взял походную печку, стоявшую рядом с канистрой. На пол под кровать прямо под голову отчима он поставил походную печку, включил её, и газ загорелся.
— Не знаю, помнишь ли ты, но это лучший метод пыток в той книге о команчах, которую ты подарил мне на Рождество. Череп — это котёл, и через некоторое время твой мозг начнёт пузыриться и закипать. К счастью, паразиты умрут раньше тебя.
Маркус Рё корчился и метался из стороны в сторону. Несколько железных пружин пронзили его кожу, и капли крови упали на покрытый пеплом пол. И потом с его спины тоже начал капать пот. Прим наблюдал, как вздулись вены на шее и лбу Маркуса Рё, когда тот с кляпом из шерстяного носка во рту пытался закричать.
Прим наблюдал за ним. Ждал. Он сглотнул. Потому что внутри него ничего не происходило. То есть что-то происходило, но не то, что должно было. Да, он был готов к тому, что месть окажется не такой сладкой на вкус, как представлялось в его воображении, но не был готов к этому. Не к тому, чтобы на вкус это будет походить на горькие слёзы его отчима. И это ощущение вызвало скорее шок, чем разочарование. Ему стало жаль лежащего на кровати человека. Человека, который разрушил его детство, который был виноват в том, что его мать покончила с собой. Он не хотел чувствовать это! Была ли Она виновата в этом? Потому что Она привнесла любовь в его жизнь. В Библии сказано, что Любовь — это самое великое. Так это правда? Величественнее, чем месть?
Прим заплакал и не мог остановиться. Он подошёл к обугленной лестнице, нашёл тяжёлую старую лопату, наполовину засыпанную пеплом. Взял её и вернулся к железной кровати. Это не входило в план! В него входило — долгое страдание, а не сострадание! Но он поднял лопату над головой. Увидел отчаяние в глазах Маркуса Рё, когда тот мотал головой из стороны в сторону, чтобы избежать плоского лезвия, как будто бы хотел прожить ещё несколько мучительных минут, а не умереть быстро.
Прим прицелился. И опустил лопату. Раз, другой. Три раза. Вытерев брызги крови, попавшие ему в глаз, он наклонился, пытаясь услышать дыхание. Выпрямился и снова поднял лопату над головой.
После этого он выдохнул. Снова проверил время. Всё, что оставалось сделать, — уничтожить все следы. Будем надеяться, что удар лопатой не оставил на черепе никаких следов, которые заставили бы усомниться в том, что это было самоубийство. Пламя скоро уничтожит всё остальное. Он расстегнул ремни и сунул их в карман. Он вырезал начало и конец фильма на телефоне Рё, чтобы никто не заподозрил присутствия в кадре другого человека, а сложилось бы впечатление, что Рё сам отредактировал запись, прежде чем отправить её. Затем он отметил каждый контакт в списке Рё, установил время на 00.30 и нажал «Отправить». Подумал обо всех этих испуганных, недоверчивых лицах, освещённых экранами. Он стёр свои отпечатки пальцев с телефона, прежде чем спрятать его в пиджак Рё, и заметил, что на телефоне высветилось восемь пропущенных звонков, три из них от Юхана Крона.
Он облил тело бензином. Дал ему впитаться и повторил процесс три раза, пока не убедился, что тело достаточно «промариновано» бензином. Облил оставшиеся балки и уцелевшие легковоспламеняющиеся стены. Он прошёлся кругом, поджигая их. Не забыл положить зажигалку у кровати, так чтобы создавалось впечатление, что напоследок его отчим поджёг сам себя. Вышел из стен дома своего детства, встал на посыпанную гравием дорожку и поднял лицо к небу.
Мерзость закончилась. Взошла луна. Она была прекрасна и скоро должна была стать ещё прекраснее. Стать потемневшей, покрытой кровью. Небесной розой для его возлюбленной. Он скажет ей это, употребив именно эти слова.
ГЛАВА 47
Пятница
Блюмен
Блюмен, Блюмен, козлик мой,
Возвратись скорей домой.
Катрина пропела последнюю ноту почти беззвучно, пытаясь по дыханию Герта определить, заснул ли он. Да, дыхание было глубоким и ровным. Она натянула его одеяло чуть повыше и приготовилась уходить.
— А де дядя Хавви?
Она посмотрела в его голубые, широко открытые глаза. Как Бьёрн мог не заметить, что они от Харри? Или он знал это с самого первого дня в родильном зале?
— Дядя Харри в больнице с приболевшим другом. Но рядом бабушка.
— Куда ты идёшь?
— В местечко под названием «Фрогнерсетерен»83. Это почти в лесу, высоко на холмах. Может быть, мы с тобой как-нибудь съездим туда.
— И дядя Хавви.
Она улыбнулась и в то же время почувствовала укол в сердце.
— И, может быть, дядя Харри, — сказала она, надеясь, что никого не обманывает.
— Там есть медведи?
Она покачала головой.
— Никаких медведей.
Герт закрыл глаза и через несколько мгновений уже спал.
Катрине сложно было отвести от него взгляд. Она посмотрела на часы. Половина девятого. Ей нужно было идти. Она поцеловала Герта в лоб и вышла из комнаты. Услышала слабое позвякивание вязальных спиц свекрови из гостиной и заглянула к ней.
— Он спит, — прошептала она. — Я ухожу.
Её свекровь кивнула и улыбнулась.
— Катрина.
Катрина остановилась.
— Да?
— Можешь мне кое-что пообещать?
— Что?
— Что ты хорошо проведёшь время.
Катрина встретилась взглядом с пожилой женщиной. И поняла, о чём она говорит. Что её сын давно мёртв и похоронен, что жизнь должна продолжаться. Что она, Катрина, должна продолжать жить. Катрина почувствовала комок в горле.
— Спасибо, бабушка, — прошептала она. Это был первый раз, когда она назвала её «бабушкой», и видела, как глаза другой женщины наполняются слезами.
Катрина быстро направилась к станции метро рядом с Национальным театром. Она не слишком принарядилась. Взяла тёплую куртку и практичную обувь, как советовал Арне. Значит ли это, что они будут ужинать в открытой части ресторана, под уличными обогревателями и с прекрасным видом? И над головой будет только небо? Она взглянула на луну.
У неё зазвонил телефон. Это снова был Харри.
— Звонил Юхан Крон, — сказал он. — Просто к сведению, Маркус Рё сбежал от своих телохранителей.
— Этого можно было ожидать, — сказала она. — Он наркозависимый.
— Охранная компания отправила людей на площадь Йернбанеторгет. Там его нет. Он не вернулся домой и не отвечает на звонки. Конечно, он мог бы отправиться куда-нибудь ещё, чтобы добиться своего, а затем продолжить праздновать своё освобождение. Просто подумал, что тебе следует это знать.
— Спасибо. Но я планировала провести вечер, во время которого не буду
