Сарин покраснела и отвела взгляд. И все же слова Ройэла обнадежили ее. Возможно, не стоило пока ставить на мечтах крест. Ей будет за тридцать, но у нее появится еще один шанс найти себе спутника жизни.
— В любом случае, — сменил тему герцог, — наша свадьба должна состояться как можно скорее, иначе Телри не остановить.
— Что вы предлагаете?
— День похорон Йадона. По закону его правление закончится в момент похорон.
Через четыре дня — помолвка получилась рекордно короткой.
— Мне жаль, что вам придется пройти через подобное испытание, — продолжал Ройэл. — Вам, должно быть, неприятно думать о замужестве с дряхлым старикашкой.
Сарин невольно улыбнулась ласковому тону и положила ладонь ему на руку.
— Честно говоря, я считаю, что мне повезло. Немного найдется в мире людей, брак по расчету с которыми я почла бы за честь.
Морщинистое лицо старого придворного расплылось в озорной улыбке.
— Какая жалость, что Эхан уже женат.
Сарин убрала руку и хлопнула его по плечу.
— Я пережила достаточно потрясений, Ройэл, не провоцируйте у меня несварение желудка.
Герцог от души рассмеялся. Но не успело его веселье улечься, как тишину в карете нарушили громкие вопли с улицы. Принцесса вздрогнула, но кричали не от боли или ярости: крики звучали радостно. Она выглянула из окна и увидела собирающуюся на поперечной улочке толпу.
— Что происходит? — забеспокоился Ройэл.
Карета поравнялась с толпой, и Сарин безошибочно узнала высокую фигуру в центре. Она онемела от изумления.
— Но… но это невозможно!
— Что там?
— Хратен. — Принцесса не могла оторвать от жреца взгляда широко распахнутых глаз. — Он сбежал из Элантриса!
Тут она поняла, что лицо джьерна больше не уродовали темные пятна.
— Доми милостивый, он излечился!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
На рассвете пятого дня изгнания Хратен понял, что ошибался. Он умрет в Элантрисе. Пять дней — слишком долгий срок, чтобы прожить без питья, а он знал, что в проклятом городе нет воды.
Он не сожалел о своей ошибке; он поступил так, как подсказывала логика. Пусть его вела логика отчаяния, но он все продумал. Останься он в Каи, с каждым днем его беспомощность только возрастала бы. Лучше умереть от жажды.
К концу пятого дня приступы бреда посещали его все чаще. Временами джьерну казалось, что он слышит, как над ним насмехается Дилаф, иногда место артета занимала теоданская принцесса. Однажды ему почудилось, что его посетил сам Джаддет; лицо бога горело алым огнем разочарования, и он свысока презрительно рассматривал Хратена. Вскоре видения изменились. Он больше не видел знакомых лиц, не чувствовал унижения и не слышал насмешек. Их сменило кое-что более ужасное.
Воспоминания о Дахоре.
Он снова очутился в темной пустой келье монастыря. — По высеченным из черного камня коридорам эхом разно-сились крики, животная мука мешалась со строгим речитативом, усиливающим странные, нечеловеческие способности. Мальчик Хратен послушно стоял на коленях в крохотной, не больше чулана, келье; пот заливал распахнутые в ужасе глаза. Он знал, что скоро за ним придут.
Рэтборский монастырь обучал убийц, Фьелдор — шпионов. Дахор… Дахор готовил демонов.
Беспамятство джьерна прояснилось около полудня, отступив на время шаловливой кошкой, которая позволила добыче побегать перед последним, смертельным ударом. Хратен настолько ослабел, что с трудом поднялся с твердой мостовой; его покрытая слизью одежда прилипла к камням. Он не помнил, как свернулся клубком на булыжниках площади. С усталым вздохом он провел рукой по безволосой голове в бесполезной попытке вытереть грязь. Пальцы укололись о что-то жесткое: щетина.
Хратен выпрямился, удивление прибавило ему сил. Он нашарил трясущимися пальцами фляжку из-под жертвенного вина, протер грязным рукавом. Стеклянный бок искажал мутное отражение, но джьерн разглядел, что с лица исчезли пятна, оставив пусть грязную, но нормального цвета кожу.
Действие снадобья Фротона наконец-то закончилось.
Жрец начал бояться, что оно никогда не прекратится, что Фротон забыл сделать симптомы временными. Хратена и так поражало, что безвестный хровел способен создать зелье, которое награждало человека признаками шаода. Но он недооценил аптекаря: тот исполнил заказ в точности, хотя время действия снадобья оказалось чуть больше ожидаемого.
Но если он в скором времени не выберется из Элантриса, то все равно умрет. Хратен собрал остаток сил и набрал воздуха в легкие.
— Узрите! — прокричал он, задрав голову к караулке на стене. — Станьте свидетелями мощи и славы лорда Джаддета! Я излечился!
Ответа не последовало. Возможно, голос не долетал до стены. Но тут джьерн заметил некую странность: на стене не было солдат. Ни патрулей, ни часовых, ни сверкающих на солнце наконечников копий. Он видел их вчера… или позавчера? Последние трое суток слились воедино в спутанный клубок из молитв, видений и редкого провала в усталый сон.
Куда пропали часовые? Они считали святым долгом наблюдать за Элантрисом, как будто им могло что-то угрожать из недр догнивающего города. Элантрийская гвардия занималась бессмысленным делом, но позиция защитников от ужасных чудовищ придавала им вес в обществе. Гвардейцы никогда бы не покинули своих постов.
И все же они ушли. Хратен снова закричал, но силы покидали его. Если ворота не откроются, он обречен. От него не ускользнула ирония ситуации: единственный исцеленный элантриец умрет по вине нерадивых часовых.
Створки ворот со скрипом поползли в стороны. Снова галлюцинации? Но тут в щель просунулась голова падкого на деньги капитана, которого он прикармливал.
— Господин? — неуверенно спросил капитан. Он оглядел Хратена с ног до головы и задохнулся от удивления. — Доми великодушный! Вы действительно вылечились!
— Лорд Джаддет откликнулся на мои молитвы, — провозгласил джьерн. — Элантрийская чума покинула меня.
Голова капитана исчезла, и ворота медленно распахнулись, явив группу настороженных охранников.
— Выходите, милорд.
Хратен встал (он не заметил, когда снова рухнул на колени) и на подгибающихся ногах пошел к воротам. В проеме он обернулся, положил руку на дерево — одна сторона покрыта слизью, другая светлая и чистая — и окинул взглядом площадь. С плоской крыши одного из домов за ним наблюдали несколько элантрийцев.
— Наслаждайтесь вечным проклятием, друзья мои, — прошептал жрец и жестом приказал гвардейцам закрывать ворота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
