это? – не смог припомнить я.
– Я тебе не сказала, – с очаровательной непосредственностью ответила она. – Но я так решила. Только иногда забываю. Это потому, что я не привыкла много думать, да? Дома не о чем было. Поохотилась – поспала – снова поохотилась. Вспомнила маму. И все. Когда она была, мы говорили и я думала больше. О том, что она рассказала. Она потом спрашивала, как я запомнила. Ругала, если я ошибалась. А потом ее не стало. Я сперва твердила на память все, что помнила, но оно скоро стало таким… ну…
– Как будто истерлось от повторения? – пришел я на помощь.
– Да! Как старые монеты – на них ничего не разберешь. Вот она есть, а рисунка нет. Так и слова: я их заучила, но не могу вспомнить, что они значат.
– Ты действительно одичала от одиночества, – помолчав, сказал я. – Такое случается даже со взрослыми самодостаточными людьми, а ты осиротела совсем юной. Воспоминаний у тебя мало, впечатлений – и того меньше, пополнить их негде, вот и выходит, что думать не о чем. А когда разум нечем занять, он…
– Ржавеет? – перебила Кьярра. – Как мечи?
– Именно, – кивнул я и подивился: почему ей на ум пришли мечи, а не ножи, к примеру, или еще какой-нибудь инструмент, который она могла видеть у стариков-козопасов? – А если возить лезвием по какому-нибудь достаточно твердому предмету… вроде воспоминаний, да, но без умения и сноровки, оно не отточится, а затупится.
– Я буду больше думать, – пообещала она. – Но это трудно.
– Дело привычки. А теперь давай собираться. С утра времени не будет: ты же наверняка захочешь поохотиться на дорожку?
– А по пути будет нельзя?
– Я не представляю, сумеешь ли ты попасть в свои охотничьи угодья из поезда, – повторил я вслух свое опасение. – Он все-таки движется, и довольно быстро. Остановки есть, но они слишком короткие, ты за такое время не управишься. Одним словом, лучше не рисковать. Потерпишь пару дней?
– Если человеческой еды будет много, то потерплю, конечно, – согласилась Кьярра.
– Придется мне прикидываться обжорой, – невольно улыбнулся я.
– Почему?
– Потому что юные девушки столько не едят. Впрочем… Ты же у нас головой скорбишь, а такие люди часто любят поесть и не чувствуют насыщения. Если их не ограничивать, не остановятся. Ну и выглядят они соответствующе.
– Но я же худая, – резонно заметила Кьярра. – Ты сам сказал однажды – кожа да кости. Дракон не может быть толстым. Как летать? Крылья не поднимут!
– Это еще один штрих к нашей истории, – ответил я. – Мать держала тебя в узде, само собой, и я намерен вести себя так же. Но тебе настолько не нравится поезд, что еда – единственное, чем можно тебя отвлечь. Иначе ты сильно возбудишься и можешь что-нибудь натворить. Да хоть капризничать начнешь, кричать, а в небольшом замкнутом помещении это очень неприятно, особенно для ни в чем не повинных соседей… Поэтому пришлось сделать послабление в правилах, но только на время.
– Понятно, – кивнула она, задумалась ненадолго, потом спросила: – Рок, а почему нет слуг? Если ты богатый и я тоже, должны быть слуги! Носить наши вещи и вообще…
– Вот только их мне еще и не хватало, – мрачно ответил я. – Согласен, это слабое место в плане, но нанятый впопыхах слуга – еще хуже. А своих я не держу, сама видишь.
– Почему?
– Потому что меня месяцами не бывает дома. Не вижу смысла содержать нескольких бездельников, – пожал я плечами. – Когда я возвращаюсь, то даю знать приходящей служанке: она стряпает и стирает, прибирается по необходимости. Еще конюху из дома напротив – так-то я и сам могу обиходить лошадь, но обычно мне лень, а ему лишняя монетка не помешает.
– В доме чисто, – сказала Кьярра. – Даже пыли нет. Опять колдовство?
– Не опять, а снова, – буркнул я. – Оно самое. Вещи не пылятся, не отсыревают, не плесневеют. На сколько бы ты ни ушел, по возвращении найдешь в том виде, в котором оставил. По-моему, удобно.
– Наверно… И кажется, что тут кто-то есть.
– В самом деле? Мне нет. Я бы насторожился, покажись мне, будто у меня незваные гости.
– Не гости… – Кьярра помотала головой, отчаявшись подобрать слова. – Просто… Дом не пустой. Не брошенный. Мама показывала мне пещеру, где жила до меня. Там много лет никого нет. Видно, что были, но давно. Очень неуютно.
– Жила до тебя? – насторожился я. – Ты имеешь в виду, до твоего рождения?
Она кивнула, а я едва не застонал: если выяснится, что мать Кьярры обитала на другом конце континента и спасла военного (не важно, дракона или человека) там же, то… Нет, ничего не случится. Наоборот, хорошо, что об этом стало известно сейчас, а не тогда, когда я перерою архивы в поисках упоминаний о не существовавшей битве в наших предгорьях! Чего доброго, отец Кьярры мог оказаться бойцом противника… но не оказался, на мою удачу. У тех мундиры не сизые, голубые, перепутать эти цвета невозможно, если ты не страдаешь той редкой болезнью, при которой люди даже красный с зеленым путают. У Кьярры ее точно не было, хоть на этом спасибо.
– И с отцом твоим она тоже встретилась там? – уточнил я.
– Конечно. Откуда бы ему взяться здесь? Ну то есть там, где она стала жить со мной.
– Замечательно… – Я подержался за голову, чтобы собраться с мыслями. – Ты можешь объяснить, где та брошенная пещера?
– Нет, – поразмыслив, ответила Кьярра. – Если ты хочешь, чтобы я тебе показала на той картинке… ну, карте, то не получится. Там нет этого места.
– Только не говори, что оно… как назвать-то… не в нашем пространстве!
– В каком же? – не поняла она.
– В другом. Как моя хижина в лесу, например.
– А, ты об этом! – повеселела она. – Нет, оно здесь. Просто на карте его нет.
– То есть та пещера где-то в диких горах?
– Они не очень дикие. Почти как здешние. Когда мама мне его показала, людей внизу было даже больше, чем возле нашего дома. Она жалела, что пришлось бросить то жилище. Там красиво. Море внизу. Я никогда раньше не видела моря и даже напугалась – такое оно большое! – мечтательно проговорила Кьярра. – Почти как небо, только у него берега есть, а у неба нет.
Час от часу не легче. Где у нас горы на самом побережье? Чаячий приют? Так эта гряда необитаема, из людей там разве что рыбаков увидишь да корабли вдалеке проходят. Какие-то иные острова, которые я знаю только по названию? Придется выяснить, иначе отца Кьярры я сроду не отыщу!
Перебирать всех, кто был ранен в бою (а
