— Так идея, что крутилась в салонах Питера, о том, что вы якобы мечтаете «освободить родную Патагонщину» — не такая уж и сказка? И те корабли, что отделились от нашего каравана возле Тенерифе и отправились в Парагвай были частью глобальной стратегии? — решил уточнить Едрихин.
— В целом да. — подтвердил полковник. — Тогда расчёт был прост: Удастся или не удастся авантюра на бурской земле, но резко укрепить экономику Парагвая и вообще страну, весьма стоило. Чтобы не сожрали его раньше времени. А при нашей помощи его сожрать станет вообще невозможно. Даже наоборот — Парагвай вполне может объединить всю Латинскую Америку в единое государство. С единой экономикой и, что главное, идеологией.
— Так вы… предлагаете нам… отправиться дальше — в Парагвай?!! — несказанно удивился Ганецкий, догадавшись какой смысл вкладывал полковник в слова «мы вчетвером можем…!».
— Да. А что? Вам ныне здесь, извините за прямоту, делать больше нечего. Справедливость на земле Южно-Африканской республики мы, с божьей помощью, отстояли. — как само собой разумеющееся продолжил Румата. — А у вас под началом на настоящий момент около трёхсот добровольцев из разных стран. Так почему бы вам всем не предложить продолжить заниматься тем, что выходит у вас лучше всего — воевать во имя Справедливости?
— И вы…
— Ясное дело, что без меня там ничего не будет делаться!
— Под вашим командованием хоть к чёрту на рога! — взбодрился Ганецкий. А…
Ганецкий обернулся в сторону Котовского и бросил на него красноречивый взгляд.
— Ясное дело! — почти возмутился тот. — Всем составом в Парагвай! Все наши спецчасти!
— Э-э… О-о! — потерялся на несколько секунд Ганецкий.
Но что было заметно со стороны, его вид кардинально преобразился.
Ранее, с окончанием боевых действий, он довольно быстро превратился в скучающего обывателя, картёжника и повесу. И чем дальше, тем больше прикладывался к алкоголю. Собственно, для таких людей как Ганецкий, отсутствие дела, в которое они могли бы вложить всю душу, — а для Ганецкого это была война, — действовало разлагающе.
Теперь же, перед ними за столом сидел прежний лихой рубака и командир.
«Ага! Теперь понятно, зачем Ганецкий здесь — смекнул Едрихин. — Сударь давно имел славу волокиты и картёжника. Словом, несерьёзного человека. Только участие в южно-африканской авантюре подняло его в глазах окружающих, превратив в героя. Впрочем, как с сожалением предсказывали все, кто его знал — не надолго. Ведь карты это дикая страсть. Как и женщины. А тут — предложение, от которого сей авантюрист не сможет отказаться!»
Ловко! УмнО!
Там, на землях Южной Америки, у него есть все шансы героически сложить голову. Стать героем, с немеркнущей славой. Это вам не перспектива сдохнуть где-то под забором, в нищете от карточных долгов. Да даже если не убьётся на тех войнах, всё равно слава его прибудет в веках. Выходит, полковник Эсторский вот так, людей из праха вытаскивает! «Был никто, а стал всё!» как он ёрничая часто говорит. Делает их не «просто так», а Человеком с большой буквы. Деяние равное святым древности.
Также становится окончательно ясно зачем Котовский вместе с нами. Оказывается, они ранее уже договорились и ныне оставалось уболтать Ганецкого. В сущности бОльшая часть лекции Руматы Эсторского была предназначена для Ганецкого ибо ранее он говорил это же мне.
Стоп! Так мне вскорости предстоит вояж, на другой континент, в джунгли Амазонии?! О!
Последним после славного застолья уходил Едрихин.
— И да, Алексей Ефимович! — окликнул его Румата когда уже прощались. — Про Парагвай помалкивайте. До тех пор, пока там не разгорится вовсю.
— Но… — попытался возразить поручик, но полковник его на лету поправил.
— Этим… — он небрежно кивнул куда-то вверх, — естественно доложите. Пускай ломают голову. Им полезно. Основной упор, я думаю, стоит сделать на то, что главная драка разгорится между Германией и САСШ. Ну и всё остальное этому сопутствующее, что мы обсуждали… Не думаю, что Парагвай будет кому-то интересен на фоне этой драки. Да и вообще все события в Южной Америке. Но всё равно… «Лучше перебдеть…».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Поручик согласно кивнул.
* * *
На пирсе воняло тухлой рыбой и водорослями. Запашок был ядрёный, от чего бойцы, заходящие по трапам на корабли, морщились. Не всем нравилось такое амбре.
Отправление славного воинства происходило из порта Кейптаун. Как ни странно, но добровольцами в Парагвай вызвались практически все, кто ранее воевал под началом Ганецкого. В соединении же Котовского об этом и речи не шло — надо, значит надо. Замотивированы и заагитированы были все под завязку. Для революционеров, которые мечтали устроить мировую революцию, было совершенно не важно с какой страны начинать. Важно именно что начать. И если Россия будет чуть погодя — не страшно. И там тоже порядок будет наведён. Со временем. Революционный. А пока — учимся!
Но несмотря на разные идеи, которыми были нагружены два войска, моральный и боевой дух у всех был запредельно высокий. Ведь победили! И не кого-то, а «Владычицу Морей»! По умолчанию, сильнейшую державу мира.
Так что до поры до времени, Парагвайскую авантюру большинство воспринимало как прогулку после серьёзного предприятия.
То, что суда идут в Парагвай, зеваки, собравшиеся изрядной толпой на едва-едва прибранные после битвы пирсы, даже не подозревали. Они были уверены, что эти суровые мужики, одетые в хоть и чистенькие, но изрядно выгоревшие на местном солнце мундиры, отправляются домой.
Среди провожающих была и парочка братьев Эсторских. Но так как были одеты как все местные, они пребывали до поры до времени не узнанные публикой.
После месяца суровой тренировки, которой все отряды, подверг Румата, Котовский чувствовал себя усталым. Но, как он надеялся, что и он, и его бойцы успеют отдохнуть по пути за океан.
— Привыкай Григорий! — хлопнув Котовского по плечу, инструктировал того Румата. — И к тому, что тебе будут кланяться всякие мэры, политики и даже президенты. Ты только не возгордись ненароком.
— Буду стараться, товарищ полковник!
— Надо не стараться! Надо не возгоржаться! — поправил его Румата, на что Котовский поджал губы и всем своим видом постарался показать, что исполнит.
— А Натин куда вообще делась? — спросил Васса оглядываясь по сторонам. — Без неё как-то… будто чего-то серьёзного не хватает.
— Уже в пути. Отбыла ночью. — хмыкнув ответил Румата. Но для ясности чисто для Вассы добавил загадочное: — Выполнять свои четыре пункта.
Васса с пониманием кивнул и отвернулся наблюдая как на корабли грузятся соединения Ганецкого и Котовского. Пара кораблей, нагруженных военным снаряжением и боеприпасами отправилась в путь к далёким берегам Южной Америки днём раньше.
Чуть понизив голос, насколько было возможно в окружающем шуме, Румата продолжил инструктировать Котовского.
— Нам тут приспичило кой-куда смотаться. Дело важное и спешное. Но ты не переживай. Начало всё равно будет под нашим командованием. А дальше — сами разберётесь. Опыту у вас уже достаточно.
— А вы как? — обескураженно спросил Котовский.
— Мы как только сделаем в Парагвае пару важнейших операций, уходим и занимаемся делами в России. Плотно. Периодически будем вас навещать. Ну… ты понял как и на чём.
Котовский хекнул, припоминая самолёт принцессы Натин (Юсейхиме) Аттала.
— Но шо мне хлопцам сказать? — задал он самый горячий, по его мнению, вопрос.
— Хлопцам скажи, что идём мы в Парагвай на своём, что и коню ясно, и чтобы в Парагвае ушами не хлопали и набирались нужного опыта. А для этого ещё в дороге, организуй им тренировки. По перечню. Также пусть готовятся вести агитацию и пропаганду среди бойцов Ганецкого. Как учили. Среди тех, кого стоило бы. Чем больше у вас будет сторонников — тем лучше. Впрочем, сама обстановка там, в Парагвае будет способствовать. Всё-таки Теология Освобождения мощная штука. Многим мозги прочистит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
