А тем временем исполнительный секретарь делегации Сергей Модин работал над программой пребывания маршала в Швеции. Она была составлена плотно — яблоку упасть негде. И не потому, что в этом была какая— то особая необходимость или шведские руководители жаждали наперебой его видеть. Отнюдь. Просто я не хотел, чтобы у него было время встретиться с военными советниками и настроить их на жесткий лад — они только — только начинали входить в роли переговорщиков.
Советский посол в Швеции Б.Д. Панкин с удовольствием взялся устроить маршалу протокольную программу по высшему разряду, с обедами и ужином. Как все послы — неофиты, пришедшие в дипломатию с партийно— советской работы, Панкин высоко чтил протокол. Только сказал — обеды и ужин за счет делегации. Я заверил его, что оплачу.
Поэтому в программе было всё – ранний завтрак, обед и ужин в совпосольстве; встречи со всеми руководителями Швеции, которые оказались в те дни в Стокгольме; и даже посещение Королевской библиотеки, где работал когда— то В.И. Ленин. Будучи человекам дисциплинированным, маршал неукоснительно выполнял эту программу, хотя временами зверел от ее пустоты. Но, как заметил Шеварднадзе, дальше Финляндии он не ездил и потому, видимо, полагал, что весь этот ритуал соблюдать положено. В Королевской библиотеке оставил даже надпись:
«С большим интересом я посетил сегодня Королевскую библиотеку Швеции, представляющую собой одно из богатейших в Европе собраний классической и современной литературы. Это посещение меня особо волнует, потому что в ее главном читальном зале неоднократно работал, бывая в Стокгольме, вождь пролетарской революции Владимир Ильич Ленин. Спасибо дирекции библиотеки, бережно сохраняющей память о событиях, дорогих сердцу каждого советского человека».
Я спросил с невинным видом, понравилась ли ему библиотека. Он, видимо, уже догадывался, что к чему, посмотрел на меня задумчиво и сказал:
— Очень интересно. Последний раз я был в библиотеке в 1939 году и вот, благодаря Вам, снова попал.
Однако больше всего советское посольство поразило, что маршал не пьет. Даже не пригубил. Во время долгого ужина он сердился, говорил, что не привык терять время по застольям. Живет круглый год на даче. Встает рано — в 5 часов, делает зарядку, гуляет, идет на работу к 8 часам, приезжает поздно ночью и ложится спать в 12. И так каждый день.
Все это, разумеется, мелкие штрихи к портрету. Если же говорить о делах серьезных, то меня сильно беспокоила речь маршала, которую он должен был произнести на следующий день. Еще по дороге из аэропорта я пробежал привезенный из Москвы текст и ужаснулся — он был жестким и агрессивным. Лейтмотивом всей речи была старая песня о необходимости уведомлений о деятельности ВВС и ВМС. За завтраком я сказал, что речь нуждается в серьезной доработке. Ахромеев иронически ухмыльнулся и ответил, что никогда не рассматривает написанное им в качестве иконы. Но просит иметь в виду, что речь посмотрели и одобрили два секретаря ЦК, минобороны, соответствующие отделы ЦК и МИД, лично товарищи Ковалев и Корниенко, который, правда, заметил, что тональность жестковата, но поправок не внес.
В старые добрые времена упоминания этих имен было бы достаточно, чтобы оставить все как есть. Но перестройка уже научила нас спорить. Пока маршал наносил протокольные визиты, я передиктовал речь и вставил пассаж о том, что закрытые районы не должны распространяться на территории, где осуществляется военная деятельность, подлежащая уведомлению.
Поначалу он встретил эти изменения враждебно, и даже вспылил. Но я сказал, что надо сделать один ударный абзац по ВВС и ВМС, и не за чем на каждой странице о них говорить. Получается какой— то жалобный тон. А советскому маршалу негоже с протянутой рукой ходить. Этот последний аргумент, видимо, и решил дело. Ахромеев промолчал и поправки принял.
* * *
Речь маршала 29 августа произвела сильное впечатление на участников Конференции. Он заявил, что Советский Союз не только готов пойти на 1 — 2 инспекции, но и принять «наземно— воздушный» вариант инспектирования при условии, что оно будет проводиться транспортными средствами и самолетами инспектируемого государства. «Не секрет, — говорил Ахромеев, — для нас, военных, инспекция с воздуха является традиционно непростым еще со времен доктрины «открытого неба», предложенной президентом Эйзенхауэром. Однако время ставит перед нами новые рубежи, требует новых политических и военных подходов к вопросам обеспечения мира и сотрудничества».
Но мировую печать интересовали не столько детали советской позиции по инспекции, которую так тщательно выписывал маршал, как сам факт его приезда в Стокгольм. Визит Ахромеева призван показать, что «между советскими генералами и дипломатами нет расхождений», писала «Дагенс Нюхетер». Москва послала его, чтобы продемонстрировать поддержку советскими военными усилий правительства Горбачева. «Не заручившись поддержкой генералов», оно не могло бы выступать со своими новыми предложениями в деле мира и разоружения. А американская «Геральд Трибюн Интернэшенэл» поднимала планку ещё выше: маршал подтвердил, что успешное завершение Стокгольмской конференции «проложит путь ко второй встречи между Михаилом Горбачёвым и президентом Рональдом Рейганом».
Мы со своей стороны также сообщили в Москву:
В кулуарах Конференции считают, что «политический ход с приездом сюда Начальника Генерального Штаба маршала Ахромеева является выигрышным для Советского Союза. По традиции, — сказал посол Франции Гашиньяр, — считается, что военные выступают на политических форумах с «зубодробительными» заявлениями. Однако, вопреки ожиданиям, советское выступление было выдержано в конструктивном духе. Хотя в нем твердо излагались линия Советского Союза и оценки политики США, но сделано это было так, что американцам нечего было возразить. Делегация США, по его словам, не сориентировалась в обстановке и не решилась выступать с ответным словом. В общем, — сказал Гашиньяр, — американцы сейчас явно проигрывают в пропагандистском плане. Их главный козырь была инспекция, а теперь они практически выпустили его из рук».
Маршал тоже был доволен. После удачной пресс — конференции в советском посольстве он сказал сопровождающему его генералу Медведеву:
— Ну что, поблагодарим делегацию за дельные советы?
ГЛАВА 13
ДВЕ НЕДЕЛИ — ДВА КАМНЯ ПРЕТКНОВЕНИЯ
Две с половиной недели оставалось до окончания переговоров. Конференция напоминала шумную и многоголосую ярмарку, которая разбрелась по бесчисленным павильонам и аттракционам. Весь день до поздней ночи проходил в круговерти каких— то неофициальных заседаний, «кофейных групп», встреч на разных уровнях. И всю эту многоголосую ярмарку необходимо было держать в руках, контролировать и направлять в нужное русло. Поэтому в советской делегации существовало строгое правило. В 8 утра, чтобы не случилось, начиналось совещание, где каждый член делегации получал четкое задание. Только после этого они отправлялись на свои встречи и заседания. А вечером делегация снова собиралась, заслушивала отчеты о проведенных беседах и писала телеграммы в Москву.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
