— Нет, уже прошла.
— Что-то случилось?
Ой, глупая я! Что теперь делать? Прямой вопрос!
— Я вчера с Шурром поругалась.
— Серьезно поссорились? Может, мне с ним поговорить?
— Нет, не надо! Я сама. Он дурак бестолковый! У меня вчера голова болела, а он…
— Миу, не плачь, успокойся, — почувствовала на спине поглаживающую руку Линды. — Все мужики такие бестолковые. Если можешь, прости его и помирись. Хорошо?
— Уже простила, — и часто заморгала.
— Вот и хорошо.
— Стажерка еще спросить хочет. Когда в следующий раз можно под шлем сесть?
Хозяин вопросительно посмотрел на Стаса.
— Ближайший сеанс будет коротким, — кивнул своим мыслям Стас. — Полупрофессиональные термины из всех областей и управление бытовой техникой до транспорта включительно. Материал я надергаю из стандартных курсов, там социальной составляющей практически нет. Разве что, правила дорожного движения. Но это не помешает.
Следующий сеанс — первый семестр института по программе заочного обучения. Первые два курса практически одинаковы во всех вузах. Специализация начинается с третьего. Но там много социалки, которую надо срезать на фиг. А это требует времени.
— Марта, сможешь помочь Стасу? Скоро это будет очень важно.
— Как только разберусь с базовыми препаратами для прраттов, так сразу. Раньше не проси.
— Базовые — это какие?
— Обезболивающие препараты, наркоз и снотворные, бактирицидные и антибиотики. Самое-самое, без чего жить нельзя. Ну и кровезаменители. На сегодня имеем в плюсе только стимуляторы.
— А как с подготовкой к обучению?
— Веду пятерых. По три часа в день. Пятнадцать часов непрерывной работы шлема в сутки.
— Сможешь к этой группе подключить Татаку?
— Пятнадцать часов… Шеф, у тебя совесть есть?
— Помнишь, что Стас сказал? Мы — образцово-показательные. На нас две цивилизации смотрят.
— Нету у тебя совести!
— У меня есть чуйство долга! Итак, всем ясно, что делать? За работу, дорогие мои!
— … Слушай, Мылкий, я же говорила, мне до ночной тени — как до горизонта на море. Я с собой ручную птичку беру. Зовут Ворон. Как-нибудь покажу. Она обучена внимание отвлекать. Пока Ворон отвлекает, я дело делаю… Ну да, хитрая. Каждый выкручивается как может. У меня к тебе серьезный вопрос. В городе бродят слухи, что рыжим нельзя рубить хвосты. От кого это идет? Кто их распускает?
Линде надоело стоять, она села у стенки и переложила звонилку к другому уху. Я села рядом.
— Что-о-о? Серьезно?.. Нет, ловить шептунов и допрашивать не надо. Пусть делают свое дело… А они на два дома работать не могут?.. Ну да, один-два — куда ни шло, но пять — это много. Спасибо, Мылкий, золотой ты мой! Не обижай моего мальчонку. Конец связи!
Линда убрала звонилку и повернулась ко мне.
— Ты не поверишь, слухи распускают шептуны Службы закона и порядка. Это с их главой я после спектакля дралась. Надо шефу доложить.
И умчалась. А я пошла клянчить у Стаса планшетку и камеру для Ррады, чтоб она могла сканить книги без меня.
— Умница, — сказал мне Стас. — Я как раз новые планшетки заказал, со встроенным радиомодемом. Можешь выйти из нее на ретранслятор, а с него — куда угодно. Хоть на Землю.
Выдал две планшетки, для меня и Ррады, камеру, треногу и книжечку с рисунками, где понятно объясняется, как работать с планшеткой и камерой. И главное, все слова на нашем языке. А я поспешила в свою комнату, забралась с ногами на кровать и начала со старой планшетки на новую переписывать все файлы, которые там накопились.
Вылетели во Дворец с расчетом, чтоб попасть к перерыву. Тут как раз папа позвонил. Линда остановила байк в воздухе, поговорила с ним — и дальше полетела. Снизились за Дворцом, завели байки в отведенную комнату, и я повела Линду коротким маршрутом — это каким слуги ходят. Напыщенные господа никогда бы здесь не пошли. Но Линде время важнее.
Только поздоровались, папа повел Линду в свой кабинет. И мне велел идти следом. Я уже поняла, что он очень сердит. Дернула Линду за рукав, указала глазами на папину спину, виновато прижала уши и поджала хвост. Линда поняла.
В кабинете папа сел на подушку, широким жестом указал Линде подушки для гостей.
— Садись и рассказывай.
— Что рассказывать, Владыка?
— Откуда в моем городе полтора десятка трупов? Кто себе сквозь дома и каменные стены прямой путь прокладывает? Кто троим степным охотникам хвосты отрубил? Кто рабыню прямо из школы гвардии похитил? И чего мне завтра ждать?
Линда сделала вид, что считает на пальцах.
— Четырнадцать! Владыка, моих — четырнадцать, — сжала руку в кулак и оттопырила мизинец. — Или пятнадцать? Я совсем запуталась.
— Чего четырнадцать?
— Трупов. Ну, тех, кому поручили меня убить. Я не знала, что с ними делать, может, в каменоломни отправить? Но мой Владыка приказал всех убить. И всех одинаково. Но чтоб меня при этом никто не видел. Вот и…
— За что они хотели тебя убить?
— Из-за пустяка. Мелкий воришка у меня на привозе рацию украл. Я его догнала… Ну, несколько заборов попортила, пару домов насквозь проехала. Признаю, виновата. Но ведь за вором гналась! Догнала когда он мою рацию за сто монет главарю вашей ночной гильдии продал. Поговорили. Приказала этому скупщику краденого больше так не делать и во всем меня слушаться. Свою рацию забрала, но другую подарила. Бесплатно! А он, гад, зло затаил и убийц нанял. Вот и… Владыка, он сам виноват!
— Понятно. А за что охотникам хвосты отрубила?
— За дело, Владыка. Они действительно охотники. Только не за дичью, а за чужим добром. В Столице живет один знакомый мне ювелир. А эти ночные бродяги решили очистить его дом. Пришлось укоротить им хвосты. Но совсем не сильно, вот на столько! — Линда показала полпальца.
— А народ говорит — под корень отрубила. Хорошо, с этим разобрались. Зачем рабыню похитила?
— Не похитила, а до дома подвезла. Похищают — это когда против воли или против закона. А тут все по согласию. Это рабыня Татака. Ее хозяин — Марртах, младший брат Шурртха. Живет сейчас у нас в оазисе рядом с железным домом.
— Кто ее хозяин, я знаю. Зачем ты ее от хозяина увезла?
— Чтоб поскорее хвост пришить, пока не умер.
— ЧТО???
— Ей хвост отрубили. По закону, все честно. Но в законе не сказано, что хвост нельзя на место пришить. Значит, можно! Марта его на место и пришила. Это надо очень быстро делать. Вот я и торопилась.
Всяким папу видела. И сердитым, и яростным, и задумчивым. Но таким растерянным — в первый раз.
— Получилось? — спросил папа, усиленно размышляя о чем-то своем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
