Понимаю еще Мюрай — пострадавший, но я… От кого я пострадал? От собственной необузданности?
— От… Если бы я знал, от того мы все пострадали… — честно сказал Гилл. — Тебе же объяснял отец Маркус о черном зелье, вызывающем помрачение сознания. Не веришь мне — спроси комиссара Ренара. Он подтвердит, что в Аквилите действует чернокнижник. Мы оказались под воздействием его зелья. Кто добавлял зелье нам и зачем — еще ведется следствие, но ты же понимаешь, что честное имя Мюрая надо восстанавливать быстрее, чем…
— Чушь! — оборвал его Блек. — Никто так не ведет дела…
— Непотизм во всей красе. Договор с лер-мэром. Сорель получает своего любимого офицера назад, мы тихонько расследуем все дальше. И это я не упоминаю о том, что восстановлена честь офицеров…
— Офицеров? — скривился Блек. — Во множественном лице даже…
Гилл терпеливо напомнил, проявляя просто чудеса хладнокровия, совсем как в подвале Особого управления:
— Твоя. Моя. Ривза, пусть и посмертно. Фейна…
— Думаешь, такое можно забыть?
— Я надеюсь, что такое можно принять и забыть — от тебя ничего не зависело. Это черное зелье. Отец Маркус это доказал. Иначе и ты, и я, и Фейн сейчас бы были разжалованы за… Превышение полномочий.
— За пытки, — упрямо поправил Блек, быстро набирая ход — само получалось. Редкие прохожие шарахались прочь от двух офицеров — алая форма особистов пугала не хуже белых сутан инквизиции.
Гилл мягко сказал:
— Дались они тебе… Грегори, просто прими как факт — в данном случае от тебя ничего не зависело. Как ничего не зависело от Ривза, которого зелье превратило в алкоголика и садиста, как ничего не зависело от меня, которого зелье превратило в бесчувственную тварь.
Блек не сдержал сарказма — он любил точно формулировок, чтобы у суда не было разночтений при вынесении приговоров:
— Какое многозадачное зелье — и тягу к алкоголю подпитывает, и тягу к воровству, как у Фейна, подстегивает, и чувства притупляет…
Гилл предложил очевидный вариант:
— Может, оно просто выискивает слабое место у человека, и бьет прицельно по нему?
— Тогда у зелья должен быть разум.
Гилл скривился — разговор зашел явно не туда. Еще чуть-чуть, и Блек сам догадается, что дело не в зелье…
— Грегори, просто поверь в компетенцию отца Маркуса. Он свидетельствовал, что от нас ничего не зависело, что мы тут ни при чем…
Блек просто кивнул — доказывать что-либо явно утешавшемуся фактом собственной непричастности к случившемуся Гиллу было глупо. Его совесть такое может перенести — его нет.
За спиной хлопнула дверь суда — по ступенькам дробно застучали чьи-то быстрые шаги. Гилл обернулся назад и пробурчал:
— Только этого не хватало…
Блек уже знал — кто их догоняет. Он мрачно сказал, останавливаясь и разворачиваясь к Мюраю — бегать от него последнее дело:
— Гилл, прошу, оставьте меня — нам надо с Мюраем поговорить наедине.
Тот прищурился:
— Ни за что.
Мюрай быстрым шагом подошел к ним:
— Доброе утро, леры. — Он выглядел все так же худым ушлым доходягой, но слишком радостным доходягой. Хотя его понять можно — с него сняли обвинения в шпионаже, объявив все неудачной попыткой внедрения в банду контрабандистов потензоцема. Только Блек на что угодно был готов спорить — это откровенная ложь, без хотя бы покрывательства Мюрая дело не обошлось. Та же Ренар всего за пару дней вышла на банду, а ведь потенцозем добывали почти три года! Три года, которые никто ничего не замечал. Без высокого покровительства дело не обошлось.
— Недоброе утро, — честно отозвался Блек, а Гилл грустно улыбнулся:
— Мюрай, ваш разговор может чуть-чуть подождать, пока все волнения улягутся?
— Это не может ждать.
Блек хмуро признал очевидное:
— У вас есть право и на вызов, и на выбор оружия…
Мюрай ответил то, что сильно удивило и подняло его в глазах Блека:
— Не думаю, что это так необходимо, Блек. Я лишь хотел сказать, что не таю на вас зла. Не буду скрывать — еще пару дней назад я представлял, как уничтожу вас на дуэли, но сейчас, когда открылась правда, я не держу на вас зла. Вы не виноваты в том, что случилось. Я надеюсь, что смогу наказать истинного виновника случившегося.
Гилл прикрыл глаза, а Блек понятливо кивнул:
— Все же у зелья были мозги. Или это было не зелье. Только что тогда это было?!
Мюрай спокойно заметил:
— Я не могу вам ничего сказать в интересах следствия. Как только задержим преступника — вы одним из первых узнаете правду. А сейчас… Можно совет?
— Я вас слушаю. — Блек заставил себя не кривиться — у Мюрая было право давать ему советы. Мюрай оказался куда как воспитаннее его самого, и куда как благороднее, хоть и нер по происхождению.
— Не совершайте того, что нельзя исправить. Это я вам как профессионал советую.
Блек переспросил:
— Профессионал? — впрочем, Мюрай прав.
— Да, профессионал по совершению глупостей, которых можно было избежать. — Мюрай слишком серьезно кивнул, заставляя Гилла улыбаться. Впрочем, Блек сам не сдержал улыбки — этот рыжий нахальный аквилитский офицер умел главное — смеяться над собой и перешагивать через невозможное. Настоящий офицер и лер, в отличие от него самого…
— Ваше чувство юмора — это нечто… — признался Блек, а Гилл попытался наладить отношения, предлагая странное в данной ситуации:
— Мы могли бы стать друзьями…
Мюрай снова кивком согласился с его словами:
— Нам работать в одном городе, леры. Нам придется хотя бы ради города… — Его зеленые, наглые глаза в упор уставились на Блека. — Лер… Если вам совсем невмоготу — учите одно: вашим палачом я не буду. Зато могу предложить хорошую и, главное, регулярную взбучку. Каждый день с десяти до двенадцати часов утра я буду вас ждать в Особом управлении полиции Аквилиты. Обещаю не жалеть — против вас там будет пятнадцать ос штурмового отряда, и все они — мои друзья. Им на ком-то тренироваться надо. Вас, Гилл, тоже жду — вместе веселее.
Блек снова скривился:
— Вы еще и Фейна позовите — он обожает делать ставки и наживаться на других.
— С Фейном все пока неясно, — туманно ответил Мюрай, и Блек понял, что мозгами у зелья мог быть как раз Фейн.
— И Шекли до кучи позовите, — закинул на удачу удочку Блек, и Мюрай вновь купился:
— Тут тоже пока сложно.
Блек не удержался, пугая Гилла — кажется, тот считал его садистом без мозгов в голове:
— Значит, зелья проверялись или во имя военных разработок концерна Фейнов, или во имя короля, которого представляет Шекли. Забавно в любом случае — я не
