Славно быть первым и славно быть героем!
Не поленюсь повторить: «Это я удачно зашел!»
Тьфу ты — Шептун-сволочь на меня чихнул, что ли? Что-то я тоже стал частенько фразы из фильмов цитировать… Надо ему кстати в подарок местной алкашки какой-нибудь притащить. Для меня мелочь — подумаешь на килограмм веса больше, а Вале приятно будет. Ему, бродяге — вряд ли слишком часто презенты в прошлой жизни перепадали. Могу поспорить сам с собой: даже знаю, что художник скажет, когда я вручу Амазонке букет, а ему «пузырь»! Конечно же бессмертное: «Цветы — жене, мороженое — детям!»
Внезапно жестко обламывая постбоевую эйфорию победителя, на мою щеку своими противными мохнатыми и цепкими лапищами, нагло усаживается здоровенная мясистая муха. Аж плечи от брезгливости передергивает! Фу, тварь — тебе мало вокруг овечьего дерьма, кишок и загустевшей крови, что ли? Ну не размазывать же её откормленную тушку по своей физии? Отмахиваюсь. Загудев как трансформатор, мерзкое насекомое благополучно и неторопливо улетает, перегруженным сверх допустимого бомбардировщиком.
Тем временем освобожденные «эльфы», а вернее в основном «эльфийки» — переносят свою шумную, галдящую суету из амбара на вольный воздух.
Разбегаться в разные стороны не торопятся. Гуртуются неподалеку, поглядывая на большого, непонятного и неизвестно откуда взявшегося человека. С интересом рассматривают меня с разных позиций и дистанций. Дети и старики пооткровенней, бабенки не так открыто — и все, естественно не замолкая, что-то негромко лопочут на своем «полуфранцузском». Где же ваши мужички-то потерялись? Враг у ворот, а встретить некому. Что за легкомысленная беспечность? Неужто всего пара защитников в поселке находилась? Тот, с разможженной головой — так и не успевший тетиву на лук натянуть и второй — который двоих вражин с собой забрал… Судя по количеству женщин и ребятни — мужчин здесь гораздо больше должно проживать! Не со святым же духом местные красотки живут? Да и детишек своих нарядных они однозначно не от «орков» рожают. Теперь уж я в этом убежден.
«Орки» — коренастые жгучие брюнеты. Правда один темно-рыжий, тот которого я копьем приголубил — тоже попадался.
А вокруг меня сейчас — сплошь субтильные блонди пасутся. Все до единой. Ну и единого — если о детях и дедах говорить. Как на подбор.
Одна из женщин, как и все они: хрупкая красотка с точеной фигуркой и изумрудными глазищами — насыщенностью, яркостью да пожалуй и большеглазостью ничуть не уступающая моей Сейлормун, наконец рвет дистанцию и приблизившись произносит несколько фраз, смотря на освободителя с великой благодарностью, во все свои огромные сверкающие очи.
Ну, видимо стандартный набор банальностей, которые положено говорить в подобных случаях. Жаль не понимаю — было бы приятно послушать. Да еще от такой-то красавицы!
Улыбаюсь, развожу руками, пожимаю плечами и делаю печальное лицо.
Она возвращает улыбку, экспрессивно всплескивает узкими ладошками и продолжает свою речь. Ишь ты, настырная какая!
Иду по старой схеме — тычу себя пальцем в бронежилет и представляюсь.
Понимает. Похоже называет в ответ свое имя. Звучит как-то вроде: «Роми».
Еще шире оскаливаюсь — приятно, мол. И скорее себе, чем ей говорю:
— Извини, красивая, то как тебя зовут — я понял, но вот дальше ни черта не догоняю, — и снова развожу все еще мелко подрагивающие верхние конечности, — Мне бы после трудов ратных — водицы ключевой испить, хозяюшка. А лучше меду хмельного местного. У меня и свой имеется, конечно — но раз уж так дело обернулось, я бы вашего «божоле» не прочь отведать был.
А чего еще говорить-то? Вот помалу и простебываю себя и сложившуюся ситуацию.
Понимает!
Или скорее — догадывается. По её указанию, «моя» пацанка несется в дом неподалеку и скоренько возвращается с глиняным жбанчиком и кружкой.
Красотка Роми сама наполняет чашу и в полупоклоне протягивает её усталому герою.
Благодарю жестами и непонятными ей словами и принимаю.
Заношу ноздри над пузатой кружкой: так и есть — вино. Причем хорошее! Дрожжами не шибает. И на запах серы даже намека не улавливается.
Легонькое, холодное, вкусное, в меру сладкое. То что доктор прописал. Славно.
А вот, кто не рискует — тот анжуйского не пьет!
От второй кружки вежливо отказываюсь. Не время и не место. Мало ли какие еще сюрпризы вылезут.
Тем временем народ потихоньку рассасывается по углам и закоулкам поселка. На пятачке у сарая остаемся мы с Роми и еще какой-то, на вид вполне бодрый осанистый дед с вытянутым неглупым лицом, тяжелыми бровями, острым ярко-синим взглядом из-под них и длинными вислыми усами, как у нашего Долгого. Только серебристыми.
Старикан тоже начинает активно что-то вещать. Разве что жестикулирует поумеренней и говорит поспокойнее и с паузами.
Вдруг в моей голове словно переводчик просыпается. Само-собой без высшего образования. С тремя классами церковно — приходской школы и дополнительными двухмесячными, заочными ускоренными курсами фронтовых толмачей. Да еще и с жуткого похмелья. Или скорее, как от тяжелой контузии отходит. Медленно. Тупит и тормозит страшно. Хотя все же — со скрипом, но пытается, что-то складывать в более или менее понятные конструкции.
В общем, худо-бедно начинаем постепенно кое-как: «с пятого на десятое», по крупицам понимать друг друга.
Длинноусый дед — глава поселения и главный кузнец, он же плотник, механик он же и жнец и швец и на дуде игрец, похоже. Точно — местный аналог Долгого. Прозывается сей благородный старец — Варуном.
Красотка Роми — его невестка, жена главного охотника и бойца общины. Где сам первый воин? Насколько я понял: в данный момент все мужчины, молодые парни, подростки постарше и многие из работоспособных женщин — находятся на рыбалке. У них тут сейчас идет время нереста какой-то особенно ценимой аборигенами рыбы. Золотые деньки, когда в нужных местах — её, глупую, хоть ведром из речки черпай. Видать, что-то вроде земного лосося. В общем: в пределах поселка на момент нападения находились в основном женщины, присматривающие за детьми, пожилые люди и всего пара стрелков на охране.
Ничто не предвещало беды, как у нас говорится.
Да — «орки» из степи, время от времени предпринимают налеты подобные этому.
Правда по сложившейся многовековой «традиции» — устраивают свои набеги начиная примерно с середины лета.
Нынешний инцидент — судя по всему чистая самодеятельность борзого и жадного до наживы и славы, молодняка одного из «орочьих» племен.
Видно какое-то новое племя неподалеку обьявилось — сделал вывод старейшина.
Зовутся они совершенно по иному, конечно. Киере́ны. Кочевники — скотоводы.
Не брезгуют и налетами. Когда уверены, что все пройдет гладко и обойдется без больших потерь. На серьезные боевые действия с кучей трупов отваживаются не слишком уж часто. Так — подкрался, откусил и ускакал. Иной раз — годами и вовсе без набегов обходится.
Во время своих лихих наскоков, киерены обычно хватают не столько добро — сколько пленников. Практически всех, кто под руку попадет. В основном помоложе, конечно — тех, кто сможет долго сохранять работоспособность и способен выдерживать высокий темп дальних переходов. Но и хорошими мастерами любого возраста не брезгуют. Ибо сами ничего сложнее дубины создать не в состоянии. С остальными: «ненужными» поступают по-разному — как повезет. Случается, что и уничтожают всех до единого.
Ничего нового! Все ровно, как и у нас и так же как и миллионы лет назад. Когда обезьяны одного племени разбивали камнями и палками головы детенышей другого племени, чтобы захватывать богатые пищевыми ресурсами участки леса и закрепить их за собой! Потом и люди подхватили от приматов эту веселую эстафету: победители по старой, доброй традиции — до сих пор задорно режут всех проигравших, от мала до велика. Ну, кроме тех, кто может быть чем-либо полезен. Тех обращают в рабов и наложниц.
На меня прямо — земным духом повеяло! Только рябинок кудрявых да березок белых не хватает для полной достоверности ощущения…
