Меры по улучшению тревожной ситуации, сложившейся в компартии Украины, были изложены в постановлении ЦК ВКП(б) «О положении в украинской парторганизации и задачах большевиков на Украине» от 24 января 1933 г. В нем острой критике подвергалась КП(б)У, не выполнившая планы по организации заготовок и хлебосдачи, несмотря на их трехкратное снижение, и намечался ряд кадровых перестановок. В постановлении говорилось о необходимости правильного подбора и расстановки кадров и коренного изменения руководства сельским хозяйством. Были заменены первые секретари Днепропетровского и Одесского обкомов. Но главное, на пост второго секретаря ЦК КП(б)У и первого секретаря столичного Харьковского обкома назначался Павел Петрович Постышев[1214]. Постышев не был новым человеком в парторганизации Украины. Теперь же, получив от Сталина широкие полномочия, он стал фактически главой республики. Его прежний пост секретаря ЦК ВКП(б) был за ним сохранен. Он мог обращаться к вождю напрямую, минуя своего формального начальника – генсека ЦК КП(б)У С. В. Косиора.
Произошли и другие перестановки, имевшие решающее значение для дальнейшей судьбы украинского национального движения. 23 февраля Н. Скрыпник был освобожден с занимаемой должности и назначен на пост председателя Госплана и заместителя председателя СНК УССР. Новым наркомом просвещения стал В. Затонский. Его первым заместителем назначался А. Хвыля, в свое время энергично боровшийся с «триединым уклоном». Заместителем председателя правительства стал П. Любченко[1215]. Отстранение Скрыпника с поста наркома просвещения предвещало его скорое падение и перемены в Наркомпросе. Всего же в течение февраля-апреля сторонники Скрыпника оказались отодвинуты от важнейших постов.
Особое внимание было уделено и укреплению соответствующих органов. Заместитель председателя Объединенного государственного политического управления СССР В. Балицкий (тоже ранее трудившийся на Украине) был назначен председателем ГПУ УССР и полномочным представителем ОГПУ по Украине. Вошел он и в состав Политбюро ЦК КП(б)У, что свидетельствовало о растущей роли спецслужб в жизни Советского государства, а также воочию демонстрировало, с какой серьезностью руководство страны относилось к ситуации на Украине[1216]. После его приезда в высшем и среднем звене аппарата ГПУ произошли большие кадровые перестановки.
Постышев взялся за дело круто. Уже 4 февраля на Объединенном пленуме Харьковского обкома и горкома КП(б)У новый лидер выявил круг виновных в катастрофе в сельском хозяйстве. Ими оказались кулаки, подкулачники, петлюровский, вредительский и прочий антисоветский элемент, против которого и намечалось усилить репрессивные меры[1217]. Кадровые изменения и чистки приобрели широкий размах. Со своих постов было снято 237 секретарей райкомов, 249 председателей райисполкомов, 158 председателей районных контрольных комиссий. В создаваемые при совхозах и машинно-тракторных станциях политотделы было направлено 3 тысячи работников, еще 10 тысяч – в колхозы, причем 3 тысячи – на должность председателей и секретарей партячеек, 1340 человек были направлены на укрепление рядов ГПУ[1218].
Одновременно с кадровыми изменениями была продолжена и даже усилена кампания в прессе по развенчанию и осуждению националистических уклонов и извращений ленинской национальной политики. О том, что на Украине не все в порядке с ее «чистотой», прямо говорилось в уже упоминавшемся постановлении «О хлебозаготовках» от 14 декабря 1932 г. В частности, речь в нем шла о том, что в ряде районов Украинской ССР «украинизация проводилась механически, без учета конкретных особенностей каждого района, без тщательного подбора большевистских украинских кадров». Это «облегчило буржуазно-националистическим элементам, петлюровцам и пр. создание своих легальных прикрытий, своих контрреволюционных ячеек и организаций». Для недопущения этого КП(б)У предлагалось «обратить серьезное внимание на правильное проведение украинизации, устранить механическое проведение ее, изгнать петлюровские и другие буржуазно-националистические элементы из партийных и советских организаций, тщательно подбирать и воспитывать украинские большевистские кадры, обеспечить систематическое партийное руководство и контроль за проведением украинизации»[1219]. Позднее Постышев объяснял особенности классовой борьбы на Украине тем, что классовый враг часто вел борьбу против социалистического строительства, прикрываясь «националистическим флагом»[1220].
Здесь надо сделать небольшое отступление. Перемены в руководстве КП(б)У, произошедшие после приезда П. Постышева, стали не только реакцией на хлебный кризис, проявлением «немилости» к «нерадивым» руководителям республики, но явились новым этапом наступления на украинский национализм. Решительность и масштабы начавшейся кампании могут даже произвести впечатление резкой смены национальной политики. При этом под изменением национальной политики понимают перемену отношения к украинскому «национальному возрождению», а иными словами, к украинскому движению. Но действительно ли 1933 г. стал поворотным моментом в судьбе последнего?
Без сомнения, кампания против того курса, который проводил Наркомпрос УССР, оказала на его судьбу заметное влияние. Но ничего принципиально нового 1933 г. не принес. Украинскому национализму большевики уделяли пристальное внимание постоянно. Качественно новый этап в отношениях государства и национального движения тоже был открыт раньше, во время процесса над СВУ. Тогда же было публично объявлено, что это не просто кампания против того или иного уклона, а борьба с украинским национализмом как таковым. Центральный орган КП(б)У, журнал «Більшовик України» в передовице, посвященной суду над СВУ, подчеркивал, что суть процесса не в осуждении рядовой контрреволюционной организации. Дело обстояло серьезнее. «Украинский: пролетарский суд… судит в исторической ретроспективе весь украинский национализм, националистические партии, их предательскую политику, их подлые идеи буржуазной самостийности, незалежности Украины»[1221]. Теперь же лишь расширялся круг противников. В 1933 г. удар был направлен не только по старой буржуазной интеллигенции (хотя продолжали «подчищать» и ее), а и по «красным» националистам, по «национал-коммунистам», по тем силам в руководстве компартии Украины, которые создавали благоприятную атмосферу для деятельности национального движения. Конечно, масштабы новой кампании превышали те, что были раньше. Но этот удар был подготовлен предыдущими кампаниями и стал всего лишь их новым витком.
В марте 1933 г. усилиями сотрудников ГПУ УССР было извлечено на свет еще одно звено в цепи украинской контрреволюции подпольная Украинская войсковая организация (УВО). В принадлежности к УВО обвинялись не только деятели культуры и искусства (148 человек), но и коммунисты, причем весьма известные. «Диверсантами» и «террористами», «организаторами саботажа» в сельском хозяйстве оказались бывший нарком просвещения УССР А. Шумский – одна из ключевых фигур украинизации и национального строительства, члены ЦК Коммунистической партии Западной Украины (КПЗУ) К. Максимович, Р. Турянский, П. Солодуб, работавший одно время управляющим делами СНК УССР, член КПЗУ О. Букшованный и др. Последний обвинялся в связях с Украинской войсковой организацией и Организацией украинских националистов, действовавших в Западной Украине и возглавляемых Е. Коновальцем[1222]. Но главное, что среди тех, кто проходил по делу, оказалось немало сотрудников Наркомпроса. Вновь на слуху в связи с этим делом оказалось и имя М. Яворского.
Причину того, что националистический «прорыв» оказался возможен, большевики усматривали в «ошибках на теоретическом фронте». Например, П. П. Любченко в своей докладной записке на имя И. В. Сталина объяснял сложившееся положение тем, что национальный вопрос на Украине «раздули в самодовлеющий», превратили «в отдельную область социального бытия», что не могло не отразиться на практической работе низовых органов и идеологии молодых коммунистических кадров[1223]. По сути дела, большевики были абсолютно правы, увязывая практику с теорией. Надо лишь отвлечься от партийной фразеологии, а под так называемыми ошибками понимать другое мировоззрение, другие принципиальные подходы к тому, что такое «Украина» и каким путем ей надлежит идти. А в основе всего лежала та или иная трактовка национального вопроса. Поэтому борьба началась с теоретического фронта.
Одним из первых мероприятий в этом направлении стала ликвидация одного из главных завоеваний Н. Скрыпника. В вузах, техникумах и на рабфаках было отменено преподавание теории национального вопроса и национальной политики партии. Изучение этих проблем было включено в общий курс марксизма-ленинизма. Таким образом, возможность Скрыпника и его людей распространять собственную точку зрения на сущность национального вопроса (в основном применительно к проблемам украинского национального строительства и способам их разрешения), а также воспитывать на ней новые поколения специалистов, служащих и «красной» интеллигенции была устранена.
