— Возможно, мы кое-что нашли, мистер Керлон,— сказал Баярд, и на этот раз голос его звучал уже не столь спокойно.— Выйдем посмотрим?
Баярд повозился со своими приборами, и тихое гудение, о котором я уже успел забыть, смолкло, а изображение на экране исчезло, словно кто-то выключил проектор. Он щелкнул еще одним переключателем, и тусклые стены залил резкий белый свет, отбрасывая черные тени по углам. Панель отошла назад, и я вышел наружу следом за ним. Под ногами стлался мягкий ковер из пыли, и в воздухе чувствовался запах древности, похожий на аромат заплесневелых книг из забытой библиотеки.
— Старая кладовая,— приглушенно сказал Баярд, словно стоя возле потревоженной могилы.— Замурованная много столетий назад.
— Неплохо было бы тут подмести,— заметил я.
— Ткань, дерево и кожа сгнили, если не считать достаточно крупных предметов. А большая часть металла превратилась в ржавчину.
Я пошевелил ногой ржавую груду на полу, и от нее отвалился кусок размером с блюдце. Баярд опустился на одно колено и приподнял искривленный кусок металла.
— Это женуйер,— сказал он.— Наколенник, часть кольчужных доспехов.
В руке он держал прибор, похожий на счетчик Гейгера, с наконечником на кабеле, которым он водил по помещению.
— Здесь действуют невероятные силы,— сказал он.— Датчик напряжения Сети почти зашкаливает.
— И что это значит?
— Ткань реальности натянута до предела, словно в континууме имеет место нарушение непрерывности, разрыв в энтропической последовательности. Подобные силы просто не могут существовать, мистер Керлон, по крайней мере достаточно долгое время, и их необходимо нейтрализовать.
Он что-то переключил на своем приборе и, повернувшись, направил его на меня.
— Похоже, вы являетесь фокусом сильно поляризованного потока энергии,— сказал он. Подойдя ближе, он направил прибор мне в лицо, провел им вдоль груди и остановился возле моего левого бедра.— У вас там нож. Можно взглянуть?
Я достал нож и протянул ему. Ничего особенного: широкое толстое лезвие около фута длиной, довольно грубо заточенное, с нешироким упором и длинной, обмотанной кожей рукояткой. Не самый лучший нож в мире для чистки рыбы, но я пользовался им уже давно. Баярд направил на него прибор и недоверчиво посмотрел на меня.
— Откуда он у вас, мистер Керлон?
— Нашел.
— Где?
— В сундуке в подвале, много лет назад.
— В чьем сундуке? В чьем подвале? Подумайте как следует, мистер Керлон. Это может быть очень важно.
— В подвале моего деда, на следующий день после его смерти. Сундук хранился в нашей семье в течение долгого времени и якобы принадлежал одному из наших предков-моряков в начале девятнадцатого века. Я копался в нем и нашел нож, который оставил себе. Не знаю почему. Сам по себе он не представляет ничего особенного, но хорошо ложится мне в руку.
Баярд пристально взглянул на лезвие.
— Там есть буквы,— сказал он.— Похоже на старофранцузский: «Dieu et mon droit»[30].
— Мы ведь проделали столь долгий путь не затем, чтобы изучать мой нож, — заметил я.
— Почему вы продолжаете называть его ножом? — спросил Баярд.— Мы оба знаем, что это не так,— Он взялся за рукоятку клинка и взвесил его в руке.—Для ножа он слишком массивен и чересчур неуклюж.
— И что же это?
— Это сломанный меч, мистер Керлон. Разве вы не знали? — Он подал мне клинок рукояткой вперед и посмотрел на свой прибор.— Стоило вам взять его в руку, и показания снова зашкаливает,— произнес он голосом, натянутым, словно буксирный трос.
Я ощутил легкое покалывание, исходящее от рукоятки. Казалось, будто чьи-то невидимые пальцы тянут за нее, увлекая за собой. Баярд наблюдал за моим лицом. Я почувствовал, как вдоль левой брови стекает струйка пота. Зашевелились волосы на затылке, о существовании которых я даже не подозревал. Я сделал шаг, и тяга стала сильнее. По куску ржавого железа на скамье пробежала яркая голубая искра, словно разряд статического электричества. Еще шаг, и острие ножа окуталось легким голубоватым сиянием. Краем глаза я заметил, что все окружающие предметы слабо светятся в полумраке. Со скамьи взлетело облачко пыли, что-то на ней пошевелилось, повернулось на несколько дюймов, затем замерло. Я шагнул в сторону, и оно снова повернулось, следуя за мной.
Баярд смахнул пальцем пыль и поднял изъеденный ржавчиной кусок стали размером примерно три на шесть дюймов, с фасками вдоль обоих краев, с канавкой посередине.
— Просто кусок старого железа,— сказал я.— Почему он движется?
— Если я не ошибаюсь, мистер Керлон,— ответил Баярд,— это обломок вашего меча.
3— Я не верю в магию, полковник,— сказал я.
— Это не магия, мистер Керлон,— ответил Баярд,— Между любыми предметами, между людьми и неодушевленными объектами существует едва уловимая взаимосвязь, которая играет некую роль в их жизни.
— Это всего лишь старая железка, Баярд. И ничего больше.
— Предметы являются неотъемлемой частью своего окружения,— бесстрастно продолжал Баярд.— Каждый квант вещества-энергии в этой вселенной существовал со времен начала всех начал. Атомы, из которых состоит этот клинок, возникли еще до того, как возникло солнце, они уже были здесь, в толще камня, когда в морях зародилась первая жизнь. Затем из камня добыли руду, выплавили металл, выковали меч. Но само по себе это вещество всегда являлось частью неизменного целого, представляющего собой материальную сторону реальности. Между частицами конкретной мировой линии существуют сложные внутренние взаимосвязи, на которые влияет то, как используется заключенная в них материя. Точно такая же взаимосвязь существует между вами и этим древним оружием.
Теперь Баярд улыбался — хищной ухмылкой старого серого волка, почуявшего кровь.
— Похоже, я начинаю понимать, что к чему: сперва вы, с вашей рыжей гривой и характерным телосложением, потом — это. Да, кажется, я начинаю догадываться, кто вы такой, мистер Керлон.
— И кто же я?
Баярд обвел рукой комнату и массивное сооружение над ней.
— Этот замок был построен в тысяча сто девяносто шестом году английским королем,— сказал он,— Его звали Ричард, известный также под прозвищем Львиное Сердце.
— Это вы про то, кем был он. А кто я?
— Вы его потомок, мистер Керлон. Последний из План-тагенетов.
Я громко рассмеялся.
— Полагаю, сейчас вы предложите мне подлинную, ручной работы реконструкцию фамильного герба, который можно поместить в рамку. Неплохое у вас чувство юмора, полковник. И даже если это правда, то с точки зрения статистики тридцать поколений спустя любая связь между ним и современным потомком пренебрежимо мала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
