Однако. Что же тогда плохая новость?
«Она все еще хочет тебя убить. Очень хочет, прямо истекает желанием.»
Что-то меня это не очень радует.
«Потому что сейчас рядом с тобой обдолбавшаяся наркоманка, которая не бросается на тебя с желанием убить, а потом трахнуть труп, только из-за огромной дозы фарм-коктейля в ее крови.»
Это очень плохо, согласился я, продолжая чинно вышагивать под ручку с часовой бомбой, и поражаясь собственному спокойствию.
«Не все так плохо», — заметил Предок. — «Все, что чувствует Ведьма, сейчас идет на подсознательном уровне. А на внешнем уровне она контролирует себя за счет чудовищной силы воли, нацеленной только на одно.»
Убить меня?
«Она сама пока не решила.»
Порадовали. Теперь надо думать. А еще улучить момент и подсунуть ей телефон с гачей. Или вообще спеленать и спрятать в подвале особняка.
Надо сказать, Нина «Тик-так» Лунина оказалась идеальной спутницей. Она поддерживала разговор на любые темы, будучи в курсе последних новостей моды, культуры и политики, остроумно шутила, а когда надо, молчала, скромно потупив взор.
Мы беседовали с парой княжича из Камчатки, когда он, увидев кого-то позади нас, улыбнулся в знак приветствия:
— А вот и фаворит турнира.
Мы повернулись и лицом к лицу столкнулись с Анастасией Кутузовой в неизменном сопровождении Георгия Багратиона. На какие-то секунды я залюбовался элегантной красотой девушки, выбравшей для этого вечера облегающее стройную фигура платье до пола, неизменно белого цвета.
Приветственные поклоны, где Нина показала большее уважение к статусам княжны и наследного княжича, и я должен был представить ее для вновь прибывших гостей:
— Позвольте представить мою спутницу, — улыбнулся я. — Делицину Нину Федоровну, достойную и прекрасную дочь Федора Тимофеевича Делицина.
«О, она сейчас растает от нежности.»
Что-то не так, понял я, когда в очереди взаимных приветствий и расшаркиваний Настя застыла, словно увидела призрака.
— Настя… — обеспокоенно произнес я, наплевав на негласные условности. — Ты в порядке?
— Да… простите… — невпопад произнесла Кутузова, словно только что очнувшись. — Мне… мне нужно отойти.
Напоследок нас обожгли очень странным взглядом и Настя сбежала от нас, словно от чумных.
— Какого черта… — растерянно произнес я. — Вы знакомы?
— Нет, — удивленно произнесла Нина. — Я встречаю ее впервые.
«Не врет.»
Надо проверить.
— Простите, господа, я вас оставлю ненадолго. Приглядите за моей очаровательной спутницей?
— Михаил… — с мольбой произнесла Нина, не желая отпускать мою руку.
— Не волнуйся, я тебя не оставлю, — изобразил я радушную улыбку и поспешил прочь.
Осталось понять, куда убежала Кутузова. Жанна, ты не отследила?
«И как я могла бы это сделать? Я уже слежу за одной психованной бабой. Что мне теперь, разорваться?»
Не подумал. Ладно, придется побегать. Или нет… я же знаю ее почти всю свою жизнь.
— Нашел, — облегченно выдохнул я, обнаружив на скамейке перед прудом одинокую фигуру невесты.
Анастасия Кутузова, до этого момента безучастно смотревшая на воду, потирая руки, медленно подняла голову, услышав мои шаги. На ее лице промелькнула гримаса ужаса и отвращения, и она судорожно вскочила, явно намереваясь снова уйти прочь.
— Настя! — я схватил девушку за руку, принуждая остановиться и развернуться ко мне.
Блеснула одинокая слеза и я удивленно замер. И ее руки, они были ледяными, словно что-то вытянуло из них жизнь.
— Какая я дура… — произнесла в повисшей тишине Анастасия Кутузова. — Дура, что поверила тебе… так значит это было специально… молодец… блестяще сыграно. Доволен? Наверняка, раз пришел позлорадствовать.
— О чем ты? — не понял я.
— Неважно… — девушка глубоко вздохнула, взяв под контроль вспыхнувшие эмоции. — Отпусти.
— Нет, — заявил я. — Не отпущу, пока ты внятно не объяснишь свое поведение. Сперва эта непонятная история с моим пропавшим телефоном и ты вроде бы даешь мне надежду на что-то. И да, авария произошла двадцать первого ноября, в…
— Хватит. Теперь это уже не важно, — резко качнула головой княжна, обрывая мои объяснения. — Я больше не верю ни одному твоему слову.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Дело в Нине? — догадался я. — Тут… все сложно. Но я могу объяснить.
— Да ну? — с ноткой сарказма, которым можно было бы плавить сталь, произнесла Настя.
— Ну да!
— Ладно… — помолчав, произнесла она. — Тогда ответь мне на один простой вопрос. Только честно.
— Честно, обещаю.
— Поклянись, — она заглянула мне в глаза. — Самым дорогим, что только у тебя осталось.
Мне не нравилась эта формулировка, принуждающая меня к ответам на неизвестные вопросы. Не нравилось, куда вообще весь разговор идет. Но деваться некуда, если я хочу прояснить отношения. И это же Настя… если я не буду с ней честен, на что вообще тогда я рассчитываю?
— Клянусь, — твердо произнес я. — Памятью моей матери.
Анастасия Кутузова медленно, словно ей приходилось, преодолевая чудовищную боль и обиду, силой выдавливать из себя слова, отчеканила вопрос, и я невольно застыл, лихорадочно соображая, как ответить, чтобы все не испортить. Тогда я еще не понимал, что каждое ее слово уже звучало громогласным ударом, забивающим гвоздь в крышку гроба наших отношений.
— Ты. С ней. Спал?
Глава 53
«Мастер, ты же понимаешь, что нельзя говорить правду?»
Я… я не могу. Я поклялся именем матери.
«Ты сейчас серьезно? — презрительно фыркнула падшая Святая. — Собираешься всё угробить из-за мертвого человека?»
Я дал гребаную клятву.
«Пф. И кто узнает?»
Я. И этого достаточно.
«Пф. Ладно, Честь и Совесть империи. Отвечать что будешь?»
Я не знал. Очевидно, я попался в словесную ловушку. Откуда-то Настя догадывалась об ответе. Скажу «нет» и меня поймают на лжи и нарушении клятвы. Выберу «да» и для Кутузовой это станет доказательством. Но чего именно? Почему она так зациклилась на безродной убийце, которая видит ее впервые в жизни? Не понимаю.
Молчание затягивалось.
— Понятно, — сухо констатировала Настя, поняв все по моему лицу. — Можешь не отвечать.
— Настя, да подожди ты! — вновь остановил я ее, схватив за руку. — Я просто не понимаю смысла вопроса. Почему Делицына? Почему тебя не волнует Уварова или Сухотины? На них ты так не реагировала. Я не понимаю.
Но меня уже не слушали. Не хотели слушать. Она уже получила нужный ей ответ и остальной разговор больше не имел значения.
— Отпусти, — отчеканила княжна Анастасия Кутузова, ноткой Силы в голосе давая понять, что это не просьба, но требование, после которой она не станет церемониться и приватный разговор вот-вот перерастет в громкий публичный скандал.
Жанна, о чем вообще она думает?
«Жанна туда, Жанна сюда… Мастер, определись, кто тебе важнее: обиженная непонятно на что бывшая или сгорающая от ревности яндере, что вот-вот сорвется с катушек?»
Твою… Нина здесь?
«И никак не может решить, кого убивать первым: тебя, кто бросил ее, и теперь разговаривает с другой женщиной или Кутузову, что посмела завладеть твоим вниманием.»
Что за бредовая логика? Так, надо заканчивать здесь и ловить эту сумасшедшую.
— Хорошо… — сдался я. — Но помни, что этот разговор не закончен.
— Нет, он закончен. Как и любые наши отношения.
Слова прозвучали как окончательный приговор для моего сердца и души.
И этот взгляд сквозь меня, словно я был пустым местом. Я хорошо запомнил, когда она посмотрела на меня так впервые, когда я только выписался из больницы и вернулся в школу. Тогда любые слова казались бессмысленными и я молча принял статус кво. Прошло время, я думал, что-то изменилось, что все еще есть надежда. Похоже, я ошибался. Но еще ничего не кончено.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Злость помогла мне встряхнуться.
— Громкие слова, — вслух произнес я. — Но ты кое о чем забыла. Есть договоренность между патриархами Суворовых и Кутузовых. Когда я выиграю турнир Витязя — ты станешь моей невестой.
