А утром, когда мы проснулись, нам сначала показалось, что еще ночь, так было темно. Дождь шел по-прежнему, вода в реке все поднималась. Елизавета то и дело бегала к речным воротам аббатства и вскоре сообщила мне, что все нижние ступени лестницы уже залиты. Из-за непогоды движение на реке почти полностью прекратилось, а те немногочисленные смельчаки, кто все же спустил свои лодчонки с товаром на воду, гребли явно с огромным трудом, скрючившись в три погибели под напором ветра и тщетно пытаясь защититься от стихии надетыми на голову и насквозь промокшими мешками. Мои девочки все утро проторчали у окон, глядя на необычайно высокую воду и этих несчастных гребцов. Река явно выходила из берегов; мелкие суденышки были поспешно убраны в лодочные сараи, крепко привязаны к причалам или вытащены как можно дальше на берег, поскольку река с каждой минутой все больше разливалась, да и течение стало слишком сильным. По случаю непогоды мы даже растопили камин — в убежище и впрямь было темно и сыро, как в ноябре, — и стали играть в карты; я все время позволяла девочкам у меня выигрывать. Мне было хорошо — я всегда очень любила звук дождя.
И на следующую ночь мы с Елизаветой тоже лежали, обнявшись, в моей постели, и слушали, как поет вода, сливаясь потоками с крыш аббатства и падая на мощеный двор. А к утру и в доме раздалось теньканье капель — это вода сочилась сквозь черепичную крышу. Я поднялась, разожгла огонь в камине и подставила горшки там, где протекало. Елизавета тоже встала, открыла ставни и, выглянув в окно, сказала, что дождь льет по-прежнему и, судя по всему, будет идти весь день.
Девочки затеяли игру в Ноев ковчег. Елизавета прочитала им соответствующую историю из Библии, и они устроили торжественное шествие с игрушками и подушками, которые изображали «каждой твари по паре». Ковчегом служил мой письменный стол, который перевернули вверх ногами и с боков закрыли простынями. Я даже разрешила девочкам пообедать в «ковчеге», а перед сном заверила их, что бояться нечего, что Всемирный потоп, случившийся во времена Ноя, был очень давно и, уж конечно, Господь не допустит второго потопа даже с целью наказать всяких плохих людей. Этот дождь, рассуждала я, послан заставить тех, кто хочет совершить нечто дурное, сидеть дома, лишившись возможности причинить кому-либо зло. Благодаря тому что Темза так сильно разлилась, ни один злодей теперь в Лондон попасть не сможет, а значит, все люди здесь будут в полной безопасности.
Елизавета слушала меня с легкой улыбкой, но, когда девочки улеглись спать, все же взяла свечу, сходила по темному коридору к речным воротам и выяснила, насколько еще поднялась вода.
Оказалось, что поднялась она значительно сильнее, чем можно было ожидать. Елизавета удивлялась, потому что такого наводнения еще никогда не видела; ей показалось даже, что вода вскоре затопит и весь коридор до самой лестницы, ведущей в наше убежище, если прибудет еще хотя бы на пару футов. А если в ближайшее время дождь не прекратится, то вода может добраться и выше. Нам, правда, пока ничего не грозило — от коридора нас отделяло еще два пролета каменной лестницы, — но беднякам, что живут на речных берегах, явно пришлось собирать свой жалкий скарб и бежать из дома под натиском разбушевавшейся стихии.
На следующее утро наша служанка Джемма явилась в задранном платье и с грязными по колено ногами. Она сообщила, что в низких местах улицы совершенно затоплены и повсюду распространяются страшные истории о том, как водой унесло несколько домов, а выше по реке разрушены все мосты и целые деревни отрезаны от остального мира. Таких дождей в сентябре еще никогда не бывало; казалось, им нет конца. Выяснилось, что купить на рынке свежие продукты совершенно невозможно, поскольку дороги размыты и крестьяне не могут доставить в город свои товары. Хлеб сразу сильно подорожал из-за нехватки муки, а некоторые булочники даже и печи растопить не сумели, потому что все дрова безнадежно отсырели. Джемма заявила, что ночевать останется у нас, потому что боится возвращаться домой по затопленным улицам.
Утром дождь все еще шел, и девочки, не отлипавшие от окон, то и дело описывали нам всякие странные и интересные события. Бриджит, например, до смерти перепугалась, увидев, как мимо наших окон проплыла утонувшая корова. Затем кто-то из них заприметил, как мимо плывет перевернутая телега. Бурным течением несло бревна — судя по всему, от разрушенных во время наводнения домов; бревна налетали друг на друга и глухо ударялись о стены нашего убежища и о ступени затопленной лестницы, ведущей к речным воротам, в которые теперь могла проникнуть только сама река, — весь коридор был уже затоплен, и мы, стоя на лестнице, разглядели лишь верхушку резных чугунных ворот да клочок неба. Река поднялась, наверное, футов на десять и беспрепятственно вливалась в катакомбы аббатства, омывая гробницы спящих там мертвецов.
Я даже и не пыталась высматривать средь бурных волн гонца, присланного моими братьями. Вряд ли можно было ожидать, что в такую непогоду кто-то доберется до Лондона из западных графств. Впрочем, теперь мне не так уж и нужны были вести от них — я и так знала, что происходит: реки восстали против Бекингема; высочайший прилив бил о берег волнами, не давая Генриху Тюдору высадиться на английскую землю; их армии тонули в потоках дождя. Все воды Англии разом поднялись на защиту своего принца!
ОКТЯБРЬ 1483 ГОДА
Ричард, этот лжекороль, потрясенный предательством своего ближайшего друга, которого он возвысил до звания констебля Англии, понял всего через несколько мгновений, что войско герцога Бекингема раза в два превосходит сопровождавший его, короля, гвардейский отряд. Ричарду пришлось спешно поднимать армию, и он потребовал, чтобы под его знамена встал, присягнув ему на верность, каждый дееспособный мужчина королевства. Армия действительно стала собираться под его знаменами, хотя и довольно медленно. Герцог Норфолк, недавно подавивший мятеж в южных графствах, был уверен, что Лондону в данный момент ничто не угрожает. Не сомневался он и в том, что Бекингем собрал значительное войско в Уэльсе, а Генрих Тюдор со своей армией вскоре к нему присоединится, приплыв из Бретани, и, если у Тюдора будет в распоряжении хотя бы тысяча человек, силы короля и мятежников будут примерно равны. А при таком раскладе даже предсказать невозможно, чем закончится это противостояние. С другой стороны, Тюдор вполне мог собрать и большую, чем у Ричарда, армию, и тогда королю пришлось бы туго, поскольку во главе объединенных сил противника встал бы Джаспер Тюдор, один из величайших полководцев, когда-либо служивших дому Ланкастеров.
