обещал, когда окончит школу, и Фелиссу Михайловну и меня пожизненно поддерживать. Итак, лишая его образования, мы губим невольно и его молодую жизнь и обрекаем себя в старости на позор и нужду и голод. Что касается голода, он часто за эти годы нам был знаком, и сейчас, например, когда я пишу Вам это письмо, мы уже вторую неделю питаемся исключительно картошкой с крупной (кристалликами) солью... Прибегаем, обессиленные, измученные, к Вашей сердечности и доброте: поддержите чем можете, спасите наши три жизни, — мы просто гибнем от людской суровости и бессердечия. Зная и помня Вашу постоянную заботливость и доброту, обращаемся к Вам. Болгария — родственная страна, тепло в своё время нас принимавшая у себя, она, верим, не оставит нас и теперь. Я ведь и поэтов её переводил несколько раз. Обращаться больше не к кому: вокруг с каждым днём всё более звереющий мир и убивающее душу равнодушье.
Напишите нам подробнее о своей жизни, о новостях болгарских. Мы — как на острове: ничего не знаем, никого не видим. Зимою встретил в Таллине Райчева. Он купил у меня пару моих книг и чуточку этим поддержал меня. К сожалению, новых книг я не выпускаю: не для кого и не на что.
Крепко целую и обнимаю Вас.
Ф. М. и я сердечно Над. Зах. и Вас приветствуем. Как хотелось бы нам снова в Болгарию попасть и провести месяц-другой у св. Иоанна на Риле горной!
Всегда Вас любящий и уважающий
Игорь Северянин».
«Адриатическая бирюза»
Вернувшись из первой поездки в Болгарию через Югославию, Северянин 1 января 1932 года возвращается в Тойлу, где так «своеобразно очаровательно». В письме Августе Барановой от 5 мая пишет: «Теперь до осени засел в деревне. Ловлю осенних лососок, поймал уже 9 штук: З'А, 2'А, 1%, 1Л, 1 и три по Vi ф[унта]. Одна, — фунтов в 7, сорвалась, это очень досадно. Но она порвала себе губу».
В Тойле с августа два с половиной месяца у Северянина гостит знакомая из Лондона, осенью приезжают «поэт и магистр философии» Вальмар Адамс и жена поэта Виснапу. Из письма Софье Карузо от 18 августа: «31 июля у нас состоялся большой музыкальный праздник. Пел хор в 650 человек, играл духовой оркестр в 135 инструментов. Съехалось со всего округа более трёх тысяч. Вечером был спектакль и, конечно, танцы. Такие развлечения, как музыка и пенье, я приветствую: они говорят о музыкальности и культурности народа».
В Ревеле в Красном концертном зале «Эстония» Северянин участвует в концерте Русского мужского хора с чтением «Новейших стихов». Он писал Чукалову: «16-го февраля я был приглашён общественными организациями выступить в большом концерте в Ревеле. Публики было более тысячи человек. Встречали меня восторженно, хор в 40 человек пел мне “Славу”». 17 февраля в Нарве на интернациональном литературно-музыкальном вечере он выступает с чтением стихотворений из книг «Классические розы» и «Адриатика». О том же вечере он пишет Августе Барановой 5 мая: «В феврале выступил в Ревеле и Нарве, в апреле снова в Нарве. Первый раз в зале было 250, а вторично 400 человек. В Ревеле же 1200. Везде приём был очень хорошим». 16 апреля Северянин принимает участие в концерте-бале в Нарве в зале общества «Святогор», устроенном Союзом участников бывшей Северо-Западной армии и русских эмигрантов. В Тойле поэт пишет, делает переводы с болгарского и готовит новую книгу стихов.
«Прошла уже половина лета: отцвели сирень и яблони (у нас это совсем недавно!), отзвучали соловьи, в лесу набухают грибы, — приближается осень. Опять уже осень? Так скоро? — вопрошал Северянин 5 июля 1932 года в письме Барановой. — Да, да, осень. Так проходит жизнь... Мы целыми днями у моря, у речки, в парке. <...> В настоящее время мы с Фелиссой Мих[айловной] сделались издателями: печатаем в Нарве на свой счёт новую книгу стихов “Адриатика”. Нас побудило на этот шаг два обстоятельства: невероятная дешевизна типографского труда и необходимость (неизбежность, увы!) скорого заработка: сбережения наши от последней поездки кончаются, иссякают, — надо хоть на дорогу до Югославии заработать. Но это удастся только в случае распродажи половины издания. Всего же мы печатаем 500 экземпляров]».
Книга «Адриатика. Лирика» (Эстония. Нарва: Издание автора) появилась 5 августа 1932 года. Библиография и список выступлений помещены на обложках.
Из письма Софье Карузо от 18 августа: «В настоящее время мы вновь готовимся вступить в полосу испытаний, и вся надежда, как я Вам уже писал, на распродажу новой книжки, вышедшей в свет только 5 авг[уста]».
Среди немногочисленных отзывов о книге — рецензия Г. Соргонина (Георгия Розвадовского) «Адриатическая бирюза» в журнале «Наше время» (Вильно, 1932):
«Новая книга стихов Игоря Северянина — это лирические воспоминания о путешествии, которое совершено им год тому назад по Югославии и Болгарии.
В нежных, красивых стихах северный поэт, восхищенный богатством юга, стран “Мандаринов и мимоз”, воспевает с удивительной простотой этот новый мир.
Какой изумительный каприз природы!
Ты представь, снег разгребая на дворе: Дозревают апельсины... в январе! Здесь мимоза с розой запросто цветут. Так и кажется — немые запоют!
...Поэт счастлив, что одна мечта свершилась и он увидел долгожданное Адриатическое море. И юг привлекает, зовёт Игоря Северянина, ибо там — снова любимое море, солнце, лазурь, горы, грозы, ливни и маленькие города с их приветливыми виллами.
Новые впечатления сливаются в новую, свежую волну радостных, любимых напевов. Поэтическое сердце, облагороженное зеркальностью адриатических волн, доверчиво и искренно открывается перед всё новыми и новыми неожиданными картинами чародейного
