Железо, камень – точит время
Вода и ветер – ест века
Для слова нет такого бремя,
И нет хозяина, царька
Летит по ветру наше слово,
Живёт в сердцах и на камнях;
Оно вкусней любого плова,
И горче грязи на корнях
Оно обнимет и полюбит,
Ударит, плюнет и убьёт;
Как мама нежно приголубит
И зверем злостным разорвёт
И мы сами – из слов созданья:
С того что мыслим, говорим
А речь, как дар, как наказанье:
Как лицемерный зверя грим[35]
Мирон даже и не догадывался, что те выступающие что они видели раньше, и ещё сто точно таких же ораторов, говорили одно и тоже: синхронно буква в букву, с этим человеком, Сначала Твердохлебов не мог врубиться в чем речь, он внимательно вслушивался в каждое слово, и его подсознание не давало в полной мере оценить обстановку; мозг воспринимал это не больше не меньше как бред сивой кобылы, с твёрдой уверенностью что местные быкобараны, как он их прозвал, ни на что не способны, но после слов выступающего: «А гляньте, как он одевается, словно ёлка под новый год – все эти золотые украшение могли бы прокормить наш город целую неделю или даже больше», – он сразу понял, о ком идёт разговор, и рассмеявшись похлопал Степана по плечу:
– Ты гляди, на нашего Миклуху бочку катит, – и тут же сделался очень серьёзным, – А я его предупреждал, что до хорошего эти понты не доведут! – и подумал, что если в Надане вспыхнет заварушка с переделом власти, то они уже точно окажутся в полной жопе, и отсиживаться будет негде.
Народ ретиво поддерживал оратора и слышались выкрики:
– Долой узурпатора!
– Сколько можно сидеть на наших шеях?!
– Раздать всё золото народу! – выкрикнул выступающий с импровизированной трибуны, и вытянул сжатую в кулак руку, вперёд: вверх.
Эта последняя фраза «Раздать всё золото народу», особенно понравилась жителям Надана, и эйфорически настроенная толпа, тут же начала свистеть и подкидывать вверх шапки, а бородач сделав акцент на имеющихся ценностях императора, продолжал привлекать своим выступлением всё больше и больше слушающих:
– Всё в наших руках, и если мы сами не наладим свою жизнь то никто за нас это не сделает, И золотые деньги, где они?! Ведь должны ходить наряду с бумажными, – разжигал страсти плешивый.
Далее впервые прозвучали два незнакомых слова «Выборы» и «Демократия», которые раньше здесь никто не слышал, и не знал, что они означают, да и не только в этом городе, но и для всей планеты в целом они было за диковинку, И тут уже толпа начала скандировать: Даёшь выборы! – при этом ещё не совсем понимая, что означает новоиспечённая процедура, под таким странным названием; а из слова «Демократия», сразу получилась поговорка «Демократия – мать порядка», которая ветром разлетелась по городу, и передавалась из уст в уста, как какой заговор, от зубной боли.
– Так, надо быстро Миклухе сказать, чтобы войско поднимал, а то будем мы с тобой Степа отсиживаться где-нибудь в лесу, – встревоженно произнёс Мирон и быстрым шагом направился в Панифекс.
Новость о том, что кто-то, вроде бы, собирается раздавать золото в один миг облетела весь город, и людей на улице стало ещё больше чем было на вчерашней ярмарке, Джек с Марком не спеша шли, уже по переполненным улицам, и останавливаясь возле каждого выступающего, разыгрывали небольшой спектакль: полностью поддерживая плешивого, и ещё больше разжигали страсти среди местного населениям; а Ломоносов так тот собрал вокруг себя около трёхсот человек – разъяснял суть бытия с религиозной точки зрения: на пагубное действие материальных вещей, а особенно золота и драгоценных камней, на духовное начало.
Пропаганда среди широких масс населения, имела безусловный успех, с одной стороны, что могло сделать безоружное населения против хорошо вооружённого войска Миклована, а другая сторона медали, с учётом протонных винтовок, которые имелись на вооружении у бандитов – всё это не укладывалось в голове Сильвера; но такое было планирование Шарика – процесс был запущен и стремительно набирал обороты.
Глава 4
Мирон вырвал блюдо, с жаренным трюфелями под сметанным соусом, прямо из-под носа Миклована.
– Хорош жрать! Ты видел, что там на улице твориться?
– Я сегодня с утра ещё ничего не ел, Что там, камни что ли с неба падают?
– Какие камни, намного хуже, против тебя бунт устраивают! Давай собирай войско, надо это быстро подавить пока не переросло во что-нибудь большее.
– А я то думал! Побузят и разойдутся, – сказал Миклован и забрал блюдо обратно, – И какое там у меня войско, все давно разбежались, осталось человек двести с гаком, которые мне должны, вот и отрабатывают.
– Я вижу, ты Миклуха, совсем страх потерял, Говорю же тебе, что тебя хотят сместить! Это в лучшем случае, Государственный переворот на носу, а ты всё не нажрёшься, лучше бы ты так охране платил, как жрёшь!
Миклован громко засмеялся: «Как же меня можно сместить, ведь я же император, а не какой-нибудь»
– Миклуха у тебя со слухом нормально? Тебе же сказали: это в лучшем случае, – пытался достучаться до его сознания Стёпа, но тот только подморгнул ему в ответ – продолжал смаковать грибочками.
Тут Мирон понял, что объяснять этому типу бесполезное дело, и что решать проблему придётся самому, «Распылить этих сиамских близнецов: к чёртовой матери, и на виду у всех, чтобы другим было не повадно, Нет так нельзя, тогда их солидарность к идее плешивого только усилиться, а массовые беспорядки мне тут ни к чему, а то ещё так беду с Земли можно накликать, Ещё это войско. эх!» – размышлял Твердохлебов, и не находил себе места, Взял кувшин с вином и хлебанул прямо с горла: три раза подряд.
– Мирон! Ты сильно в голову не бери, это всё пустое, погудят немного и разойдутся, – промямлил и ещё больше набил рот Миклован.
Посмотрев в окно и увидев уже многотысячные толпы людей, что скандировали: Даёшь выборы! Твердохлебов повернулся к императору и очень спокойным голосом сказал: «Не разойдутся! Так что, Миклуха, готовь вазелин! – и подумал: – И откуда он взялся этот плешивый», Всё то благополучие, которое было ещё вчера, растворялось с каждым мгновением сердечного ритма, и теперь жизнь Мирона зависела только от благоприятных стечений обстоятельств, на которые при сложившейся ситуации, ну никак, нельзя было полагаться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
