Глава 18
Время комедий
Мне нравилось сниматься в боевиках – с моим телом и моей подготовкой это было естественно. Однако нельзя до конца жизни только бегать и взрывать все подряд. Я уже много лет мечтал о том, чтобы сняться в комедии.
Я всегда считал, что в жизни во всем есть смешные стороны. Смешно было стоять на сцене, намазанным маслом, в узеньких плавках, и принимать различные позы перед зрителями, стараясь получить звание самого мускулистого человека планеты. Смешно было получать миллионы долларов, сражаясь с Хищником, прилетевшим из космоса. Смешно было ходить на курсы будущих родителей и притворяться, будто беременность – это усилия сразу двух человек. Я находил очень забавным то, что мы с Марией родились и выросли в диаметрально противоположной среде. Я смеялся над своим акцентом, мне нравилось, как меня пародируют Ганс и Франц, герои телепередачи «Субботний вечер». Я всегда представлял собой отличную мишень для насмешек. У шутников было много материала для работы: выходец из Австрии, женился на Марии, республиканец, говорит с акцентом. Когда вокруг происходит такое, нужно обладать чувством юмора, чтобы присоединиться к всеобщему веселью.
В 1985 году, через год после триумфа «Терминатора», я приехал в Денвер на «Бал-карусель», известное благотворительное мероприятие, организованное Марвином и Барбарой Дэвисами. Марвин, в то время владевший студией «Фокс студиос», которая поставила «Коммандос», славился своим чувством юмора. За ужином они с Барбарой сидели за столиком с группой комедийных артистов, которым предстояло выступить в гала-концерте, и среди них была Люсиль Болл со своим мужем Гэри Мортоном. Я сидел за соседним столиком вместе с сыном Дэвисов, Джоном, и молодежью. За столиком Дэвисов не смолкал дружный хохот, остроты и шутки следовали одна за другой. Марвин окликнул меня: «Эй, Арнольд, подсаживайтесь к нам. Расскажите что-нибудь смешное». Как я узнал впоследствии, это было в его духе. Однако я не смог сказать ни слова. У меня не было ничего заготовленного заранее. Я даже не знал, какие анекдоты рассказывают в подобных случаях.
Я только пробормотал что-то вроде: «Дайте мне немного разогреться. Может быть, завтра я вам что-нибудь расскажу».
Однако тут вмешалась Люсиль.
– Он очень смешной. Можете не беспокоиться, – сказала она. – Я с ним работала.
Люсиль меня прикрыла. Тут же Гэри Мортон рассказал анекдот, после чего Милтон Берл начал рассуждать о том, чем бы был Гэри Мортон без своей Люсиль. Я был спасен, однако это послужило мне хорошим уроком того, что значит попадать в подобные ситуации неподготовленным.
Я познакомился с Милтоном Берлом в 1985 году, на праздновании нашей с Марией помолвки, устроенном на Западном побережье. Мария и жена Милтона Рут знали друг друга по совместной работе в благотворительной организации «Шэр герлс», в которую Мария вступила, перебравшись в Лос-Анджелес. Членами этой организации также состояли жена Джонни Карсона, жена Дина Мартина, жена Сэмми Дэвиса-младшего и другие, и мы в шутку называли ее «сборищем богатеньких девочек». У Берлов были давние связи с семейством Кеннеди, поскольку Милтон был близким другом Джона Кеннеди. Они часто встречались, и Милтон подарил ему коробку для сигар, которая впоследствии была продана на аукционе за 520 тысяч долларов Марвину Шанкену, владельцу и главному редактору журнала «Сигар афисионадо». Милтон подарил мне такую же, одну из трех, с которыми он расстался.
Итак, Мария и Рут подружились, и Рут привела на празднование нашей помолвки Милтона. Первым делом тот подошел к какому-то мужчине, которого я не знал, пожал ему руку и сказал: «Я так рад присутствовать здесь на празднике по случаю помолвки. Мария выходит замуж за Арнольда Шварценеггера. Арнольд, это просто замечательно, спасибо за то, что пригласили меня!»
Я полностью купился на его слова. «Я здесь!» – окликнул я. С моей стороны это было очень глупо. Все вокруг рассмеялись, и лед был расколот. Но Милтон не собирался останавливаться. «А это Рути, моя жена, – продолжал он. – Взгляните на ее губы. Когда я последний раз видел такие губы, в них торчал крючок».
Рут, сидевшая рядом с Марией, поморщилась. «О господи, – сказала она, – эту шутку я слышу уже в тысячный раз».
Затем Берл подсел к нам, и мы замечательно провели время. Расставаясь, он сказал:
– Нам нужно чаще встречаться.
– Вы абсолютно правы! – согласился я.
Мы встретились в кафе «Рома» в Беверли-Хиллс, и это заведение стало нашим излюбленным местом. Мы часто обедали там, и я познакомился с друзьями Милтона: Сидом Сезаром, Родни Денджерфилдом и Милтом Розеном, автором многих острот. А еще я приходил в гости к Берлам домой, мы с Милтоном курили сигары, и я засыпа́л его расспросами про комедии.
Берл возглавлял клуб «Фрайарс» в Беверли-Хиллс, который он основал в 1947 году вместе с другими комедийными актерами Джимми Дюрантом и Джорджем Джесселом. Клуб находился в переулке между бульварами Уилшир и Санта-Моника, в белом здании, снаружи похожем на бункер, однако внутри были очень уютный ресторан и ночной клуб. Я заходил туда раз-два в месяц, пообедать или поужинать, или по случаю какого-нибудь события. Во «Фрайерсе» проводились неплохие матчи по боксу, и еще клуб славился капустниками, которые устраивали в нем разные знаменитостей. Однако Милтону было уже под восемьдесят, и чувствовалось, что клуб не поспевает в ногу со временем.
Но Милтон со своими приятелями так крепко держал «Фрайарс» в своих руках, что новому поколению комедийных актеров дорога туда была закрыта. Эдди Мерфи, Стив Мартин, Дэнни Де Вито и Робин Уильямс иногда заглядывали сюда, и по их невеселым лицам отчетливо читались их мысли: «Кто эти старые пердуны? Я смогу отмочить такую шутку, что их просто сдует отсюда».
Но я не был комедийным актером и не сравнивал себя с Берлом и его друзьями. Больше того, меня с детства приучили уважать старших. Для меня такой заслуженный ветеран, как Милтон, по-прежнему был окружен ореолом славы, несмотря на то что его золотые дни остались в прошлом. Должно быть, ему самому приходилось очень непросто: человек, провозглашенный в свое время «Мистером Телевидение», звезда первой величины в Лас-Вегасе и на Бродвее, вдруг оказался стиснут стенами клуба «Фрайарс». Однако Милтон несмотря ни на что по-прежнему стремился брать все представление на себя, поскольку по-прежнему жаждал внимания, – ведь именно ради этого он и стал комедийным актером.
Я обнаружил, что все эти легенды комедий могут поддерживать нормальный разговор, но только случается это крайне редко. Вот мы сидим с Милтоном в клубе и говорим об обыденных вещах, как будто это кафе «Рома», но тут появляется Робин Уильямс или Родни Денджерфилд в пестрых шортах, и это словно становится сигналом. Если я оказывался вместе с этими людьми там, где можно было рассчитывать хоть на какую-то зрительскую аудиторию, начиналось сплошное сумасшествие: острота за остротой, подколка за подколкой, все подшучивают над всеми. Но самым смешным было то, что многие актеры-комики приводили с собой своих жен, обычных домохозяек. Те закатывали глаза, слушая то, что откалывали их мужья. Буквально чувствовалось, как они мысленно восклицали: «О господи, ну вот, все начинается сначала!» Однако вслух они говорили: «О, ну же, сколько еще раз ты будешь повторять эту шутку?» Что было хуже всего, старые комики терпеть этого не могли.
