Источником вдохновения Андрея Упита всегда была любовь к своему народу, своей земле. Действие многих романов происходит в родных местах писателя, описанных очень точно и глубоко поэтично. Воспоминаниями детства окрашен и роман «Земля зеленая». Руководствуясь описаниями Упита, и сейчас можно безошибочно найти места, где жили его герои, пройти путями и тропами, которыми они проходили и проезжали. Описания природы родной земли придают романам писателя особую, неповторимую прелесть. Нигде не становясь самоцелью, они образуют ту неотторжимую часть художественной ткани его произведений, без которой не понять ни развития характеров, ни сущности событий.
А. Фадеев, размышляя о романах А. Упита, сказал: «Я люблю монументальную форму старого реалистического романа с его обилием социальных типов, подробными, точными описаниями быта и всего материального мира, среди которого протекает жизнь людей, где все выражено языком свободным и в то же время таким же материальным и весомым, где все прочно и устойчиво по фактуре, но тем пронзительнее и глубже, и долговечнее воздействие на душу читателя авторской большой гуманистической мысли»[19].
Творчество А. Упита уже давно вышло за пределы Латвии. Его произведения переведены на многие языки народов СССР и зарубежных стран. Языком высокого искусства они рассказывают об истории, жизни и борьбе маленького прибалтийского народа, вносят свой неповторимый вклад в развитие всей прогрессивной реалистической литературы XX века.
Вера Вавере
АНДРЕЙ УПИТ И ЕГО РОМАН «НА ГРАНИ ВЕКОВ»
-
Роман Андрея Упита «На грани веков» занимает особое место в творчестве самого автора и в развитии латышской литературы. Он во многом помогает понять сложный процесс формирования метода социалистического реализма.
«На грани веков» — лучший реалистический исторический роман во всей латышской досоветской литературе. Буржуазные писатели могли дать скрупулезное натуралистическое изображение этнографических обычаев без глубокого понимания исторической взаимосвязи или же, главным образом, надуманные и романтизированные в интересах буржуазии картины прошлого с идеализированным героем в центре. Единственным серьезным произведением в жанре латышского исторического романа до книги Андрея Упита был большой роман А. Деглава «Рига» (1911 и 1920). Но и в нем не хватает глубокого показа классовых взаимоотношений и их общественно-экономических основ.
Роман «На грани веков» в исторически правдивых, художественно ярких индивидуальных образах и многоликих массовых картинах отображает жизнь и борьбу латышского народа в период присоединения Латвии к России. Действие романа начинается в конце XVII века и охватывает период Северной войны (1700–1721), окончившейся изгнанием шведов из Прибалтики и победой русских войск. Роман завершается наступлением новой эры в жизни латышского народа — он соединяет свои судьбы с судьбами русского народа.
Понимание сложных исторических событий опирается здесь на марксистское мировоззрение. Дать точную оценку большого исторического поворота в жизни народа писателю помогли давние симпатии к русскому народу и его демократической культуре.
Еще в условиях буржуазного общества «На грани веков» яснее любого другого произведения намечает переход крупнейшего латышского критического реалиста на новые позиции социалистического реализма.
В романе наиболее четко и непосредственно показана плодотворная взаимосвязь крупнейшего латышского реалиста с русским реализмом, особенно с русской советской литературой. Это последнее наиболее монументальное произведение А. Упита в досоветский период. Художественное мастерство писателя достигло в романе высшей ступени. По художественному методу, мастерству изображения, размаху и законченности, а также по сочности и звучности языка «На грани веков» — самое выдающееся творческое достижение писателя латышского пролетариата в досоветской эпической литературе.
1
Долгий и сложный творческий путь прошел Андрей Упит, прежде чем приступить к созданию романа «На грани веков». В этом произведении воплощены принципы упитовского реализма досоветского периода: глубокий и всесторонний, проникнутый марксистским пониманием истории взгляд на жизнь народа, сознательная борьба за новое, социалистическое общество, резкое отрицание буржуазной идеологии, творческие связи с мировой, особенно русской, литературой, детализированное, исторически конкретное, правдивое и пластическое изображение действительности, многогранная и национально-колоритная галерея характеров, богатый, красочный язык.
В трудные годы ульманисовской фашистской диктатуры А. Упит обратился к историческому роману не для того, чтобы укрыться в прошлом от настоящего. Он изображал прошлое народа лишь для того, чтобы с помощью исторического материала разрешить злободневные проблемы современности. С такой целью, как мы увидим, писал он и «На грани веков».
Мысль создать исторический роман возникла у писателя еще в начале тридцатых годов. Идейный пафос вначале был тот же, что в исторических трагедиях «Мирабо» и «Жанна д'Арк». С помощью художественно обработанного исторического материала автор стремился опровергнуть идеалистически-романтическое убеждение, что не народные массы, а выдающиеся личности направляют развитие общества. Создавая трагедии, Упит прежде всего восставал против восторженного отношения философа-идеалиста английской буржуазии Карлейля к «гениальным вершителям народных судеб в ходе истории». Упит полемизирует в своем большом историческом полотне с идеалистически воспринятой ролью личности в исторических произведениях выдающихся западных романистов Вальтера Скотта и Виктора Гюго.
«Решение написать исторический роман, — замечает Упит, — возникло у меня в те годы, когда, работая над историей мировой литературы, мне пришлось наряду с другими подробно ознакомиться с сочинениями Вальтера Скотта и Виктора Гюго в этом, жанре. Все время меня прямо-таки выводил из себя романтически наивный подход к историческим темам, где отдельный, безусловно сильный индивидуум был выделен не только главным двигателем и руководителем крупных событий, но и их причиной»[20].
В годы ульманисовской диктатуры Упит ознакомился с первыми книгами исторического романа Алексея Толстого «Петр Первый». Идейно-эстетические принципы выдающегося мастера исторического эпоса совпали с исканиями и выводами Упита. Скоро он мастерски перевел на латышский язык это яркое, сложное, исторически правдивое повествование о великом преобразователе России. Переводчик был вынужден скрываться под псевдонимом Ольгерта Курмиса. В газетных аннотациях не указывалось даже это вымышленное имя.
Роман Толстого завоевал у латышского читателя невиданный успех. Первое издание было быстро распродано. Появилось второе. «Таким образом, в самые мрачные дни фашистской реакции латышские читатели получили возможность ознакомиться с одним из ярчайших произведений советской литературы», — отмечает Упит.
Роман А. Толстого во многом помог рассеять мглу национального шовинизма, напомнил о необходимости единства Латвии и России.
Влияние «Петра Первого» сказалось также на творчестве самого А. Упита. Автор романа «На грани веков» пишет:
«Одно из самых чудесных мест в произведении Толстого — встреча Петра Первого и главаря заговорщиков ливонских помещиков Иоганна Паткуля в Москве. Оно побудило меня ближе познакомиться с документами, отображающими эту эпоху в истории Ливонии, особенно в Видземе. Из этих исканий возник роман «Первая ночь»…»
«Первая ночь» появилась через год после перевода «Петра Первого» — в 1937 году. Книга вышла как отдельный законченный роман. Когда А. Упит под влиянием романа А. Толстого изучал исторические материалы, его внимание привлекли главным образом судьбы крепостных в конце XVII века: взаимоотношения латышских крестьян и немецких баронов, классовые противоречия.
Как известно, в конце XVII века, с которого Упит начинает свое повествование, Латвия стала объектом борьбы между различными захватчиками. Ее территория была разделена и находилась во владении иноземных государств. Курземе (Курляндия) была превращена в зависимое от польского короля герцогство, управляемое прибалтийскими немецкими помещиками. Латгалия превратилась в польскую колонию. Видземе (Лифляндия) и Рига, где происходят события романа, находились под властью шведов.
Видземе оставалась под игом Швеции почти сто лет, с 1629 по 1710 год. Чтобы обеспечить себе абсолютную власть, шведский король Карл XI начал борьбу с дворянством и провел несколько реформ. В начале восьмидесятых годов XVII века была проведена редукция (отчуждение) имений. У большинства немецких баронов и пасторов отняли имения и сделали их казенными. Но арендаторами имений в большинстве случаев оставили тех же баронов. В казенных имениях измерили и переоценили крестьянские земли, ввели так называемые «ваккенбухи» — списки, определявшие крестьянские повинности и налоги. Это не позволяло больше помещикам самовольно распоряжаться крестьянами. В казенных имениях положение крестьян несколько улучшилось.
