреть вещи в ящике, не поела ли их моль. О браслете знает Константин. Передай ему (не браслету, а Константину) мой привет. Проси писать. Мужу, дяде Коле, всем привет.
Напиши, где Лиля?
Целую тебя.
Любящий Михаил.
P. S. Вот досада с «Парижскими». Первый акт можно грандиозно поставить на большой сцене. Пойду завтра смотреть во 2-м акте моего мальчика Анатоля Шоннара. Изумительно его играет здесь молодая актриса Ларина.
Мой Анатоль — мой отдых в моих нерадостных днях.
Жалею, что не могу послать тебе некоторые из моих рассказов и фельетонов, которые печатались в газетах. Некоторые из них в одном экземпляре.
Посылаю кой-какие вырезки и программы. Может, пригодятся при заявлении.
Если уеду и не увидимся — на память обо мне.
7. Н. А. Булгаковой-Земской. 26 апреля 1921 г.
Владикавказ
Дорогая Надя,
в Москву едет моя знакомая Ольга Аристарховна Мишон. Я дал ей письмо, в котором прошу тебя отобрать из моих вещей лучшее и необходимое из белья: и белые брюки, и Тасины чулки, и белое платье и передать это Мишон, которая возвращается во ВЛК[280]. Она должна указать свой адрес. Если она будет ехать удобно, дай побольше, а если нет, то хоть маленькую посылку с необходимым. Нуждаюсь в белье.
Последнее время пишу меньше — переутомлен. Ради Бога, в Тео (Неглинная, 9) узнай, где «Парижские». Не давай ее никуда, как я уже писал, пока не пришлю поправок. Неужели пьеса пропала? Для меня это прямо беда.
* * *
С Мишон никаких лекарских conversation’ов[281], которые я и сам не веду, с тех пор как окончил естественный[282] и занимаюсь журналистикой. Внуши это Константину. Он удивительно тороват на всякие lapsus’ы.
Целую крепко. Михаил.
Пиши до востребования.
8. Вере А. Булгаковой[283]. 26 апреля 1921 г.
Владикавказ
Дорогая Вера,
большое спасибо тебе за твое обстоятельное письмо. Рад, что узнал о некоторых знакомых. Если будешь иметь известие о Коле Сынг.[284], прошу тебя немедленно мне написать о нем.
Теперь уже, вероятно, ты имеешь известия от Нади. Она в Москве с мужем. Ребенок ее умер[285]. Адрес ее — на дядю Колю.
* * *
Я очень тронут и твоим, и Вариным пожеланием мне в моей литературной работе. Не могу выразить, как иногда мучительно мне приходится. Думаю, что это вы поймете сами...
Я жалею, что не могу послать вам мои пьесы. Во-первых, громоздко, во-вторых, они не напечатаны, а идут в машинных [рукописях] списках, а в-третьих — они чушь.
Дело в том, что творчество мое разделяется резко на две части: подлинное и вымученное. Лучшей моей пьесой подлинного жанра я считаю 3-актную комедию-буфф салонного типа «Вероломный папаша» («Глиняные женихи»). И как раз она не идет, да и не пойдет, несмотря на то что комиссия, слушавшая ее, хохотала в продолжение всех трех актов...
Салонная! Салонная! Понимаешь. Эх, хотя бы увидеться нам когда-нибудь всем. Я прочел бы вам что-нибудь смешное. Мечтаю повидать своих. Помните, как иногда мы хохотали в № 13?
* * *
В этом письме посылаю тебе мой последний фельетон «Неделя просвещения», вещь совершенно ерундовую, да и притом узко местную (имена актеров). Хотелось бы послать что-нибудь иное, но не выходит никак... Кроме того, посылаю три обрывочка из рассказа с подзаголовком «Дань восхищения»[286]. Хотя они и обрывочки, но мне почему-то кажется, что они будут небезынтересны вам... Не удивляйся скудной присылке! Просто на память несколько печатных строк и программа Турбиных.
А «Неделя» — образчик того, чем приходится мне пробавляться.
Целую.
Любящий Михаил.
Пиши:
ВЛК Почта До востребования мне.
9. Н. А. Булгаковой-Земской. [Конец мая 1921 г.][287]
[Владикавказ]
Дорогая Надя,
сегодня я уезжаю в Тифлис — Батум. Тася пока остается во Владикавказе. Выезжаю спешно, пишу коротко.
Если «Парижских» примут без переделок, пусть ставят. Обрабатывать в «Маске» пьесу не разрешаю, поэтому возьми ее обратно, если не подойдет.
Редакционная поправка:
во II акте фраза Анатоля Шоннара: «Да, я голодный как собака, с утра ничего не ел» заменяется фразой: «Да, ты не можешь представить, до чего я голоден. У меня живот совсем пустой...»
Имя Анатоль Шоннар заменяется: Жак Шоннар.
В первом акте в «Марсельезе» куплет от слов «Голодные, упорные...» и кончая «уберем с лица земли» — вон.
В III-м акте фраза Лекруа:
«Но как ловко я его срезал. Умер, не пикнул, и себе такой же смерти желаю» заменяется:
«А хорошо я командира взвода подстрелил... Как сноп упал.
Дай Бог каждому из нас так помереть...»
* * *
В случае отсутствия известий от меня больше полугода, начиная с момента получения тобой этого письма, брось рукописи мои в печку [за исключением, пожалуй, «Первый цвет»].
Все пьесы, «Зеленый змий», «Недуг» и т. д. Все это хлам. И конечно, в первую голову аутодафе «Парижск.», если они не пойдут[288].
В случае появления в Москве Таси, не откажи в родственном приеме и совете на первое время по устройству ее дел.
Константину привет. Всем. Сколько времени проезжу, не знаю.
Целую тебя, дорогая Надя.
Михаил.
10. Н. А. Булгаковой-Земской. 2 июня 1921 г.
Тифлис, Дворцовая, № 6, Номера «Пале-Рояль» (№ 15)
Дорогие Костя и Надя, вызываю к себе Тасю из Влад. и с ней уезжаю в Батум, как только она приедет и как только будет возможность. Может быть, окажусь в Крыму...
* * *
«Турбиных» переделываю в большую драму. Поэтому их в печку. «Парижские» (с переименованием Анатоля в Жака) если взяли уже для постановки — прекрасно, пусть идет как торжественн. спектакль к празднеству какому-нибудь. Как пьеса она никуда. Не взяли — еще лучше. В печку, конечно.
Они как можно скорей должны отслужить свой срок...
Но на переделки не очень согласен. Впрочем, на небольшие разве. Это на усмотрение Нади. Черт с ним.
Целую всех. Не удивляйтесь моим скитаниям, ничего не сделаешь. Никак нельзя иначе. Ну и судьба! Ну и судьба!
Целую всех.
Михаил.
Перешли это письмо Наде заказным.
Москва
Пречистенка
угол Обухова № 24
Никол. Михайл.
Покровскому для Надежды.
11. Н. А. Булгаковой-Земской[289]. 23 октября 1921 г.
Москва[290]
Милая Надя,
Как живешь?
