Вэньи!
Иди! пронзительно закричала она, задыхаясь от гнева, который пришел неизвестно откуда и кипятком обварил все ее существо. Иди! Я не нужна тебе! Катись, пока цел! Она добавила еще одно морское словечко, но Эсториан уже не мог слышать ее. Саревадин втянула упирающегося безумца в неширокий, сияющий, словно багровая молния, проем.
ГЛАВА 49
Вэньи потерялась, Корусан, без сознания, висел мешком на плечах, а где находился сейчас он сам неизвестно. Эсториан остановился и перевел дух. Чтото мягко толкнулось ему в ноги, кто-то потянул за руку и тут же ее отпустил, ощущения были приятными. Зрение возвращалось медленно. Сперва забрезжил неясный свет, потом проступили очертания того, кто стоял впереди. Красные волосы, рыжая борода, потом лицо соседа стало гладким и опять поросло густой бородой. Саревадин вновь принялась за свои штучки. Что-то теплое опять придавило ноги, юл-котенок играл. Вот так же, играючи, он проскользнул сквозь первые и вторые Врата, не сходя с ума, не испытывая страшных мучений. Он следовал за хозяином, которого охранял, и был счастлив тем, что это прекрасно ему удается. Эсториан огляделся вокруг. Он стоял внутри гигантского полого драгоценного камня: пол под ногами был плоским, но стены и купол посверкивали многочисленными гранями, в них змеились прожилки инородных вкраплений. Огромная полость казалась наглухо замкнутой, но светильники здесь отсутствовали; в них не было нужды, ибо белый, чуть мерцающий свет струился сквозь стены и купол и пробивался снизу, прошивая поверхность, ровную и гладкую, как отшлифованное стекло. Он наклонился, снимая с плеч Корусана. Мальчик внезапно пошевелился, и это движение лишило Эсториана равновесия, он упал и не сразу пришел в себя. Корусан, стоя на коленях, тряс его за плечи. Дурачок чуть не плакал, белые ободки ужаса обрамляли его золотые зрачки. Заметив, что господин очнулся, мальчишка встал и отошел от него, словно обидевшись или устыдившись собственной слабости. Он двинулся к предмету, возвышавшемуся в центре зала, обогнув юл-котенка и не глядя в сторону застывшей как статуя Саревадин. Сооружение из цельного куска черного камня напоминало алтарь или надгробие. Оно было укрыто белой, отливающей золотом шкурой, на которой лежал человек в одеждах северных королей. Искорка жизни едва теплилась в нем, сердце еле мерцало, дыхания не было слышно, но над верхней губой легонько трепетал вылезший из ноздри волосок. Эсториан знал это лицо, ибо чуть ли не каждый день видел его в зеркале. Сходства добавляла густая, завивавшаяся в крупные кольца борода. На своих многочисленных портретах Солнцерожденный, лорд Мирейн, предок всех Солнечных лордов, всегда изображался чисто выбритым, но за время сна он изрядно оброс, правда, росла его борода довольно медленно, так как даже сейчас не намного превосходила бороду Эсториана. Длинные волосы его были некогда аккуратно расчесаны и уложены вдоль щек, заплетенные в жреческие косички. Сейчас они пышными вьющимися волнами обрамляли спокойное чело. Лорд Мирейн в прошлой жизни был невысоким человеком, он и остался таковым, но под туникой и килтом круглились гладкие мышцы воина, не опавшие даже за время долгого сна. Он казался вполне безопасным, как любой отдыхающий человек. Но этот Замок принадлежал ему, и этот свет, льющийся со всех сторон, и заключенный в нем грозный ток магической силы. Сеть Эсториана коснулась краешка сущности спящего и отпрянула, получив мощный удар.
Да, сказала Саревадин, он все еще сердится. В его памяти все еще живы события давних лет. Не много бы я дала за жизнь того, кто попробует его разбудить.
Разве такое возможно? Эсториан вовсе не собирался об этом спрашивать. Вопрос сам собой слетел с его языка. Он чувствовал в мозгу ясность и легкость, словно хлебнул терпкого bhm`, выдержанного в подвалах Янона. Саревадин тут же не преминула его уязвить.
Конечно, дитятко. Он тотчас превратит тебя в пепел, но разбудить его довольно легки. Отдай команду, и чары рухнут. Эсториан прикусил язык.
А когда... хм... когда он... умиротворится?
Через век или два, усмехнулась Саревадин. Маги сильно разозлили его, прежде чем доставить сюда. Сомневаюсь, что сейчас в нем есть что-то еще, кроме гнева. Красный принц надеялся, что сон успокоит его, позабыв, с кем имеет дело. Но он проснется, чтобы довершить начатое и исполнить волю по славшего его бога.
Вряд ли. Корусан отошел от спящего, пошатываясь на негнущихся ногах. Кое-кто докажет ему, да и всем остальным, что бог, о котором они столько болтают, всего лишь вздор, ложь, дурная мечта.
Ты хочешь доказать это здесь? Эсториан в изумлении вскинул бровь.
Здесь или где угодно. Корусан подрагивал от возбуждения. Свет истины ярко сияет в любом месте.
Значит ли это, медленно спросила Саревадин, что ты и есть тот асанианский пророк, который поклялся разрушить Солнечную империю?
Он знает, мотнул Корусан головой. Мы говорили об этом.
Значит, ты и есть тот самый молодой львенок?
Это так, подтвердил Эсториан. Они уже не обращали на него внимания. Они стояли лицом к лицу у ложа спящего Солнцерожденного, заносчиво поглядывая друг на друга. Эсториан вздрогнул. Память, уходящая в глубь прошлого, подсказала ему, что нечто подобное уже происходило, правда, Саревадин тогда выглядела моложе и была беременна дедом его отца.
Нет, ты не Хирел, сказала она, но такой же львенок, как он. И так же неистов в любви и в сражении. Но твой Солнечный лорд никогда не будет твоим всецело. Мы исчерпали эту тему, ты и я, когда ты жил в другом теле. Мы дали ход новым вещам. Мы построили...
Дом на песке, закончил Корусан, насмешливо щурясь. И этот песок течет, как вода. Как ты думаешь, зачем он меня сюда притащил? По собственной глупости? Или потому, что сам ищет смерти? Эсториан не слышал решимости в этих словах и ненависти, кипящей под ними. Он помнил только любовь, осветившую бездну отчаяния в его душе, и облегчение, которое ему принесло возвращение солнечной силы. Он чувствовал, как эта бурная сила выравнивается в нем под влиянием более мощного магического поля, исходящего частью от спящего, частью от каждой грани гигантского магического кристалла, в котором они находились. Здесь было все, чего так недоставало ему долгие годы, и более того, здесь воссоединялись, казалось бы, невоссоединимые вещи. Он исцелялся, он начинал понимать, что может обрести прохладу в огне, покой в ярости и тьму в самых ослепительных выбросах света. Он становился единым целым, таким, каким ему надлежало быть от рождения. Он успокаивался, он хотел припасть к подножию усыпальницы Солнцерожденного, чтобы довершить исцеление, но на пути его стоял Корусан. Саревадин, то старчески дряхлая, то невообразимо молодая, смеялась в лицо скрежещущего зубами мальчишки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
