– Да, сударь. Но Ее величество была в гневе, сударь.
Джил едва не расхохотался. Его мать в гневе? Что за чушь!
– Ты свободен, – устало проговорил он.
Ратник отсалютовал и поспешно удалился.
Джил сел и еще раз припомнил все, что произошло после того, как старик передал его матери то послание. Он был таким дряхлым и слабым, что один его вид мог тронуть любое сердце. Он даже не осмелился просить, чтобы королева приняла его, просто передал письмо. По словам старика, он был родом из тех же мест, что она, и знал ее отца. В записке нет ничего такого, что может повредить королеве, сказал он, просто кое-какие новости. Просто письмо отца к дочери. Джил не почувствовал угрозы. В конце концов, это просто несколько слов на листке пергамента. Но куда его мать могла отправиться? И что было в той записке?
Он уже догадался, что Элиссе придется покидать дворец тайком. Она знает, что ее сын не обрадуется, узнав, что она покинула среди ночи дворец, где находится под его защитой. Но как ей это удалось? Конечно, она прошла через кухню! Чтобы понять это, не нужно долго ломать голову. Ее величество хорошо изучила дворец, и для нее не секрет, что в том крыле есть множество выходов.
Через миг Джил уже мчался вниз по лестнице, прыгая через три ступеньки и чувствуя спиной удивленные взгляды стражников. Он просто не мог допустить, чтобы после всего, что случилось в прошлый Восьмерик, его мать подвергала себя опасности. В конце концов, он помощник прайм-офицера, и его долг – защищать королеву Таллинора.
Повариха помешала кочергой тлеющие угольки – в последний раз за этот вечер. Теперь до рассвета за очагом будет следить кто-нибудь из судомоек… или какой-нибудь маленький негодник, один из тех, кто помогает на кухне. Как же она утомилась… Завтра во дворец возвращается Его величество, и надо приготовить его любимые блюда. Она всегда так делает перед его приездом… Но сегодня она совсем выбилась из сил. Наверно, это потому, что недавно был пир в честь Дня Наречения королевы… когда случилось это несчастье.
Повариха покачала головой, ткнула кочергой в головешку, и ее охватило яркое пламя. Кому могло прийти в голову, что перепелиные яйца были несвежие, а она не заметила и подала их к столу! Возмутительная ложь, которая даже не стоит того, чтобы ее оспаривать… Толстуха пригнулась и принялась со всей силы раздувать пламя. Яйца были самые свежие – как всегда. На самом деле Ее величество неспроста лишилась чувств, но об этом все молчат. Ну и пусть. Ее совесть чиста.
Слава Свету, Ее величество теперь жива и здорова, и ее любимый певец тоже. Вот что главное… Повариха со стоном распрямилась, потерла поясницу и вдруг услышала чьи-то шаги и шепот. Она обернулась. Легки на помине! На пороге кухни стояла Элисса, одетая для прогулки, а рядом с ней Саллементро.
Повариха улыбнулась.
– Ну, здравствуйте, моя королева. Что привело вас к нам на ночь глядя?
Элисса прижала палец к губам.
– Тише, дорогая, – она говорила почти шепотом. – Я хочу немного прогуляться, только чтобы никто не знал. Этот несносный лекарь не дает мне выйти из покоев – если бы ты знала, как мне это надоело! Я уже прекрасно себя чувствую и хочу немного подышать свежим воздухом. Ты мне поможешь?
– Помочь вам, Ваше величество? Как?
Элисса взяла повариху под руку и заговорщически подмигнула.
– Мне составит компанию Саллементро.
Музыкант скорчил гримасу, всем своим видом показывая, что смирился с неизбежным.
– Я проберусь через ледник, – продолжала Элисса. – Если кто-нибудь будет спрашивать, видела ли ты меня… пожалуйста, умоляю тебя, скажи, что не видела!
– Но почему, девочка моя?
– Потому что мне надоело, что со мной носятся, как с немощной калекой. Я просто лишилась чувств. И яйца тут совершенно не при чем. А помощник прайм-офицера взял меня под стражу, ты представляешь? И я решила напомнить всем, что я королева. Почему меня подвергают подобному унижению? Правительница Таллинора вправе дышать свежим воздухом, когда пожелает, даже среди ночи.
Огромные серо-зеленые глаза смотрели на повариху с мольбой. Разве можно было перед таким устоять? По правде говоря, толстуха была счастлива. Раз королева весела и проявляет свой нрав, значит, она в добром здравии. О да, Ее величеству хватает и упрямства, и своеволия – просто она нечасто это показывает.
– Конечно, моя дорогая. Я никого не видела. Я раздувала пламя в очаге и думала только о том, как бы побыстрее уйти с кухни. Если вы и проходили мимо, то я вас не заметила.
– Спасибо тебе, – Элисса чмокнула подругу в пухлую щеку. – Если бы ты знала, как мне помогла!
– Тогда убегайте, пока я вас не увидела.
Повариха отвернулась и в последний раз помешала угли. Огонь под огромным чаном, в котором побулькивала овощная похлебка, весело разгорелся. Можно не сомневаться, до утра он не погаснет. Повариха не знала, пойдет ли Элисса через ледник, но… почему бы и нет?
Прибежала судомойка, повариха объяснила ей, что следует сделать до рассвета, потом сняла передник, повесила его на крючок и потянулась. Вот уже сорок лет она вешает свой передник на этот крючок. Она зажмурилась, широко и сладко зевнула… а когда открыла, в дверях дворцовой кухни стоял помощник прайм-офицера.
– Свет всесияющий, сударь! Как вы меня напугали! – повариха прижала руку к своей необъятной груди.
– Простите, почтенная. Кажется, вам давно было пора зевнуть, и я не осмелился вам помешать, – он подмигнул, подошел к толстухе и крепко обнял ее.
Повариха обожала мальчика – с тех самых пор, когда его нашли привязанным к воротам дворца. Это была любовь с первого взгляда.
– Что готовим?
– Как всегда, овощную похлебку. Скушай тарелочку, Джил.
– Непременно, только чуть попозже. Ах, какой аромат…
Он запустил деревянную ложку в котел, попробовал и зажмурился.
– М-м-м… восхитительно. Кстати… Вы, случайно, не видели нынче вечером мою маму? Совсем недавно?
Джил спросил об этом как бы невзначай, но повариха была начеку. Как бы она ни любила сына, мать была ее любимицей.
– Ее величество? Нет, конечно. Я как раз собиралась идти спать, Джил…
– О, конечно. Не смею вас задерживать. Просто мне нужно срочно поговорить с мамой. Яобегал весь дворец и нигде не могу ее найти.
– Не горюй, Джил. Твоя мама всегда любила побыть одна. Наверно, сидит в каком-то укромном уголке, читает или пишет.
– Гм-м… – Джил пристально посмотрел на повариху. – Наверно, так оно и есть. Доброй ночи.
Повариха покосилась на судомойку. Слава Свету, ее не было, когда Элисса заглянула на кухне. Ни у кого из прислуги нет такого длинного язычка, как у Нелли. И, как все девушки во дворце, она безнадежно влюблена в красавца Джила. Душу продаст за его поцелуй.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
