«Нет уж, – подумала Гвенвифар. – Я уже сколько дней провела в седле; никуда я больше не поеду! Мое место здесь, и сын мой имеет право родиться в замке своего отца. Не позволю больше отправлять меня туда и сюда, точно вещь какую-нибудь или суму переметную!»
– Успокойся, Мелеас, может статься, торопиться и ни к чему. Пошли кого-нибудь за водой для умывания и подай мне платье – любое, лишь бы не промокшее насквозь и не забрызганное дорожной грязью! А кто все эти женщины?
«Эти женщины», как выяснилось, были женами соратников и подвластных Артуру королей; им тоже предстояло отправиться в Камелот: проще было ехать всем вместе, под охраной; а в Камелоте все они окажутся в безопасности.
– Камелот же совсем близко от твоего дома, – напомнила Элейна, словно одно это должно было переубедить Гвенвифар раз и навсегда. – Ты сможешь навещать супругу твоего отца и твоих маленьких сестер и братьев. Или, пока Леодегранс на войне, твоя мачеха согласится пожить с нами в Камелоте.
«Вот уж ни она, ни я этому не порадуемся», – подумала про себя Гвенвифар – и тотчас же устыдилась своих мыслей. Ей отчаянно хотелось покончить с надоевшими спорами одной-единственной фразой: «Я не могу никуда ехать, я беременна»; однако же мысль о неизбежном потоке взволнованных расспросов приводила ее в ужас. Пусть Артур узнает новость первым.
Глава 12
Гвенвифар спустилась в парадный зал, что теперь, в отсутствие Круглого Стола, роскошных знамен, гобеленов и драпировок, выглядел непривычно пустым и голым. Артур сидел за раскладным столом в середине зала, ближе к очагу, в окружении полудюжины своих рыцарей; остальные теснились тут же. Ох, как же королеве не терпелось поведать свою новость, но не кричать же о таких вещах перед всем двором? Придется подождать ночи, до тех пор, пока они не окажутся наедине в постели, – только в такие минуты Артур принадлежал ей целиком и полностью. Но вот он поднял глаза, отвлекшись от соратников, увидел жену – и поспешил ей навстречу.
– Гвен, родная моя! – воскликнул он. – А я-то надеялся, вести Гавейна заставят тебя остаться под защитой стен Тинтагеля…
– Ты сердишься, что я вернулась?
Артур покачал головой.
– Что ты, конечно же, нет. Значит, дороги все еще безопасны, так что тебе повезло, – отозвался он. – Но, боюсь, это означает, что моя матушка…
– Она опочила два дня назад и погребена в стенах обители, – отвечала Гвенвифар, – и я тотчас же выехала в путь, чтобы привезти тебе вести. А у тебя для меня в запасе одни лишь упреки за то, что я, дескать, не осталась в защищенном Тинтагеле из-за этой войны!
– Я не упрекаю тебя, дорогая жена, но лишь радею о твоей безопасности, – мягко промолвил он. – Однако вижу я, сэр Грифлет достойно о тебе позаботился. Иди, посиди с нами. – Он подвел королеву к скамье и усадил с собою рядом. Серебряная и глиняная посуда исчезла – надо думать, и ее тоже отослали в Камелот, и Гвенвифар поневоле задумалась, что сталось с дорогим красным блюдом римской работы, свадебным подарком от ее мачехи. Стены были голы, зал словно разграблен, а ели рыцари из простых, грубо вырезанных деревянных мисок – этим дешевым товаром все ярмарки завалены.
– Замок уже выглядит так, словно здесь бушевала битва! – промолвила королева, обмакивая в миску ломоть хлеба.
– Мне подумалось, что недурно будет все отослать в Камелот заранее, – отозвался Артур, – а тут до нас дошли слухи о высадке саксов, и переполох начался – не дай Боже! Здесь твой отец, любовь моя, – ты ведь, конечно, захочешь с ним поздороваться.
Леодегранс и впрямь сидел неподалеку, хотя и не во внутреннем круге Артуровых приближенных. Гвенвифар подошла к отцу и поцеловала его, ощутив под ладонями его костлявые плечи: отец всегда казался ей здоровяком, таким громадным и величественным, а тут вдруг он разом состарился и одряхлел.
– Я говорил лорду моему Артуру, что не следовало отправлять тебя в дорогу в такое время, – промолвил Леодегранс. – Да, конечно, согласен, хорошо поступил Артур, послав тебя к смертному одру своей матери, но ведь не следует ему забывать о долге и по отношению к супруге тоже, а у Игрейны, между прочим, есть незамужняя дочь, которой пристало бы позаботиться о матери – где же герцогиня Корнуольская, раз не поехала она к Игрейне?
– Где ныне Моргейна, мне не ведомо, – отозвался Артур. – Моя сестра – взрослая женщина и сама себе хозяйка. Ей не нужно испрашивать моего разрешения для того, чтобы куда-то поехать или, напротив, остаться.
– Да уж, с королями всегда так, – брюзгливо отозвался Леодегранс. – Он – господин над всеми и каждым, но только не над своими женщинами. Вот и Альенор такова же; а в придачу к ней у меня три дочери есть, в брачный возраст еще не вошли, а уж считают, что заправляют в моем доме! Ты, Гвенвифар, на них в Камелоте полюбуешься; я их туда отослал безопасности ради; кстати, старшенькая, Изотта, уже почти взрослая – может, ты бы ее в свиту к себе взяла, она же тебе сводная сестрица? А поскольку из сыновей моих ни один не выжил, уж будь добра, попроси Артура, чтобы он выдал ее за одного из лучших своих рыцарей, как только девочка подрастет.
Гвенвифар изумленно покачала головой при мысли о том, что Изотта, ее сводная сестра, – достаточно взрослая, чтобы стать придворной дамой… Да, конечно, ей почти семь было, когда Гвен вышла замуж; сейчас она уже и впрямь совсем большая, ей лет двенадцать-тринадцать, надо думать. А ведь Элейна, когда ее привезли в Каэрлеон, была не старше. Вне всякого сомнения, стоит ей попросить, и Артур отдаст Изотту в жены одному из лучших своих рыцарей, скажем, Гавейну или – раз Гавейн в один прекрасный день станет королем Лотиана – Гахерису, королевскому кузену.
– Конечно же, мы с Артуром подыщем для сестрицы достойного супруга, – заверила Гвенвифар.
– Ланселет вот до сих пор не женат, – предложил Леодегранс, – и герцог Марк Корнуольский тоже. Хотя, разумеется, Марку лучше бы жениться на леди Моргейне и объединить свои притязания; тогда у сей дамы будет кому беречь ее замок и защищать ее земли. И, хотя я так понимаю, что дама сия – из числа дев Владычицы Озера, ручаюсь, герцог Марк укротит и ее.
Гвенвифар не сдержала улыбки, представив себе Моргейну в роли кроткой супруги предписанного ей избранника. А в следующий миг королева задохнулась от гнева. С какой бы стати Моргейне жить в свое удовольствие? Ни одной женщине не дозволено поступать по собственной воле; даже Игрейна, мать Верховного короля, вышла за того, кого назначили ей старшие для ее же блага. Артуру должно употребить свою власть и честь по чести выдать Моргейну замуж, пока она их всех не опозорила! Гвенвифар удобства ради заглушила воспоминание о том, как бурно возражала, когда Артур предлагал выдать Моргейну за своего друга Ланселета. «Ох, какой же я была эгоисткой… не могу заполучить его сама и на другой жениться не даю». Нет, возразила королева самой себе, женитьбе Ланселета она только порадуется, лишь бы невеста оказалась девушкой достойной и добродетельной!
– А я думал, герцогиня Корнуольская состоит в твоей свите, – промолвил Леодегранс.
– Состояла прежде, – пояснила королева. – Однако несколько лет назад она покинула нас, желая поселиться у своей родственницы, и так и не возвратилась. – И в который раз Гвенвифар задумалась про себя: а где же все-таки Моргейна? Не на Авалоне, не в Лотиане у Моргаузы, не в Тинтагеле при Игрейне… да она где угодно может быть, в Малой Британии, или в Риме с паломничеством, или в стране фэйри, или в самой преисподней. Нет, так дальше продолжаться не может: Артур имеет право знать, где его ближайшая родственница – теперь, когда мать его умерла! Но ведь Моргейна наверняка приехала бы к смертному одру родной матери, если бы могла?
Гвенвифар вернулась на свое место рядом с Артуром. Ланселет и король чертили что-то остриями кинжалов на деревянных досках прямо перед собою, рассеянно поглощая пищу с одного блюда. Закусив губку – право, с тем же успехом она могла бы остаться в Тинтагеле, Артуру, похоже, все равно, здесь она или нет! – она собиралась уже пересесть на скамью поближе к своим дамам, но Артур поднял глаза, улыбнулся и протянул ей руку.
– Нет же, родная, я вовсе не хотел тебя прогонять… мне и впрямь необходимо переговорить со своим конюшим, но и тебе здесь тоже места хватит. – Король махнул слугам. – Принесите еще одну тарелку со снедью для моей госпожи. Это блюдо мы с Ланселетом превратили Бог знает во что; и свежий хлеб тоже где-то есть, если, конечно, еще остался, хотя теперь, в отсутствие Кэя, в кухнях царит сущий хаос.
– Думается мне, я уже сыта, – отозвалась Гвенвифар, прислоняясь к плечу мужа. Артур рассеянно потрепал ее по спине.
С другой стороны она ощущала теплое, надежное плечо Ланселета: до чего же ей спокойно и уютно между ними двумя! Артур наклонился вперед; одной рукою он по-прежнему поглаживал женины волосы, а другая сжимала кинжал, острием которого король вычерчивал карту.
