— Воины! — крикнул он. Его присутствие взбодрило воинов. — За нашими спинами — сердце Славии. Висуа! Там наши жены и дети! Мы положим наши жизни, но не дадим наших жен и детей на растерзание артанской швали!
«Жены и дети» в устах известного мужеложца не показались никому смешными. Войска выразили свое согласие, подняв копья верх.
Артанская лавина приблизилась к Висуа и была встречена в лоб. В добавление к «женам и детям», задние ряды славов получили приказ стрелять по бегущим и отступающим. Яростное сопротивление славов остановило артанскую лавину. Артанцы разбили шатры и приготовились ко сну, чтобы на утро со свежими силами добивать славов. О том, что малочисленное войско нападет на их армию, они не беспокоились. Но деятельный, одержимый Кшиштоф с двумястами всадниками предпринял ночную вылазку. По обыкновению, он атаковал с фланга, молча. Славы ножом прошли сквозь артанский контингент, кидая факелы, стреляя зажженными стрелами, и сметая все на своем пути. Артанцы в страхе выбежали из горящих шатров. Отряд Кшиштофа скрылся также неожиданно, как появился, и вернулся к своим, потеряв пятнадцать человек. Оставшихся пересчитали и учли поименно, обнаружив с запозданием, что Кшиштофа среди них нет.
Наутро артанец с белым флагом прибыл в лагерь славов и сообщил, что Кшиштоф взят в плен. Ему тут же предложили любой выкуп и любое количество пленных в обмен на конунга, но посол только улыбнулся зловещей артанской улыбкой. Кшиштоф под конвоем, связанный, направлялся теперь в Кникич, а оттуда в Артанию. Артанцам не нужны переговоры. Артанцы не желают даже добровольной капитуляции Висуа. Они захватят город и будут диктовать условия. Правительство Славии более не существует. Славия находится под властью Улегвича.
Выслушав эту блистательную речь, славские полководцы послали курьеров в столицу, а затем, оставив младших воевод сдерживать натиск артанцев, устремились в Висуа сами — делить власть, а может просто прятаться, смотря по обстоятельствам.
Во дворце конунга собралось срочное совещание. Дрожащую, плачущую Забаву привели под руки слуги. Толстая Услада тоже присутствовала. Был и Ярислиф, и два его незаконных шестнадцатилетних сына, один из которых был сыном Услады. Ярислиф был бледен.
Один из сыновей, с очень обиженным лицом и охотничьим арбалетом в руке, занял позицию в углу зала, в отдалении, сделав вид, что ему все это неинтересно, и вообще лучше бы он сейчас бегал бы по лесу, белок стрелял.
— Что же делать, что же делать, — причитала Забава, плача.
Пятеро воевод переглядывались.
— Надо сейчас же назначить нового главнокомандующего, — сказал один из них.
— Но как же… как же… — заныла Забава.
— Тише, — сказал вдруг Ярислиф. — Есть только один выход.
Все повернулись к нему. Он продолжал сидеть, бледный, мрачноватый, но спокойный.
— Новый главнокомандующий ничего не решит. Нам нужно удержать столицу, пока не подтянутся войска из провинций. Войско не сражается за главнокомандующего. Войску нужен конунг. Следует назначить нового конунга.
Последовало неловкое молчание.
Один из воевод сказал, — Да, это хорошая мысль. Новый конунг, которого уважают войска, мог бы спасти положение. И если присутствующие согласны, я принесу эту жертву ради страны и народа и стану им.
Все почему-то застеснялись, возможно из-за косноязычия воеводы.
— Я вовсе не вас имел в виду, — сказал Ярислиф.
— Кого вы имели в виду, значения не имеет, — парировал воевода. — Важно понять, кто сейчас главный. И сделать его конунгом. И вот я вас всех спрашиваю — кто лучше всех знает обстановку и за кем пойдут войска и народ?
— При чем тут народ? — Ярислиф улыбнулся. — А обстановку знают все. Обстановка такая — или мы сдерживаем Улегвича, пока поттягиваются войска, либо Улегвич превращает Висуа в груду костей, пепла, и раскаленных камней.
— Ах! — сказала Забава.
— Вот я и говорю — кто главный? — настаивал воевода.
Он повернулся к остальным воеводам. Они смотрели на него скептически. Свиньи!
— А Забава говорит — ах! — заметил Ярислиф.
— Но новый конунг все-таки нужен?
— Да. Это я, — сказал Ярислиф.
Теперь все смотрели на него.
— Ой, перестань… — начала было Забава.
Толстая Услада, сидевшая рядом с ней, прошептала ей на ухо, — Заткнись, старая блядь.
Забава вытаращила глаза и замолчала.
— Что вы плетете! — возмутился воевода.
— Я сказал — новый конунг это я, — повторил Ярислиф.
В голове воеводы молниеносно возник смелый план. На него смотрят скептически, над ним чуть ли не насмехаются. Нужно их ошарашить — смелым обвинением и кровью! И тогда они сами попросят его стать конунгом.
— Я все понял, — сказал он. — Ярислиф — предатель. Он продал Кшиштофа артанцам, чтобы захватить власть! — он вскочил на ноги и выхватил меч. — Я не допущу этого! Смерть предателю! — Воевода запрыгнул на стол и направил острие меча на Ярислифа. — Ниверийская гадина! — крикнул он. — Умри же!
В дальнем углу тренькнула арбалетная тетива. Стрела пронзила воеводе горло и он упал, не вскрикнув. Шок и кровь, да, случились, но помогли совсем не тому, кто на них рассчитывал. Ярислиф поднялся.
— Другого выхода действительно нет, — сказал он. — В том числе и у меня. Власть не есть забава, но есть ответственность. — Ему понравился собственный каламбур, но он не стал концентрировать на нем внимание аудитории. — Любой из находящихся в этой зале, будучи избраным на власть, потеряет ее через три дня.
— Это почему? — спросил один из оставшихся в живых воителей и с опаской посмотрел в дальний угол, где по его направлению медленно поднимался арбалет.
— Потому что тщеславие есть способ, но не цель, — ответил Ярислиф. — Кшиштоф сделал вас воеводами. Он мог бы сделать кого-то из вас преемником, но не сделал.
— Но ведь и вас не сделал! — возразил другой воевода, тоже поглядывая на дальний угол. — Вы ведь даже не слав! Вы не нашей крови! Несмотря на взятое вами имя, все знают, что вы нивериец!
— И тем не менее, — сказал Ярислиф, — я вот уже лет пятнадцать правлю Славией. И если вы даже этого не видите, то как же можно рассчитывать на то, что вы разгадаете замыслы врага?
Воеводы отвели глаза.
— Дайте мне меч, — сказал Ярислиф, покосившись на мертвого воеводу на столе. — Вот вы! Меч! — он протянул руку к одному из воевод. Тот вынул меч, взял его за клинок, и протянул Ярислифу.
— Глашатаев сюда, — сказал Ярислиф.
Второй незаконный сын быстро вышел. Воцарилось напряженное молчание. Через минуту несколько глашатаев вбежали в зал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
