После достижения в 1229 году договоренности события начали развиваться очень быстро. Мусульманский хронист описал, как «после заключения перемирия султан обнародовал весть о том, что мусульмане должны покинуть Иерусалим и передать его франкам. Мусульмане уходили с криками и плачем». Фридрих вошел в Иерусалим 17 марта 1229 года, посетил Купол Скалы и мечеть Аль-Акса в сопровождении мусульманского гида. В церкви Гроба Господня он гордо возложил собственными руками императорскую корону себе на голову в этаком церемониальном подтверждении собственного непревзойденного величия. Чтобы предать гласности и прославить свои достижения, в тот же день император написал из Иерусалима письмо английскому королю Генриху III. В этом послании император уподобил себя ветхозаветному царю Давиду и заявил, что Бог возвысил его среди князей земных. После этого короткого визита император вернулся в Акру.[360]
Если Фридрих ожидал, что его успех будет встречен ликованием, он ошибся. В своем письме патриарх Герольд назвал поведение императора «постыдным», утверждая, что его действия были произведены «в ущерб делу Иисуса Христа». Частично его гнев был вызван тем, что одностороннее соглашение Фридриха с Айюбидами было сформулировано «после долгих и таинственных совещаний и без участия местных франков». Вместе с тамплиерами и госпитальерами Герольд пожаловался на отсутствие контроля над значительным числом замков, чтобы защищать Святой город (многие из них раньше принадлежали военным орденам), и указал, что император не сделал ничего, чтобы обеспечить строительство фортификационных сооружений в Иерусалиме. За всеми этими нападками стоял нарастающий страх, что Фридрих пожелает установить свою власть над латинским королевством.
Возможно, император и желал навязать свою волю, но в это время до него дошли тревожные слухи с Запада. В его отсутствие папа Григорий IX организовал стремительное вторжение в Южную Италию, имея целью захватить Сицилию и таким образом положить конец окружению Гогенштауфенами Рима. Даже с учетом факта отлучения Фридриха это было циничное и совершенно явно своекорыстное предприятие, которое позднее вызвало осуждение в Европе. Хуже того, папа старался ускорить набор рекрутов для участия в этой кампании, обещав им духовное вознаграждение как крестоносцам. Среди тех, кто возглавил дело Григория, было два противника во время Пятого крестового похода — кардинал Пелагий и Жан де Бриенн, но только теперь они помирились.
Учитывая угрозу западной империи, Фридрих быстро достиг компромиссного решения относительно латинского Иерусалимского королевства, согласившись назначить двух местных баронов для управления Палестиной в его отсутствие. Это было временное средство, однако оно позволило императору быстро отбыть в Италию. Но даже при этом своеволие Фридриха вызвало недовольство среди левантийских франков. Понимая, что обстановка накалилась, император попытался ускользнуть из Акры на рассвете 1 мая 1229 года с минимальными церемониями. Но, согласно записям одного из латинских хронистов, напоследок ему пришлось пережить несколько неприятных минут, когда «группа мясников и просто старых людей» заметила его, когда он направлялся в порт. Разъяренная толпа «побежала за ним и забросала рубцом и кусками мяса». Император династии Гогенштауфенов вернул христианам Святой город, но покинул Ближний Восток «ненавидимый, проклинаемый и поносимый».[361]
НОВЫЙ ГОРИЗОНТ
Фридрих II вернулся в Южную Италию как раз вовремя, чтобы отбросить силы, наступающие от имени папы Григория IX. Несмотря на атмосферу гнева и злой воли, обе стороны понимали, что примирение в их интересах, по крайней мере в тот момент. В 1230 году отлучение Фридриха было снято, Григорий признал законность договора с аль-Камилем, и «дружественные отношения» были восстановлены. Тем временем в Палестине франки постепенно начали возвращаться в Иерусалим. Несмотря на свое прежнее недовольство, и патриарх Герольд, и тамплиеры и госпитальеры восстановили свое присутствие в городе, и началась медленная работа по строительству его фортификационных сооружений. Айюбиды все еще были заняты продолжающейся междоусобной борьбой, поэтому условия договора 1229 года соблюдались, и латинянам по большому счету ничто не угрожало.
Но вскоре христиане втянулись в собственные склоки. Желая как можно быстрее вернуться на Запад, Фридрих был вынужден пойти на компромисс и не рискнул претворять в жизнь свою идею прямой гегемонии Гогенштауфенов на Святой земле. Но когда обстановка в Италии стабилизировалась, он в 1231 году направил Риккардо Филанджери утвердить имперские права на Кипре и в Палестине. Грубый диктатор Филанджери был в высшей степени непопулярен у большинства местной франкской знати и вступил в противоборство с Жаном Ибелином, который теперь возглавил борьбу против Гогенштауфенов. Это сопротивление имперской власти велось до конца десятилетия и дальше и даже привело к тому, что население Акры объявило свой город независимой коммуной, отделенной от Иерусалимского королевства. Внимание латинян было отвлечено этими дрязгами, и потому они даже не делали попыток укрепить свои недавние территориальные приобретения или воспользоваться слабостью Айюбидов.
Чтобы еще более усложнить ситуацию, едва сдерживаемая враждебность между Фридрихом II и Григорием IX в 1239 году вспыхнула вновь. Императора снова отлучили от церкви, и на этот раз папа призвал к полномасштабному Крестовому походу против Гогенштауфена, теперь объявленного врагом христианства и союзником ислама. Еще один Крестовый поход против императора был объявлен в 1244 году, что привело к открытым военным действиям, продолжавшимся до смерти Фридриха в 1250 году. Одержимый желанием поддержать и увеличить силу церкви, папа ухватился за идею направить оружие священной войны против своих политических противников. Похожие призывы к оружию звучали и в будущие десятилетия — даже века. Они вызывали протесты, даже периодическое осуждение, но тем не менее многие новобранцы охотно принимали крест, довольные тем, что можно сражаться на латинской земле против своих собратьев по вере и все равно получить индульгенцию. Современники часто критиковали папство за подмену идеала священной войны. Безусловно, правда то, что перенаправление Римом крестоносцев — в рамках Западной Европы или на другие театры военных действий в Иберию, на Балтику и латинскую Романию — привело к изоляции и ослаблению франкского Утремера.
Крестовый поход баронов
Все это вовсе не значило, что папство оставило без внимания латинский Восток. Просто Левант стал одним из многих театров военных действий, и временами светские лидеры отдавали предпочтение интересам уцелевших государств крестоносцев. Так случилось в 1239–1241 годах с двумя относительно небольшими экспедициями (иногда их называют Крестовым походом баронов), которые возглавляли Тибо IV Шампанский, член знаменитой династии крестоносцев, и брат Генриха III Английского Ричард Корнуоллский. Их кампания достигла некоторого успеха, частично потому, что они взяли на вооружение тактику силовой дипломатии Фридриха II, но главным образом в результате еще одного витка ослабления Айюбидов, вызванного смертью аль-Камиля в 1238 году. Пока члены семьи покойного султана соперничали за контроль над Египтом и Сирией, Тибо и Ричард смогли сыграть на этом, захватить Галилею и укрепить южный прибрежный аванпост Аскалон.
Вслед за этим успехом франкская знать Иерусалимского королевства наконец сбросила иго господства Гогенштауфенов и в 1243 году отказалась признать сына и наследника Фридриха Конрада. Связанный событиями в Европе император ничего не мог ответить — только назначил нового представителя в Триполи. С этого момента и далее иерусалимская корона перешла к линии латинских королей Кипра, хотя на деле осталась в руках аристократии.[362]
К 1244 году судьба франкской Палестины складывалась удачно. Были снова заняты обширные территории, и Иерусалим, хотя еще очень малонаселенный, находился в руках христиан. Создавалось впечатление, что королевство снова возвращается к положению, которое занимало до 1187 года. Однако на деле признаки оживления были иллюзорными и эфемерными. На самом деле латиняне находились в отчаянной ситуации. Они восстановили против себя империю Гогенштауфенов, и теперь их военный потенциал полностью зависел от военных орденов и помощи Запада в форме Крестовых походов, которая имела тенденцию к уменьшению. Кроме того, улучшение положения франков было прямым результатом слабости Айюбидов. Если мусульманская династия вновь обретет силы или, хуже того, сменится другой, последствия для Утремера будут катастрофическими.
