Я наглядно убедился в этом, когда мы с товарищем Диасом направились в один из бесчисленных рабочих поселков, прилепившихся на скалистых горах, встающих над городом.
Поселок, в который мы прибыли, называется Валле Верде (Зеленая долина); здесь находится одна из первичных организаций, в ней двадцать пять человек, и руководит ею типографский рабочий Серхио Валенсуэла.
Тут, наверху, совсем иной мир, нежели у моря. Даже невозможно себе представить, что где-то рядом оживленный, шумный город с многоэтажными домами, парками, грохочущими портовыми кранами в доках, многофигурными помпезными памятниками — этим наследием претенциозного XIX века, фонтанами, торопливой пестрой толпой. Тут — вечная тишина, захватывающий дух простор, упругий ветер с океана, от которого перехватывает дыхание, величественные сосновые рощи, синие Анды слева, такой же синий океан справа, ослепительное солнце. Право же, природа готовила эти места для санаториев, для домов отдыха, наконец, для загородных парков, где человек мог бы медленно, не спеша прогуливаться над этим вечным покоем, любуясь неимоверной силой природы и раздумывая о своих делах.
Но вышло по-иному. Именно здесь, среди этих просторов, словно оскорбляя их своим убогим видом, разрослись, как грибы, жалкие поселки — их так и называют: «грибные»; и самое имя поселения, куда мы забрались — «Зеленая долина», — звучит, как укор тем, кто завел рабочий люд в эти места, где жить бы да радоваться, и заставил его тут страдать.
Перед нами — жалкий сарайчик, еще страшнее тех, что я видел в деревне Пальмелья и в пригородах Сантьяго: стены из подгнивших, черных от ветхости досок, вместо кровли — ржавые листы старого железа, дыры, заменяющие окна, кое-как затянуты целлофаном. Навстречу нам с веселым лаем бросается ласковый рыжий пес — удивительно много собак в Чили! Из домика высыпает куча ребятишек, — сколько их тут, не счесть. За ними выходят хозяин и хозяйка.
Мы знакомимся. Это бывший шофер грузовика, а ныне грузчик, пятидесятилетний коммунист Карлос Лопес, седой, с усиками невысокий человек, и его тридцатипятилетняя жена, тоже коммунистка Елена Гаррадо, — на вид ей, умученной материнскими и домашними заботами, дашь гораздо больше. Узнав, кто и откуда мы, хозяева радостно приглашают нас в свое жилье, — вероятно, гости из Советского Союза впервые появляются в этом доме.
Я оглядываюсь по сторонам. Сени, которые используются, как столовая. Две крохотные комнатки. В одной из них — двухэтажные нары. В другой — столик, стулья. На стене успеваю заметить фотографии хозяина и хозяйки, сделанные, вероятно, в день свадьбы, тогда Елене исполнилось пятнадцать лет. Какая же она была красивая: большие выразительные глаза, в которых прячутся озорные бесенята, улыбчивый мягкий рот, красивые уши с кокетливыми серьгами, ямочки на щеках, — да, изрядно помяла тебя, дорогая Елена, жизнь за минувшее с той поры двадцатилетие.
А вот и хозяин, сфотографированный в ту пору, когда ему едва исполнилось тридцать лет — бравый водитель грузовой машины в аккуратно выглаженном праздничном костюме, серьезный, полный сознания ответственности за начинающуюся семейную жизнь. Елена тогда работала прислугой у чиновника в Вальпараисо, а что за жизнь в прислугах? Теперь они должны были зажить по-другому...
Успеваю заметить на полочке старенький радиоприемник и пачку газет, — как ни бедно живется Карлосу с его большой семьей, но он не отстает от жизни, слушает последние известия по радио, читает новости в газетах. Да, кстати, не только сам читает, но и распространяет коммунистическую газету «Эль Сигло». По воскресеньям коммунисты продают здесь двести восемьдесят экземпляров. Маловато, конечно, на такой большой поселок, но ведь сейчас люди привыкли беречь каждый сентессимо[8], — и так живут впроголодь. Поэтому руководитель первичной организации Серхио Валенсуэла устраивает читки «Эль Сигло», проводит беседы о политике, и Карлос ему помогает.
Давно ли Карлос и Елена живут в этом поселке? Какова их семья? Сколько, наконец, человек умещается в этом доме-сарайчике? И что тут творится зимой?.. Хозяева охотно отвечают на все вопросы.
В «Зеленой долине» они недавно, какой-нибудь год. Переехали сюда из другого «грибного поселка» — домишко, в котором они жили, разрушился окончательно: одну «комнату» разметала буря, другая рассыпалась впрах от землетрясения. Купили вот это жилье, слава богу, в рассрочку — предстоит выплатить пятьсот эскудо, да еще нужны средства на ремонт — все и здесь валится. А где взять деньги, — их едва хватает на еду, впрочем, о деньгах чуточку позже...
Семья? Семья, как у всех, большая. Во-первых, девять детей. Марии, старшей, уже девятнадцать лет, — Елена родила ее, когда ей самой едва исполнилось шестнадцать. Мария работает в булочной продавщицей, — с шести утра до часу дня и с двух до восьми вечера. Продает хлеб, — слава богу, считать научилась в школе, окончила шесть классов. Заработок? Ох, и не говорите, — каких-нибудь 120 эскудо в месяц, и это за тринадцатичасовой рабочий день!
Вместе с Марией в этой булочной работает продавщицей вторая дочь — Энрикета, ей семнадцать лет. Работает так же, как и старшая, а получает еще меньше — 100 эскудо в месяц, — возраст, говорят, недостаточный, чтобы получать сто двадцать. Ну, эта учится ночами на модистку, может быть, станет платья шить, будет зарабатывать больше.
Третья дочь — Патрисия, ей шестнадцать стукнуло. Учится у парикмахера стричь и завивать, пока не приносит домой ни копейки.
Четвертая — Селинда. Этой одиннадцать лет. Четвертый год ходит в школу.
Пятым родился мальчик. Наконец-то мальчик! Его назвали Аурелио. Сейчас ему восемь лет. Второй год ходит в школу.
Шестой была опять девочка Элиана. Она на годик моложе Аурелио. Первый год ходит в школу.
Седьмая — Ирма, ей три годика, вот она, бегает по двору.
Восьмой — Карлос. Это второй сын. Как и Аурелио, надежда семьи. Он посапывает сейчас в кровати.
А рядом с Карлосом — девятый: Эрнето. Этому всего шесть месяцев.
Кажется, однако, что и это еще не конец. Смущенно улыбаясь, Елена говорит: «Похоже на то, что этой зимой у нас будет опять прибавление семейства». Так уж повелось в Чили: семьи здесь очень большие.
Итак, пока что муж, жена и девятеро детей — итого одиннадцать. Это все? Нет, это еще не все. Видите ли, всего под этой крышей четырнадцать человек. Кто еще? Во-первых, отец жены. Ему уже шестьдесят девять лет, но он все же понемножку подрабатывает — грузит фрукты там, внизу, на базаре. Еще племянник жены Херардо, ему девятнадцать лет.
— Сестре было трудно его воспитывать, — говорит Елена, — Ну мы его и взяли к себе. Где двенадцать прокормятся, там найдется кусок хлеба и для тринадцатого...
Херардо сегодня дома. Оказывается, его недавно призвали в армию,
