Ночь выборов 2000 года была для американцев, безусловно, одним из самых запоминающихся моментов в современной истории. Используя данные опроса избирателей (exit polls), проведенного консорциумом «Voter News Service», еще до фактических результатов выборов, различные новостные каналы назвали количество штатов, проголосовавших за Гора — и, казалось, он уверенно лидирует. Затем, еще до закрытия избирательных участков в западной части страны, оповестили о победе Гора во Флориде, что подняло его на вершину. Однако Буш быстро отправился на национальное телевидение и выразил несогласие с прогнозами, отдающими штат Гору, и высказал свою уверенность в победе во Флориде. Время шло, поступали результаты голосований, Гор лидировал не настолько, как предсказывали результаты опроса. Когда закрылись избирательные участки в Западной Виргинии, телевидение отреклось от своих сообщений в пользу Гора, и при более полном поступлении данных голосования объявили победу Буша.
Когда стали известны окончательные результаты выборов, преимущество Буша сократилось примерно на 1700 голосов, что делало Флориду близкой к тому, чтобы вынудить телеканалы отменить их преждевременное объявление победы Буша. Гор, который уже уступил выборы Бушу, немедленно отказался от признания поражения и выступил с инициативой пересчета голосов вручную в судебном порядке. Машинный подсчет также показывал Буша победителем с незначительным перевесом, но Гор потребовал пересчета вручную только в некоторых округах штата. После более месяца судебных разбирательств Верховный суд Соединенных Штатов Америки объявил, что решение о пересчете голосов вручную было неконституционным, и приказал прекратить пересчеты. Гор уступил, и Буш вступил в должность в январе 2001 года.
После победы над внутренними политическими врагами отца, оставалось недолго и до того, чтобы Буш–младший померился силами и с международными отцовскими противниками. После разрушительной атаки террористов 11 сентября 2001 года Буш выступил с речью в Конгрессе, провозглашая войну против террора и обещая вступить в сражение не только с самими террористическими группировками — но и с государствами, их поддерживающими. Ирак и его диктатор Саддам Хусейн были первыми в этом списке. Оставленный у власти Бушем–старшим в конце первой войны в Заливе, Саддам организовал и финансировал несколько нападений на Соединенные Штаты, включая первые взрывы во Всемирном торговом центре. Он был также непосредственно связан с взрывом Федерального здания Мюррей (Murrah) в Оклахоме. Хусейн попытался убить Буша- старшего в 1993 году, и Джордж У. Буш–младший был настроен покончить с ним. США и свободная коалиция других государств вторглись в Ирак в 2003 году и захватили Хусейна в 2004 году. Он был обвинен в преступлениях против человечества в Ираке и казнен в конце 2006 года.
Со всеми геополитическими врагами отца было покончено, все, что еще оставалось закончить Джорджу У. Бушу из незавершенных дел отца, — осуществить программу по Марсу. Хотя «Инициатива исследования космоса» и не является у американцев самым значительным воспоминанием о первом президентстве Буша, очевидно, что для самого президента это имело первостепенное значение.
На самом деле это была первая политическая инициатива его президентства.
Джордж Герберт Уокер Буш приурочил выступление с «Инициативой исследования космоса» к 20–й годовщине посадки на Луну «Аполлона-11». «Соединенные Штаты — самое богатое государство на Земле, с наиболее мощной экономикой в мире. И наша цель — не что иное, как установить превосходство Соединенных Штатов в области космических путешествий, — заявил он. — И дальше, в новом столетии, вернуться на Луну, назад в будущее, и на этот раз вернуться, чтобы остаться. И потом — путешествие в завтра, путешествие на другую планету, пилотируемая миссия на Марс».
Его выступление в Смитсонском авиационно–космическом музее на церемонии чествования команды «Аполлона 11» многих застало врасплох, поскольку не более, чем за несколько дней до церемонии, журналистов убедили, что Буш не будет заявлять никаких новых космических программ. Секретность позволила Бушу получить краткое политическое преимущество, которое не сохранилось надолго, так как президент совершил несколько тактических ошибок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Во–первых, он воссоздал Национальный космический совет (National Space Council), агентство, которым когда- то, еще будучи вице–президентом, руководил Линдон Джонсон. Буш назначил своего собственного вице–президента с весьма неоднозначной репутацией Дэна Куайла возглавить Совет и формировать рекомендации по выполнению президентского видения. Он дал Совету 90 дней на определение «реалистичных» целей и основных этапов новой инициативы.
Однако и НАСА и Конгресс рассматривали Совет как присвоение полномочий обеих структур исполнительной властью.
Отсутствие взаимопонимания между Советом и Космическим агентством привело к тому, что результатом 90–дневной подготовки стал не сдержанный, оценочно–стоимостный проект для фактического достижения президентских целей, а раздутый, непоследовательный список прихотей НАСА (одно из особо выдающихся предложений призывало построить кран на Луне, по стоимости аналогичный целой авианосной группе).
Когда все пункты «списка пожеланий» НАСА были внесены, стоимость выросла до ошеломляющих 541 миллиарда долларов на несколько десятилетий…
С таким прайс–листом президентский взгляд на космос был ликвидирован по прибытии во вражеский Конгресс, контролируемый демократами. Многим это показалось своеобразным способом НАСА покончить с президентской космической инициативой, когда им пришлось взять ее в свои руки. Однако, эта кажущаяся непоследовательность предстает совсем в ином политическом свете, когда мы посмотрим на первоочередные мотивы Буша–старшего, побудившие его к созданию программы.
Как мы показали в третьей главе, первый президент Буш открыто выразился, по крайней мере, однажды, относительно работы Ричарда Хогленда (и последующей «Миссии на Марс»), что она была первым стимулом после его программы SEI. На самом деле в день объявления Бушем его потрясающего нового 30–летнего плана (20 июля 1989 года), Си–эн–эн пригласила Хогленда на интервью. Продюсер политической передачи Crossfire предпочел именно Хогленда из всех возможных экспертов НАСА по Марсу для представления «дела Марса», следом за неожиданным выступлением президента на ступенях Национального музея авиации и космонавтики днем ранее.
Сразу же возникают два вопроса: кто рекомендовал Хогленда для этого интервью; и, как вы себе представляете, что они думали о том, что он будет говорить на Си–эн–эн?
На первый вопрос ответ кажется очевидным — Белый дом. В конце концов, это была первая крупная политическая инициатива президента его первого срока, a Crossfire было самым популярным ток–шоу тех дней. Можно ли подумать, что Белый дом мог позволить «кому угодно» — кому- то другому, а не ими же самими обученной «говорящей голове» — делать новую политику. Разумеется, Белый дом не отказался, когда его попросили предоставить собственного эксперта.
В то время Хогленд находился в центре Йосемитского национального парка в Северной Калифорнии — настолько далеко от телевизионной студии, насколько это возможно в Северной Америке. Таким образом, предложенная Си–эн–эн программа Crossfire на тему Марса тем вечером не могла пойти по техническим причинам.
По второму вопросу тоже нет сомнений. Ясно, что тем вечером на Си–эн–эн Хогленд стал бы обсуждать Сидонию и Лицо. Выходит, стоящий за этим президент Соединенных Штатов выставляет первейшего защитника идеи «руин искусственного происхождения на Марсе» как своего основного представителя по вопросам новой политики в области космоса.
Неудивительно, что в НАСА поторопились расправиться с SEI.
Несколько месяцев спустя Хогленд был приглашен сделать презентацию в НАСА в центре Льюис. Видимо, в соответствии с пожеланиями президента, когда д–р Джон Клинеберг, Директор НАСА/Льюис, представлял Хогленда на презентации в этом учреждении 20 марта 1990 года, он сказал собравшимся сотрудникам НАСА, что именно работа Хогленда вдохновила на создание SEI:
