Немой некромант продемонстрировал всю свою мощь: казалось просто невозможным поддерживать столько атакующих заклятий, но пятнадцать лет ежедневных пыток закаляют выносливость – он это доказал. А неожиданность, с которой Лоргар творил то либо иное заклятие, не позволяла противникам атаковать в ответ. Все их силы и внимание уходили на то, чтобы хоть как-нибудь защитить себя. Так Багровому удалось какое-то время удерживать целое Кольцо Смерти.
Но шансов выстоять у него не было. Среди его врагов был Коррин Уитмор, второй по могуществу некромант в Умбрельштаде после Черного Лорда Деккера. Уж он не стал тратить время на собственную защиту или отступление. В тот миг, когда из воздуха прямо перед его грудью показалась рука с длинными пальцами, оканчивающимися острыми когтями, он закрыл глаза и развел руки в стороны, будто выказывая полную беззащитность и смирение с грядущим. Из воздуха появилась вторая рука и вонзилась ему в плечо, ее сестра – в грудь. Из ран вместо крови тонкими струйками потек Черный ветер. Тело безжизненно опустилось на землю, но хозяина в нем уже не было. Смолистый порыв рванулся вперед, ежесекундно уклоняясь от пущенных в него костяных стрел, разделяясь на два, три, четыре потока. Не долетев какого-то фута до некроманта с зашитым ртом, Коррин попытался атаковать, но призрачные доспехи, что вмиг покрыли все тело Лоргара, не пропустили ни одного удара. Белая Смерть вновь обрел привычный облик, его тело, словно кукла, изломанными движениями поднялось на ноги, вместив в себя весь Черный ветер.
– Не ты здесь умнее всех, – прорычал Коррин Белая Смерть и резко сорвал что-то с пояса. Быстро раскрыв кожаный футляр, он извлек оттуда продолговатый антрацитовый предмет с множеством граней и швырнул его под ноги Багровому. В тот же миг все чары того распались, исчезла даже призрачная броня.
Некроманты еще оборонялись, не понимая, почему их колдовство перестало действовать, и не замечая, что силы, пытающиеся их уничтожить, стихли и растворились, но вскоре все поняли, что безумная и яростная до невозможности атака немого завершилась. Он проиграл. Вовремя Белая Смерть обнажил свой негатор, напрочь умертвивший всю магию в радиусе пятидесяти шагов. И пусть Ступившие за край также не могли колдовать, пока черный камешек вновь не окажется в футляре, но теперь им нечего было опасаться.
Коррин осклабился – мол, ничего у тебя не вышло, глупый пес Деккера.
– Дориан, будь любезен! – Он повернулся к бывшему рыцарю.
Сумеречный кивнул и шагнул вперед – тут уж Лоргар ему был не конкурент. С тихим шуршанием клинки вылетели из ножен, и, не тратя даром времени, воин тьмы яростным вихрем набросился на Багрового.
Некромант едва успел выхватить свой меч. Выпады и удары посыпались на него со всех сторон и повторялись с такой скоростью, что лишь превосходные инстинкты бойца помогали немому блокировать их. Но, несмотря на это, исход поединка был предрешен: в тот миг, когда скрестились багровая и сумеречная накидки, Дориан резко крутанулся вбок – противник по инерции пролетел несколько шагов. Лоргар только успел обернуться и поднять меч, когда с громким выдохом Дориан, вытянувшись на всю длину своего тела, невообразимым движением подлетел к врагу параллельно земле и вонзил оба меча ему в грудь. Удар был настолько силен, что клинки пробили Багрового насквозь, а прямые позолоченные гарды застряли в ребрах. Сила, невозможная в простом бою и недоступная простому человеку, была постигнута Дорианом в Умбрельштаде вместе с темным мастерством и невероятной скоростью.
Немой даже хрипа не издал. Его глаза в упор уставились на Сумеречного, и в них отразилась настолько ужасная боль, что бывший паладин даже вздрогнул. В эту секунду он увидел, или ему просто показалось, что в отражении зеленых зрачков умирающего появился некий далекий холм, высокий и обрывистый. На его вершине сидела женщина, но не прошло и секунды, как она затряслась и закричала в небо, вонзив судорожно растопыренные пальцы в землю. Она ревела, как зверь, и билась в безудержной истерике. Потом ее облик начал меняться, приобретая очертания хищника. Вскоре там была уже вовсе не женщина, а большая волчица со свалявшейся серой шерстью. Оборотень подобрался и, исступленно взвыв в последний раз, прыгнул в пустоту пропасти.
И тут Дориан заметил еще одно существо, крохотное и осиротевшее. Маленький ребенок полз по склону к крутому обрыву, сжимая в ручке пергаментный свиток. Он громко плакал, слезы катились по его круглому светлому лицу…
– Дориан? – раздался за спиной удивленный голос Коррина, и бывший командор Златоокого Льва пришел в себя.
Наваждение сгинуло, стоило ему еще раз моргнуть. Перед глазами Сумеречного возникло помертвевшее лицо Лоргара с мутными зрачками, затянутыми безжизненной поволокой.
Темный паладин, уперев латный рыцарский сапог в тело поверженного некроманта, вырвал мечи из его плоти.
– Ну, раз возражений нет, то мы немедленно выступаем, – улыбнулся Белая Смерть. – Готовьте войско, братья!
Некроманты разошлись в разные стороны, даже не обернувшись, а тело немого в багровой накидке так и осталось лежать посреди города Прόклятых – Элагона. Он так и не смог изменить свою жизнь, начать ее сначала. Напыщенные святоши сказали бы, что сие есть неизбежная кара за столь многочисленные грехи, – Лоргар лишь рассмеялся бы им в лицо, если бы мог. Он хорошо знал цену их святости, каждый изувеченный дюйм его теперь уже мертвого тела мог бы многое поведать об этом. А если бы зашитый рот мертвеца по какой-то неведомой воле вдруг смог говорить, то он добавил бы, что столь ими почитаемые на словах любовь и верность способны найти себе место даже в самой черной, самой пропащей душе…
* * *
Он сидел в своем шатре. Здесь было темно, но он превосходно видел окружающие его предметы. Множество клеток расположились пирамидами под мрачными матерчатыми стенами, затянутые драпировками, чтобы пернатые лишний раз не беспокоились.
– Иди сюда, малыш, пора спать… Пора спать… Нам пора спать…
В ладонях у некроманта сидела маленькая, еще не оперившаяся птица. Нежному комочку плоти и пуха лишь когда-нибудь после предстояло стать дерзким представителем племени ворон, пока же он жалобно попискивал и сонно подергивал головкой со смешным хохолком. Анин положил птенца в клетку, в выложенное мягкой тканью подобие гнезда. Некромант осторожно закрыл маленькую дверцу, сплетенную из тонкой сетки, опустил крючок и накрыл обитель своего любимца черной тканью.
После этого он неуверенно шагнул к дорожному лежаку, на котором ему так еще и не привелось спать. Ноги некроманта болезненно подгибались и не желали слушаться, латные остроносые сапоги, соединенные со стальными набедренниками, вмиг стали настолько тяжелыми, что даже незначительное движение вызывало жуткую боль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
