Бурко, только что даже испугавшийся того темного и радостного, что метнулось в его душе из самых глубин к выходу, вдруг успокоился, вытер лицо носовым платком, сказал:
– Слюни, Коля. Брызгаешься.
– Что? – не понял тот, сбитый с мысли в середине своей истерической речи.
– Слюни. Плюешься. – Бурко убрал платок в карман. – Коля, тебе кажется, что ты можешь меня просчитывать. И тебе кажется, что ты умнее меня. Если бы ты был умнее, ты бы мне платил, а не я тебе. Поэтому я тебе скажу: ты ошибаешься. Доказывать не буду, прими на веру. Не примешь – твои проблемы, мне все равно. Пока твоя жизнь находится у меня под ногтем, а не наоборот.
– Саша, ты так не можешь… – снова заметно испугался Домбровский. – Ты не можешь так со мной говорить, мы с тобой…
– Заткнулся, быстро! – шагнул к нему Бурко, опуская руку на кобуру. – Заткнулся, если не хочешь, чтобы я тебя пристрелил сам и прямо сейчас!
– Уйди, псих! – шарахнулся в сторону Домбровский, столкнувшись с Бурко взглядом.
– Я уйду, – усмехнулся тот, останавливаясь. – До вечера примерно. На вагонном заводе запускают литейку, и я обещал там присутствовать, поздравить людей. Потом я вернусь к тебе, и мы с тобой продолжим беседу…
– Я не намерен с тобой больше ничего обсуждать! – подскочил к нему снова Домбровский. – Ты используешь людей! Ты использовал меня как орудие…
– Заткнулся! – заорал Бурко. – Заткнулся, дурак, тебе слова не давали. Все. Молчать!
Тот снова испуганно отбежал в дальний угол.
– Вечером мы поговорим, – продолжил Бурко, переведя дух после вспышки бешенства. – Не захочешь говорить со мной – я передам тебя тем людям, которым исповедовались Тимохин и Берман. Там ты заговоришь. Все, привет семье.
Бурко несколько раз стукнул ладонью по глухо отозвавшейся металлической двери, которая сразу распахнулась. Там стоял Усимов.
– Закройте его. Никуда не выпускайте, ни о чем не говорите, ждите меня.
– Александр Владимирович, а если в уборную? – уточнил опер.
– В уборную сводите, а то от вони задохнется, – отмахнулся Бурко. – Но без меня с ним никаких действий. Как остальные?
– Показания запротоколированы, все забрал Александр Васильевич.
– Это хорошо.
Бурко не хотел, чтобы записи допросов мог посмотреть еще кто-то, кроме него самого. Поэтому требовал, чтобы оригиналы записи немедленно изымались. Что Пасечник и сделал.
– А сам он прибыл?
– Должен был, но сюда не заходил.
– Понял.
Бурко поднялся из подвала, поморщившись на яркий утренний свет, вышел из шумного строящегося здания. Прямо к крыльцу приткнулся бронированный «Тигр» Салеева, возле которого стоял он сам вместе с Пасечником. Рядом с ними – заместитель Салеева, бывший наемник Баталов. Все поприветствовали Главного. Салеев вопросительно посмотрел на него.
– Марат, позже, – поморщился тот. – Все правда. Вечером к этому вернемся.
Пасечник достал из портфеля конверт с дисками, протянул Бурко:
– Александр Владимирович, здесь все. Я сам не смотрел.
– Я понял, спасибо. Нам пора?
– Пора. Как раз только на дорогу время и осталось, если быть вежливыми, – улыбнулся тот.
– Тогда садимся, – кивнул Бурко и вдруг глянул на Салеева, резко остановившись: – Марат, а проедешься с нами? За водителя? Когда мы еще обговорить все успеем иначе?
– Точно! – согласился тот, как раз терявшийся в догадках. – Как раз и обсудим. Баталов, тут за меня остаешься, контачишь с Усимовым от «Пасеки». В случае чего сразу вызывай.
– Есть! – козырнул тот.
– Рябченко, давай в «кашээмку» перебирайся, только, чур, там водку не пить, башку оторву, – сказал Салеев своему водителю и пригласил остальных жестом: – Садимся.
«Выстрел» с охраной рванул первым, за ним сразу пристроился «Тигр» с руководством, его подпер сзади утыканный антеннами «Водник», а замкнул колонну еще один «Выстрел». И так поехали.
КПП № 4 на Тверской окружной автодороге
5 июня, воскресенье, утро
Еще около пяти утра к КПП, одному из самых оживленных на въезде в город, подъехали две машины с местными номерами – потрепанные «зилки» с термофургонами, переделанными в нечто вроде простенького передвижного укрепления. На стеклах решетки из магазинных тележек наварены, в стенках кузовов пропилены узкие, вертикально вытянутые бойницы. С машинами ехали восемь разношерстно одетых, в основном в штормовки и джинсы, и столь же разношерстно вооруженных мужиков, кто с АКМ, кто с АКМС, все больше потертыми и побитыми. Командовал ими средних лет дядька с густой щетиной, скорее уже даже бородой. Машины аккуратно остановились у шлагбаума, из блока выбрались несколько бойцов во главе с лейтенантом, внимательно оглядевшиеся по сторонам, – с вечера на пост вдруг выскочил со стороны области морф, которого, к счастью, сразу разнесли из крупнокалиберного «Утеса» – его туша лежала метрах в пятидесяти от укрепления.
– В город? Мародерить? – с ходу спросил офицер.
– Нет, в ресторан хотим сходить, – засмеялся бородатый. – Мародерить, что же еще?
– Куда планируете?
– В Спецавтохозяйство, к мусоровозам. Знаете такое?
– А что там понадобилось? – удивился лейтенант.
– Наколку дали, что вроде как склад запчастей для грузовиков неразграбленный остался – за ним.
Лейтенант обернулся к молодому парню, стоявшему с открытым журналом сзади, и сказал:
– Попов, запиши.
– Есть, – кивнул тот и взялся записывать марку и номер головной машины.
– Оплата у вас в чем? – спросил лейтенант у мужика.
– В патронах. Сколько сейчас положено?
– Да как и раньше. Если «пятерка», то десять патронов с человека и рожок с машины.
Второй мужик, молодой, усатый и светловолосый, протянул лейтенанту полиэтиленовый пакет, сказав:
– Там сто сорок патронов, сплошь пять-сорок пять.
Лейтенант отдал пакет второму солдату, приказав посчитать, а сам обернулся к мародерам:
– Мужики, записывайте частоты… Рация есть хоть?
– Есть, – кивнул тот. – Дрова, а не рация, но есть.
– Если потребуется помощь – вызывайте, пришлем бронегруппу, – пояснил лейтенант. – Выезжать обратно лучше через нас. Мы досматриваем, кстати, так что если кого куснут или подобное – лучше сами скажите, а то тут всякие бывают.
– Да мы не впервой, опытные, – сказал бородатый. – Просто обычно с десятого КПП заезжали.
– Ну мое дело все равно предупредить, – пожал плечами офицер. – Проезжайте.
– Спасибо, удачи.
– И вам удачи, берегите себя. Аккуратней в городе.
Грузовики тронулись с места, проскочили под поднявшейся полосатой трубой шлагбаума и покатили через дачный пригород в сторону города. Было тихо, пусто, правда, возле одного домика заметили сразу две «Нивы», переделанные в некое подобие рейдовых машин, с креплением под пулеметы. Но людей там не было видно, похоже, что кто-то просто заночевал в поселке.
– Ты гля, точно ведь спать здесь завалились, – сказал усатый водитель бородатому главарю, сидевшему рядом с ним в кабине.
– А почему бы и нет? Если их там компания, а окна заколотили, то можно спать. Тут мертвяков много быть не должно.
– Вон бродит один, – показал водитель на одинокую колченогую фигуру, бестолково топтавшуюся за штакетником и глазеющую на машины.
– Один им не угроза.
Вскоре пригород сменился на новостройки, частично выгоревшие, окружавшие пустынные дворы, в которых тоже иногда можно было разглядеть блуждающих мертвецов. Но в основном твари прятались, как и везде.
Дорогу выбирали по карте, но уверенно, видно было, что в топографии народ соображает. Главный заранее предупреждал о поворотах, причем сверялся он по карте с кучей пометок разными цветами. Кто-то подробно расписал на ней все узкие места, завалы, заторы и все подобное.
Проскочив по широкой улице, ведущей к мосту, машины выкатили на него. Неожиданно главный указал на выгоревшее здание кинотеатра «Звезда» с двумя башенками, видневшееся на только что покинутом берегу Волги, и сказал:
– Гля, не соврали. Как у нас на «Семеновской» кинотеатр.
– А что за история? – спросил через прорезанное окно еще один мужик, сидевший в кузове.
– Заказал в свое время город проект кинотеатра, а им готовый подкинули, такой, который в Москве построен, взяв деньги, как за новый. Вот и вышли близнецы. Налево нам сейчас, кстати, – добавил он для водителя.
Свернули на набережную, дальше ехали молча. Потом пару раз вильнули по узким улицам, выкатили к какому-то высокому зданию, главный сверился с картой, кивнул:
– Здесь, заезжай во двор. Против часовой объезжай.
– Понял.
Двор был пустынным, заваленным до неприличия всяким мелким мусором – похоже было, что его гнало сюда ветром со всего района, и во дворе он застревал, как в тупике, собираясь вдоль бетонного цоколя решетчатого забора и стен.
