Она медленно вышла из комнаты и открыла входную дверь. Только теперь она по-настоящему поняла, что случилось, и она бросилась бежать по гравию дорожки, оставив дверь широко открытой и думая только о том, как поскорее выбраться отсюда и как поскорее набрать в легкие свежего воздуха. Холодный ночной ветер обдувал ее пылающее лицо.
Внезапно Лиз вспомнила, что у нее нет машины, что уже почти полночь и что она в двух милях от ближайшей телефонной будки и еще дальше от своего дома.
Но все это было неважно. Неважно было все, кроме этого ощущения грязи и еще своей слепоты из-за любви к нему. И ковыляя в кромешной тьме по сельской дороге, Лиз не чувствовала страха. Если бы из кустов на нее бросился насильник, она только рассмеялась бы. Она была неуязвима.
Никто не мог причинить ей больших страданий, чем те, которые она уже испытала.
– Ты знала! Ты все знала и ничего не сказала мне! Они стояли на следующее утро у дверей конторы Росса Слейтера, и Бритт слышала боль в голосе Лиз.
– Я не знала, Лиз. Я подозревала, что что-то не так вот и все. Я могла и ошибиться.
– Но ты ведь не ошибалась, не правда ли? Ох, Бритт что же мне теперь делать?
– Начисто забыть о нем. У тебя Джейми и Дейзи. У тебя чудесный дом. И сегодня утром ты можешь разбогатеть! – Она взяла Лиз за руку. – В конце концов он ведь был только мужчиной. – Бритт устало улыбнулась. – А что значат мужчины?
Лиз улыбнулась в ответ. Обе они знали, что в их жизни, хотели они этого или нет, мужчины значили слишком много.
Но Бритт права. У нее есть ее дети и ее дом. И вчера она нашла наконец решение. Она не собирается пополнить собой ряды богатых бездельниц. Она уже видела, к чему этот шаг приводит других, заставляя их бесцельно дрейфовать от уроков тенниса к дизайнеру интерьеров, а потом к парикмахеру, считая минуты до шести вечера, когда откроются первые увеселительные заведения. Она не собирается продавать фирму Россу Слейтеру, сколько бы он ни предложил за нее, особенно сейчас, когда «Женская сила» нужна ей как никогда.
Ожидая вместе с другими своей очереди в роскошной приемной «Мира труда», Лиз старалась выбросить из своей памяти все события прошлой ночи и сосредоточиться на предстоящей встрече. Подруги рассчитывают на нее, и надо избавиться от этой невыносимой горечи, которая заставляет думать, что важнее ее нет ничего.
Ровно в десять к ним вышла секретарша Росса Слейтера и пригласила их, но не в кабинет Слейтера, где Лиз уже была, а в зал заседаний совета директоров. Было ясно, что их станут принимать по высшему разряду.
Лиз ожидала увидеть панели красного дерева и картины старых английских мастеров со сценами охоты, но вместо этого комната оказалась одновременно безвкусной и стильной – терракота и раскрашенные египетские колонны. Лиз постаралась не подать виду, что узнала работу Рори О'Лири Русская чайная в Нью-Йорке. Дворец в Абу-Даби. И штаб-квартира «Мира труда». Этот художник никогда не разглашал свои цены. Если вы спрашивали цену, это означало, что она вам не по карману.
Маленький столик у стены сначала показался Лиз бутафорским, но потом она увидела на нем золотой кофейник с пятью чашками и поняла, что он настоящий. Пять чашек. Их четверо: она, Джинни, Мел и Бритт, их консультант. Россу Слейтеру, как видно, консультанты не нужны. Он из тех людей, которые сами решают, чего они хотят, и сами же и добиваются этого.
Его секретарша только что успела разлить им кофе по чашкам, когда появился Слейтер, один, как всегда спокойный и любезный, в костюме от дорогого портного. Только подмигивание бриллианта на его массивном золотом перстне да слегка невнятное произношение гласных указывали скорее на Ист-Энд, чем на Итон в его прошлом. Он сел, и раскованность и спокойствие его позы словно говорили: «Ага, вы думали, что знаете меня, думали, что я – выскочка, уличный торговец, но вы меня недооценили». Лиз поняла, почему он пригласил их сюда, а не пришел к ним сам. Он хотел показать им свою мощь и свой вкус, показать, что он человек со своим видением мира, индивидуальность в мире бизнеса.
Пока Лиз представляла Слейтера своим спутницам, она смогла увидеть, что его тактика уже сработала. Они зачарованно смотрели на него, ожидая его первого хода.
Убедившись, что внимание всех приковано к нему, Слейтер откинулся на спинку кожаного кресла и очень непринужденно сделал подачу.
– Как вы знаете, я хочу приобрести «Женскую силу», и попробую объяснить вам, почему я собираюсь это сделать и, разумеется, почему вам следует продать ее мне.
Он обезоруживающе улыбнулся.
– «Женская сила» добилась огромного успеха. Такую популярность, какая есть у вас, невозможно купить за деньги. Пресса без ума от вас. Правительство хочет знать ваше мнение и ищет вашего сотрудничества. Вы остались женщинами и вы работаете. Но вы не извлекаете из своего бизнеса прибыли, – тут он обвел их взглядом, – и мой анализ говорит мне, что причина в том, что вы этого и хотите. Вы хотите оставаться маленьким предприятием, чтобы продолжать совмещать личную жизнь и бизнес.
Так, это его домашняя заготовка. Кто мог рассказать ему это? Дон, заведующая канцелярией, после нескольких рюмок и кучи лести? Из них четверых ни одна не могла этого сделать. До сегодняшнего дня ни одна из них, кроме Лиз, с ним не встречалась.
– И для вас будет, наверное, неожиданностью услышать, что я с глубокой симпатией отношусь к этой вашей позиции.
О да, подумала Лиз, именно так и может относиться к ним мужчина, который работает семь дней в неделю, три брака которого распались из-за того, что он не бывает дома, домом которому служит небольшой уютный вертолет.
– Но я боюсь, что жизнь диктует свои законы. Клиенты не могут понять вас, если рабочие места у них пустуют из-за того, что вы хотите сами забирать своих детей из школы.
Лиз заметила, что его голос приобрел интонации сурового, грубого, но справедливого начальника.
– Некоторые из ваших клиентов проявляют недовольство. Ходят даже слухи о неэффективности. Письма остаются без рассмотрения. На звонки никто не отвечает.
Лиз бросила взгляд на Бритт. Они дудели в одну дуду. Бритт могла бы подписаться под его словами.
Приступ паники овладел ею. А не могла Бритт снабдить его информацией? Ведь первой о его намерениях узнала она. А если ей причитаются солидные комиссионные в случае заключения сделки? Но потом Лиз вспомнила искаженное болью лицо Бритт, смотревшей на нее, когда она пряталась в коттедже, лицо, которое так красноречиво выражало страдание, что Лиз, имевшая все основания во многом винить Бритт, была тронута. Нет. Этого Бритт не сделала бы. Кто угодно, только не Бритт. Во всяком случае, сейчас.
