Когда Моисей установил йом шаба или Шебанг (Шаббат), аллегория отдыха Господа Бога от трудов творения на седьмой день была только покровом или, как это выражает «Зогар» — завесой для скрытия истинного значения.
Евреи считали дни тогда, как и теперь, по порядку, как день первый, день второй и т. д.; йом ахад, йом шени, йом шелишо, йом ребис, йом шамиши, йом шишехи, йом ШАБА.
«Еврейское семь,, состоящее из трех букв С. Б. О., имеет более чем одно значение. Прежде всего оно означает век или цикл, Шаб-анг; Саббат,, может быть переведено как старость, также отдых, а в старом коптском языке Сабе означает мудрость, ученость. Современные археологи нашли, что еврейское Саб,, также означает седоголовый и что поэтому день Саба был тем днем, в который «„седоголовые люди“ или „старейшины“ племени имели привычку собираться вместе для совещаний или жертвоприношений».[500]
Таким образом, шестидневная неделя с седьмым, Саба или Сапта-днем, пришла к нам с глубочайшей древности. Соблюдение лунных празднеств в Индии доказывает, что этот народ также соблюдал еженедельные собрания. С каждой новой четвертью луна приносит в атмосферу изменения, следовательно, определенные изменения также производятся по всей нашей вселенной, из которых метеорологические являются наиболее незначительными. В этот, седьмой и наиболее сильнодействующий из призматических дней, адепты «тайной науки» сходятся, как они сходились тысячи лет тому назад, чтобы стать проводниками оккультных сил природы (эманаций трудящегося Бога) и общаться с невидимыми мирами. Именно в этом соблюдении седьмого дня мудрецами древности — не как дня отдыха божества, а потому что они проникли в его оккультную силу — кроется глубокое преклонение всех языческих философов перед числом семь, которое они называли «почитаемым», священным числом. Пифагорейский Тетрактис, почитаемый платониками, представлял собою квадрат, помещенный под треугольником, последний, или Троица представлял собою невидимую Монаду — единство, и считался слишком священным, чтобы его произносить, за исключением внутри стен святилища.
Аскетическое соблюдение христианской субботы протестантами является чисто религиозной тиранией и, мы боимся, оно приносит больше вреда, чем пользы. В действительности оно началось только с введения Карлом II 29-го закона (в 1678 г.), который запрещал всякому «ремесленнику, рабочему, торговцу и другим заниматься каким-либо мирским трудом и т. д. и т. д., в день Господа». Пуритане довели это до крайности, по-видимому, чтобы подчеркнуть свою ненависть к католицизму, как римскому, так и англиканскому. Что в планы Иисуса не входило, чтобы такой день был выделен, — видно не только по его словам, но также по его делам. Ранние христиане не соблюдали его.
Когда Трифо, иудей, упрекал христиан, что у них нет субботы, что мученик ответил ему?
«По новому закону у вас должна быть постоянная суббота. Когда вы провели день в праздности, вы думаете, что вы религиозны. Господу не нравятся такие дела. Если кто-нибудь виновен в лжесвидетельстве и обмане, пусть он исправляется; если кто совершил прелюбодеяние, пусть он раскаивается; и этим он будет соблюдать такую субботу, которая истинно угодна Богу… Стихии никогда не праздны и не соблюдают никакой субботы. Не было надобности соблюдать субботу до Моисея, и нет надобности соблюдать теперь, после Иисуса Христа».
Хептактис не есть Верховная Причина, а просто эманация из Него — первое видимое проявление Непроявленной Силы.
Его божественное дыхание, которое, силою прорвавшись, сгустилось, испуская сияние, превращающееся в Свет, и таким образом стало познаваемым для внешних чувств», — говорит Джон Рейхлин [591].
Это — эманация Высочайшего, Демиург, множество в единстве, элохимы, которых мы видим творящими наш мир или, вернее, формирующими его в шесть дней и отдыхающими на седьмой. И кто эти элохимы, как не евгемеризованные силы природы, верные проявленные слуги, законы Того, Кто Сам есть нерушимый закон и гармония?
Они остаются над Седьмым небом (или духовным миром), ибо именно они, согласно каббалистам, образовали шесть материальных миров в их последовательности, или, скорее, попытки миров, предшествовавших нашему, который, говорят они, есть седьмой. Если, отложив метафизико-духовную концепцию, мы уделим наше внимание только религиозно-научной проблеме творения в «шесть дней», над которой до сих пор наши лучшие ученые по части Библии так долго безуспешно раздумывали, то мы, быть может, окажемся на пути, ведущем к скрытой под этой аллегорией истинной идее. Древние были философами, последовательными во всем. Поэтому они учили, что каждый из этих былых миров, совершив свою физическую эволюцию и достигнув — через рождение, рост, возмужалость, старость и смерть — конца своего цикла, возвратился к своей первичной субъективной форме духовной земли. С этого времени ему предстоит служить в вечности местом пребывания для тех, кто жили на нем в качестве людей и даже животных, но теперь стали духами. Эта идея, если настолько же недоказуемая, как Рай наших богословов, по крайней мере, немного более философична.
Так же, как человек и все другие живые существа, живущие на ней, наша планета имела свою духовную и физическую эволюцию. Из неосязаемой идеальной мысли под творческою Волею Того, о ком мы ничего не знаем и кого только смутно представляем в воображении, этот шар стал флюидическим и полудуховным, затем сгущался все больше и больше, до тех пор пока его физическое развитие — материя, демон-соблазнитель — заставило его испытать свою собственную творческую способность. Материя бросила вызов ДУХУ, и земля также имела свое «Падение». Аллегорическое проклятие, под которым она находится, заключается в том, что она только порождает, но не творит. Наша физическая планета есть только служанка или, вернее, прислуга на все дела у духа, своего хозяина. «Будь проклята земля… она будет порождать терн и чертополох», — такие слова вложены в уста элохимов. «В муках будешь ты рожать детей», — элохимы говорят это и земле и женщине. И это проклятие будет длиться до тех пор, пока малейшая частица материи не переживет все свои дни; до тех пор, пока каждая пылинка путем постепенных преображений через эволюцию не станет составной частью «живой души», и до тех пор, пока последняя снова не поднимется по спирали и не станет наконец — как свой собственный Метатрон или Дух-Искупитель — у подножья верхней ступени духовных миров, как в первый час своего эманирования. За этим лежит великая «Бездна» — ТАЙНА!
Следует запомнить, что каждая космогония имеет во главе троицу исполнителей — Отец, дух; Мать, природа или материя; и проявленная вселенная, Сын или результат первых двух. Как вселенная, так и каждая планета, входящая в ее состав, проходит через четыре возраста, подобно самому человеку. Все имеют свое детство, молодость, зрелый период и старость, и эти четыре, добавленные к другим трем, опять образуют священное семь.
Начальные главы «Бытия» никогда не имели в виду дать хотя бы отдаленную аллегорию творения нашей земли. Они охватывают (глава I) метафизическую концепцию о каком-то неопределенном периоде в вечности, когда законом эволюции производится ряд последовательных попыток формирования вселенных. Эта идея ясно высказана в «Зогаре»:
«Были старые Миры, которые погибали, как только они нарождались; они не имели форм и назывались Искрами. Так, кузнец, ударяя молотом по железу, брызжет искрами по всем направлениям. Искры — первоначальные Миры, которые не могли существовать, ибо Священный Старец (Сефира) не принял еще своей формы (Андрогины или противоположных полов) Царя и Царицы (Сефира и Кадмон), и Мастер еще не начал своей работы».[501]
Шесть периодов или «дней» «Бытия» относятся к тому же самому метафизическому верованию. Пять таких неудачных попыток было сделано элохимами, но шестая имела своим результатом миры, подобные нашему (т. е. все планеты и большинство звезд являются мирами, и населенными, хотя и не так, как наша земля). Наконец, образовав этот мир в шестом периоде, элохимы отдыхали в седьмом. Таким образом «Святой», когда сотворил нынешний мир, сказал: «Этот мне нравится: предыдущие мне не нравились».[502] И элохимы «видели все, что они сотворили, и нашли, что это было очень хорошо. И был вечер и утро шестого дня» — [ «Бытие», I].
