Либеральная интеллигенция никогда не скрывала своего пренебрежительного отношения к этому «неотесанному украинскому мужлану», каким был в ее глазах Хрущев. Да, она приветствовала разоблачения, сделанные на XX и XXII съездах КПСС, как и роль Хрущева в публикации «Одного дня Ивана Денисовича», однако после начавшихся весной 1963 г. «заморозков» в сфере культуры уже не обольщалась насчет Первого секретаря ЦК КПСС. Верующие опасались новых антирелигиозных кампаний, а национальная элита — последствий заявлений Хрущева о «растущем стремлении нерусских народов к овладению русским языком, который стал фактически вторым родным языком для народов СССР», о том, что развитие национальных языков «должно вести не к усилению национальных перегородок, а к сближению наций». Большинство же населения страны видело, что условия жизни с начала 60-х гг. стали заметно ухудшаться: снижение темпа жилищного строительства, повышение цен на продукты питания, рост налогов, ограничения размеров приусадебных участков (у крестьян), вызвавший тревогу проект введения рабочих паспортов (для рабочих) с очевидной целью ограничить свободу движения рабочей силы в промышленности — все эти непопулярные меры ежедневно вступали в противоречие с обещаниями «радужного коммунистического будущего» и фанфарами «кукурузника», регулярно призывавшего «догнать и перегнать Америку». Тем не менее в Советском Союзе рост социального недовольства не мог привести к отставке руководителя. Не считая заговора сотоварищей Хрущева, решающей причиной его отставки стала оппозиция части партийно-хозяйственных кадров, обеспокоенных его бесконечными реформами, которые постоянно угрожали их карьере, стабильности положения и привилегиям.
Лишь в первое время аппарат поддерживал деятельность Хрущева по проведению реформ и десталинизации, положившую конец периодическим чисткам, установившую более или менее стабильную — в связи с отказом от репрессий — систему, одновременно достаточно открытую для возможного восхождения по ее ступеням без страха за свою жизнь. Однако последовавшие вскоре одна за другой реформы разрушили эту идеальную схему. Начатая в 1957 г. реформа совнархозов затронула высшие круги и отправила тысячи московских служащих в провинцию. Реформы 1961 и 1962 гг. усилили недовольство, которое распространилось на очень многих членов ЦК, занимавших ключевые посты секретарей областных и республиканских комитетов партии и оказавшихся перед угрозой лишиться их. Натолкнувшись на фронду партийной номенклатуры, также отвернувшейся от него, Хрущев начиная с 1961 — 1962 гг. все больше и больше стал обращаться к «технократам» экономического аппарата, которым он позволил участвовать в принятии решений, приглашая на «расширенные пленумы» ЦК. И в этой сфере хрущевские реформы породили недовольных — теперь в среде плановиков, основной задачей и стремлением которых было распределение материальных и финансовых ресурсов между представителями регионов. Впрочем, авантюрные начинания Хрущева восстановили против него и экономистов-реформаторов, среди которых самым известным тогда теоретиком был Либерман. Хрущевские инициативы вызывали также недовольство многочисленных местных кадров, хозяйственных руководителей, которые из-за невозможности практически «догнать и перегнать Америку» должны были представлять наверх «теоретически» установленные и зафиксированные в планах результаты, что вело к нагромождению обмана и приписок. Наконец, целый ряд шагов Первого секретаря ЦК КПСС настроил против него и часть военных. Решающую роль в этом сыграли опала Жукова (1957 г.) и увольнение из армии более 200 тыс. офицеров в начале 60-х гг. в соответствии с идеями Хрущева о «всеядерном» будущем, оборотной стороной которых было сокращение обычных вооруженных сил.
В своей совокупности недовольство самых разных социальных слоев общества стало для Хрущева роковым. Не столько заговор против Первого секретаря ЦК КПСС узкого круга лиц, сколько бунт аппарата на фоне равнодушия общества и интеллектуальной элиты привел его 14 октября 1964 г. к поражению.
Глава XI. Эпоха «развитого социализма» или «годы застоя» (1965 — 1985)?
I. ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОМПРОМИСС: КОСНОСТЬ И КОНСЕРВАТИЗМ
1. Политический консерватизм и экономическая реформа
Несомненно, отставка Хрущева означала отказ от энергичного проведения реформ, и в этом смысле она могла показаться успехом консервативных сил. Согласие в отстранившей Хрущева группе руководителей зиждилось на необходимости сохранить коллективную власть и контроль высших партийных органов за всеми сторонами жизни общества, положить конец «реформаторству» Хрущева, порождавшему нестабильность в партийных кадрах, обеспечить нормальное функционирование политических и государственных структур. Этому стремлению к стабильности и сбалансированности сопутствовал поиск соответствующих эффективных мер; следовало найти решения, стабилизировавшие бы административную систему, раздробленную борьбой за власть между отраслевыми и территориальными органами управления, а также улучшить контроль за кадрами.
Достигнутый на основе консервативных политических ценностей консенсус внутри руководства не позволял ему все же отказаться по крайней мере от некоторых перемен, проведенных в середине 50-х гг., в первую очередь от линии на повышение уровня жизни (альтернативой которой могло быть только возвращение к террору как методу управления государством) и от поддержания высоких темпов развития. Эти две задачи не могли быть осуществлены без проведения экономических реформ, и именно для устранения нестабильности, постоянно порождаемой этими реформами, следовало твердо проводить кадровую политику, утверждающую стабильность (прежде всего в высших эшелонах власти), дающую партийным кадрам уверенность в своей значимости, в своем будущем и способствующую продвижению новой смены партийных работников.
Меры, осуществленные пришедшей к власти группой в первый год, последовавший за отставкой Хрущева (конец 1964 — конец 1965 г.), отразили два трудно сочетаемых аспекта ее деятельности, а именно: последовательная консервативная идеологическая политика, с одной стороны, и экономическая реформа и, грубо говоря, технократические ценности — с другой.
Отставка Хрущева вызвала мало кадровых перемещений (не считая средств массовой информации, руководимой приближенными бывшего Первого секретаря ЦК КПСС) и санкций. Собравшийся в ноябре 1964 г. пленум ЦК освободил от работы Полякова, секретаря ЦК по аграрным вопросам, и одобрил выдвижение ряда руководителей, сыгравших важную роль в «заговоре» 14 октября 1964 г. Н.Подгорный, бывший первым секретарем Харьковского обкома, стал секретарем ЦК и получил в свое ведение кадровые вопросы; П.Шелест и Н.Шелепин вошли в состав Президиума, причем последний остался секретарем ЦК, председателем Комитета партийного контроля и заместителем председателя Совета Министров. Эти три лица также вошли в новую правящую верхушку, ядро которой составляли Л.Брежнев — Первый секретарь ЦК КПСС, А.Косыгин — председатель Совета Министров и М.Суслов — член Президиума, ответственный за идеологическую сферу. Заслушав Н.Подгорного, изложившего последствия разделения парторганизаций на промышленные и сельские, пленум ЦК принял решение восстановить единую партийную организацию на всех уровнях, а также единство советских, профсоюзных и комсомольских структур. Начиная с декабря 1964 г. были восстановлены региональные, областные и районные комитеты. Новое руководство должно было, далее, решить нелегкий вопрос: кого поставить во главе воссоединенных организаций? Выбирая среди отстраненных Хрущевым аппаратчиков, новое руководство рисковало затормозить продвижение «новобранцев» и оставить себя без преданного окружения. Партийная верхушка искусно маневрировала, в течение ряда лет исподволь проводя замену местных кадров, пришедших в хрущевский период, с тем чтобы дать ход «молодым» (20-х гг. рождения) и более «компетентным» функционерам. Анализ перемен в составе секретарского корпуса на местах в 1965 — 1980 гг. указывает на серьезные изменения, произошедшие в начале этого периода (1965 — 1970 гг.), и на явную стабилизацию сразу после XXIV съезда КПСС (1971 г.), приведшую к старению местных кадров (средний возраст которых достиг в 1980 г. 59 лет по сравнению с 49 годами в 1971 г.). В 1981 г. среднее «политическое долголетие» секретарей региональных парторганизаций равнялось десяти годам в РСФСР, но только четырем в Узбекистане и трем в Казахстане, где партийные кадры оказывались чаще и более глубоко, чем в других республиках, вовлечены в «скандальные» истории. Надо сказать, что все кадровые перестановки в течение второй половины 60-х гг. нисколько не отражались на карьере и стабильности положения представителей партноменклатуры. Им обеспечивалось место в административно-хозяйственных органах либо перевод в столичное министерство, иногда даже место в посольстве за границей. Кампания по обновлению кадров в большой степени происходила и за счет постоянного расширения Центрального Комитета: число его членов и кандидатов было увеличено с 300 в 1966 г. до 420 и более, т.е. приблизительно на 40% за десять лет. В 70-е гг. состав партийных руководителей на местах (которые всегда составляли ядро армии партийцев) достиг наконец стабильности, о которой они мечтали еще при Сталине. Каждому была обеспечена возможность планировать развитие своей карьеры. Центральные власти курировали местный набор. Все эти процессы благоприятствовали укоренению отношений личной преданности и утверждению системы ценностей, в которой верность патрону превалировала над компетентностью и «идеологической выдержанностью». В этом смысле 70-е гг. были апогеем «семейственности» и своего рода «советского феодализма», против чего без устали воевали Сталин, а за ним и Хрущев, первый — государственным террором, второй — законными средствами. В то же время личная преданность как главное средство достижения стабильности была едва ли совместима с совершенствованием самой системы, подразумевающим санкции против некомпетентных кадров, как и с системой технократических ценностей, порожденных экономической реформой.
